Книга Пес и его поводырь - Леонид Могилев

Они менялись с «доком», заступали на дежурства и отдыхали. Пес попробовал ловить рыбу в пруду, потом посмотрел на скользкого холодного подъязка, на червей, подумал, что и Созинов становится примерно вот таким, и оставил это занятие. Он смотрел телевизор, читал детективы, которых приобрел при случае с десяток, ждал. Книги попались плохие, некоторые читать было просто смешно, и он смеялся. В это время «доктор» вел многочасовые беседы с тем, кто еще совсем недавно был Костей Созиновым, с тем, кто, выпив сухого вина, спешил домой, чтобы надрезать хороший арбуз и утром отправиться в Финляндию.

Два раза в день «пациента» выводили на свежий воздух, с черным мешком на голове. Он неприятно долго мочился или присаживался возле канавы. Затем его подмывали из шланга. Раз в два дня в подвал приносили ведро с водой и «пациент» совершал омовение. Можно было этого и не делать, но после специфических процедур запах стоял в подвале мерзкий.

На тринадцатые сутки доктор поднялся наверх и объявил, что все закончилось.

Еще пять дней они откармливали зомби. Для окончания работы была припасена икра, свежее масло, баночки джина с тоником, пиво и многие другие нужные ему сейчас продукты. Зомби загорал, ловил рыбу, отчего приходил в неописуемый восторг, играл с «администрацией хутора» в футбол невесть откуда взявшимся мячом. Потом его одели в свежую рубашку, одарили сумкой с финскими газетами и буклетами туристических фирм, сувенирами. «Доктор» последний раз проверил кодировку и Пес отвез Костю Созинова в аэропорт, прямо к рейсу из Хельсинки. Тот теперь искренне считал, что только что сошел с трапа самолета.

Вечером Пес прослушал все телефонные разговоры Кости, убедился, что с ним все в порядке и «доктор» убыл в Россию. На хуторе все следы работы исчезли. Можно было вернуться «в нору» и приготовиться к следующему этапу.

Когда Костя сделал свое дело, его распухший труп был найден на берегу озера. Патологоанатомы однозначно определили причину смерти. Но после начались невеселые открытия. Патологические изменения в организме — замаскированные многочисленные следы электрошока. Следы инъекций на сгибах рук. А анализ крови дал весь спектр транквилизаторов, применяемых при спецдопросах.

Труп Созинова можно было утилизовать или надежно спрятать. Весь ужас заключался в том, что его оставили вот так, на виду.

ПОСЕЛОК КУЗЬМОЛОВО

… Поезд мягко ткнулся своей доброй мордой в раз и навсегда указанное ему место. За окном — перрон. Ленинград-город. На Санкт-Петербург как-то не тянет. Камни великого города и жлобство пупковое. Питер — кликуха уголовная. От Ленинграда еще что-то осталось.

— Вставай, Саша. Приехали.

Саша что-то заспался.

От вагона до спуска в метро пятьдесят метров.

— Был ли ты когда в метро, брат?

— Откуда, брат?

— Наше метро лучшее в мире. Московское вообще отдыхает.

— Отлично! А сейчас мы куда идем?

— В него и идем. Метрополитен имени Ленина. Правда теперь просто метрополитен, но это дела не меняет.

— А почем оно? Рубля три, наверное?

— Несколько больше. Я и сам не помню.

Пес купил десяток жетонов и отдал за них сто двадцать рублей.

— По двенадцать, что ли? — усомнился Саша.

— И это еще не предел. Куда совать догадаешься? Смотри за мной.

И они миновали турникеты.

Ехали двадцать минут.

На платформе — народ с рюкзаками, палатками, удочками и баллонами с водой и пивом.

— Это какое примерно место? — все продолжал спрашивать господин-товарищ Болотников.

— Это, конечно, не центр, но тоже неплохо. По пивку?

— А тебе можно?

— Нужно.

На платформе никакого пивка что-то не было. Можно было выскочить на «пятак» со стороны торговой базы, там, где маршрутки. Там тебе и магазинчики, и разливочный сарай с кавказской кухней, и многое другое. Но лучше вот так, в конце платформы, «Охоты» светлой для себя и «Балтики»-семь для Саши. Рыбок всяких вяленых, кальмаров и даже креветок сушеных без числа.

Псу так хорошо не было давно. Солнышко, платформа, пивко. Край земли и вместе с тем окраина второй столицы. Можно по платформе ходить и сиськи на журнальных обложках разглядывать.

— Хочешь знать, откуда есть пошла человеческая земля? — спрашивает он Болотникова.

— Известное дело. С Севера. Гиперборея-матушка.

— А как же семь дней создания? Циклопы, греки, анисовка?

— Это нам не ведомо, но все было не так. Цивилизация шла с Севера.

— И остановилась в Каргополе…

— Да ладно тебе, — машет рукой с недопитой банкой Саша.

Пес все же покупает познавательную книгу, про первые дни творения, пирамиды и топонимические выверты. Протоцивилизация. Атлантида. Там курган первотворения. Скоро доберемся туда. И снимем печать с той самой книги. Такое тогда начнется…

Электричку ждали минут тридцать, потом втиснулись, и еще три остановки, стоя и потея, слушали вялотекущую дурь про тарифы ЖКХ и МТС, пропускали теток с мороженым и газетами. За пятнадцать минут прошла еще одна маленькая жизнь. Саша вертел головой и все ждал, когда появятся соборы и памятники за окном.

— Выходи, брат.

— А где мы?

— Станция Кузьмолово. Можешь называть это пригородом. Оно, примерно, так и есть. Тут хорошо.

Дом, кирпичный, пятиэтажный, недалеко от станции. Сосны, холмы, новостройки на горе, «Пятерочка», «Магнит», новодел под насыпью, то ли рынок, то ли тюрьма народов, неизбежные азербайджанцы и бабищи в шортах с сумками прут товар на реализацию. Дети, бабушки и дети — с пивом в баллонах.

Квартира на четвертом этаже окнами во двор. Скромная стандартная мебель, холодильник, телевизор и газовая колонка. На антресолях чистое белье, в шкафчике — посуда.

— Как тебе? — Пес щелкнул кнопочкой на пультике телевизора, на экране задергались тетки, затрясли попами. Потекли шампуни, загорелись дома, трупы на асфальте осклабились проникновенно и привычно. Пес пощелкал еще и остановился на футболе. На каком — не важно.

— А что здесь?

— Так. Знакомый один живет, ключи оставил. Ты это… жрать хочешь?

— Прямо печет. А есть тут чего?

— Тут идеальный порядок в чистом холодильнике. Вот тебе бабло, спустись, возьми всего, побольше, получше. Пивка там, водочки. Мне обязательно шоколадку фабрики Крупской и кофе, самого лучшего. Яиц. Магазин вниз и за угол. Не заблудишься? Потом в домофон позвони. Сумеешь?

— Трудно сказать…

Когда Саша вышел, он запалил огонек в колонке, пустил воду в ванну, поставил на плиту чайник и кастрюльку. Или пельмени, или сосиски Саша обязан был догадаться принести.