Книга Опаловый соблазн - Рене Бернард

— Я даже не догадывалась, что все может измениться в мгновение ока, а человек порой лишается способности сказать «нет».

— Вы, Елена, никогда не теряли этой способности. Чтобы выжить, вы делали все, что должны были делать, и говорили ему все, что должны были говорить. А сейчас послушайте меня. Начиная с этого момента, вы имеете право сказать «нет» чему угодно и кому угодно. — Снова надев очки, Дариус наклонился вперед и сознательно опрокинул на доску черного короля, сдавая партию. — И здесь нет ловушки.

Изабель кивнула и встала, внезапно встревожившись и боясь остаться. Общество Дариуса манило ее, но она винила длинный день за неуправляемый поворот своих мыслей и неспособность сосредоточиться на игре.

— Мне нужно отдохнуть.

Он немедленно встал вслед за ней, толкнув стол и опрокинув несколько фигур.

— Разумеется! Я и сам… устал.

Изабель пошла к двери, но потом обернулась.

— Я хотела бы кое-что спросить у вас, мистер Торн. Но это ужасно прямолинейно и… грубо.

— Неужели?

— К сожалению, да. — Она грустно кивнула. — Но… я должна знать.

— Тогда можете спросить. — Улыбнувшись, он расправил куртку и остался стоять у своего кресла. — Запрещенных вопросов не существует. Мой учитель, профессор Уоррен, обычно говорил, что любопытство неисчерпаемо.

— Почему вы не женаты, мистер Торн? — сделав глубокий вдох, спросила она.

— A-а, этот вопрос! — тихо откликнулся он.

Изабель была готова взять его назад, извиниться и заверить Дариуса, что он не должен отвечать, но удержалась.

— А как по-вашему, Елена, почему я не женат?

— Это нечестно. Не смейте пользоваться методом Сократа и переворачивать все с ног на голову!

Он только улыбнулся и скрестил руки.

— Итак?

— Миссис Макфедден намекнула, что это объясняется вашим странным желанием проводить каждое мгновение бодрствования в своей библиотеке и вашей неспособностью услышать колокольчик к обеду.

— Хм-м, звучит логично, — осторожно произнес он.

— Нет, ничего подобного! Любовь к книгам не означает, что вы не годитесь быть мужем.

В его глазах что-то промелькнуло — вспышка надежды или гнева, или… Изабель не могла сказать, что это было, его выражение быстро изменилось, и он, опустив голову, принялся изучать обтрепанные нитки на манжетах своей рубашки.

— Я не женат, потому что не женат, Елена.

— Вряд ли это объясняет мне почему, — прошептала она.

— Нет, но я лишь обещал, что вы можете спросить. — Вздохнув, он поднял голову, и от выражения беззащитности у него в глазах по ней прокатилась волна острой боли. — Не путайте секреты с обманами.

— Значит, это секрет?

Он кивнул.

— Это не означает, что я против или мне все равно. И не означает, что я не завидую друзьям, которые нашли свое счастье в браке. Но я… Брак предназначен для людей… лучших, чем я. Давайте оставим эту тему. Пожалуйста.

Он дал ей всю власть, а она повела себя столь бестактно, что смогла лишь обидеть его чем-то.

— Конечно. — Изабель вышла и, не оглянувшись, поспешила вверх по лестнице.

Вечер бесповоротно закончился. Елена вернулась в убежище своей спальни, а Дариус остался в библиотеке.

Почему он не женат?

Когда-нибудь он расскажет ей и положит этому конец. Сегодня ему помешала лишь дурацкая гордость. Он не хотел, чтобы она думала о нем плохо.

Он никогда не позволял себе так сблизиться с кем-либо, приходя в ужас при мысли, что превратится в такое же чудовище, как тот, с кем он вырос. Когда Дариусу исполнилось шесть лет, священник сказал ему, что это фамильное проклятие. «Твой дед был деспотом и твой отец… Так уж случилось. Мужчины Торнов дьявольски красивы, но славятся своим необузданным нравом и быстры на расправу». Мужчины Торнов… Уже в шесть лет он впитал худшее из названного.

Он был Торном и мужчиной.

Это должно означать, что он вырастет и станет таким же жестоким, как его отец.

Поэтому он от всего такого отказался. Вся его энергия была направлена на поиск жизни, непохожей на жизнь отца. Он окунулся в книги и избегал общества женщин из страха, что, влюбившись, потеряет разум.

Из всех женщин мира, возможно, только Елена поймет и отнесется с уважением к его желанию не причинять страданий.

Или увидит в этом подтверждение тому, что все мужчины внутри коварны и необузданны.

В данный момент он чувствовал себя чрезвычайно коварным. Каждое нервное окончание трепетало и полнилось возбуждением. А в том, как в присутствии Елены тяжелела его плоть и росли требования его тела, не было ничего, достойного настоящего рыцаря. Разум изменил ему, и Дариус, сев за письменный стол, взглянул правде в глаза.

Он быстро проигрывал битву за то, чтобы держаться от Елены на расстоянии вытянутой руки.

Проклятие. Он поклялся оберегать ее, но никогда не думал, что придется оберегать ее от самого себя.

Глава 8

На следующее утро, сидя в библиотеке, Дариус писал письмо Эйшу, сообщая о своем открытии, что среди шотландских торговцев драгоценными камнями отсутствует главный, и не обращал внимания на обычный шум в доме, пока ему не показалось, что тон спора, долетавшего до него из кухни, изменился.

Он отвлекся от письма и, склонив голову набок, прислушался к необычным горестным оттенкам обычно беззлобной перепалки. Со вздохом встав из-за стола, он отправился в заднюю часть дома, а услышав крик, сопровождаемый громким стуком металла о пол и звоном бьющегося фарфора, ускорил шаги.

Распахнув дверь, Дариус застыл при виде открывшейся ему картины. Хеймиш лежал на каменном полу рядом с перевернутым рабочим столом. Елена в слезах стояла над ним, подняв чугунную сковороду с длинной ручкой, словно собиралась нанести еще один удар. А миссис Макфедден с вытаращенными от удивления глазами стояла, не шевелясь и прикрывая рот фартуком.

Потом Елена выронила сковороду, и от резкого звука удара металла о каменный пол Хеймиш застонал и сел.

— Я… очень виновата, — прошептала Елена.

— Что случилось? — спросил Дариус.

— Я… Я… — У миссис Макфедден был такой жалкий вид, какого он никогда ни у кого не видел.

— Она с гусиное яйцо, но жить буду, — сообщил Хеймиш, ощупав череп.

— Что случилось? — повторил Дариус.

В конце концов заговорил Хеймиш:

— Я узнал настоящее имя вашей экономки и… получил за это.

— Правда? — Дариус старался не улыбаться.

— В этом-то и дело. — Хеймиш прочесал руками волосы и застонал. — Она не Мэри.