Книга Король-Лебедь - Юлия Андреева

Немного озадаченный и смущенный подобным поведением друга Людвиг провел ночь в хижине Хундинга в полном одиночестве.

Он откровенно не понимал желание друга покинуть столь замечательное место, даже не посидев в тиши и покое, не посвятив ночь медитации или молитве, сладким грезам или творчеству. Да что там – даже не осмотрев как следует подарок короля, который тот готовил с такой любовью и заботой.

Ведь в хижине было все, что могло понравиться взыскательному вкусу Вагнера, была небольшая библиотека с редкими книгами и погребок с любимыми винами и лакомствами композитора. Жесткое ложе, покрытое шкурой медведя, на которой столь приятно было лежать, слушая пение птиц и возню жуков в коре. На стенах висели шкуры животных и обычные охотничьи трофеи, некоторые из которых Людвиг привез из Хохеншвангау. Кроме того, в ветвях липы находилась искусно замаскированная смотровая площадка, откуда ночью можно было любоваться звездами.

Нередко совершающий путешествие в другую страну лишь для того, чтобы посетить какой–нибудь музей или полюбоваться знаменитым видом, Людвиг не понимал, что Вагнер мог попросту испугаться комаров или ночной сырости, от которой у него ломило спину. Что он был обязан каждый день приходить на репетиции и не может по собственному желанию оставить на несколько дней капеллу. Что, наконец, он считал, что шампанское с рейнвейном и с фиалковым эфирным маслом, которое обожал его король, воняет духами, от которых его мутило.

Живущий в мире своих грез и являющийся, по сути, небожителем, так как слишком длительные витания в облаках накладывают на человека определенный отпечаток, Людвиг не мог понять чаяний простых смертных.

Впрочем, эпизод с хижиной ни коим образом не омрачил их отношения с композитором.

Вагнер и антивагнеристы

После того как расстроилась свадьба Людвига и Софии, партия иллюминатов не уставала предлагать королю новых и новых кандидаток в невесты, но он не желал слушать о новой женитьбе, отказывая всем.

Все свое свободное время он отдавал капелле и театру, одновременно воюя за каждый пенни на постановки с королевскими министрами, считающими увлечение Людвига театром чрезмерным и разорительным. Но, как показала история, это были еще только цветочки.

Вагнер был счастлив, оттого, что все его идеи встречались юным королем с неизменным восторгом, а все просьбы немедленно исполнялись. Сам же Людвиг чувствовал себя на гребне счастья, видя, как его «Парсифаль» становится лучше и совершеннее день ото дня.

На Рождество король роздал своим подданным и ближайшему окружению огромное количество подарков. При чем все эти подарки он выбирал лично в дорогих художественных магазинах. Надеясь доставить радость, а не просто следуя формальному ритуалу.

Разобравшись с подарками, король уехал на Рождество в Хохеншвангау, чем не преминули воспользоваться недоброжелатели Вагнера, которых день ото дня становилось все больше и больше.

Дело в том, что за время нахождения в Баварии Вагнер сделался фактическим хозяином придворного театра. Для своих постановок он выписал из Дрездена знаменитого капельмейстера Ханса фон Бюлова и других друзей–музыкантов, каждый из которых теперь получал жалованье из казны и имел свой дом.

После удачной премьеры «Летучего Голландца» король приказал основать в Мюнхене музыкальную школу, директором которой должен был стать сам маэстро Вагнер. В этой школе певцы и певицы должны были готовиться к сценической работе по совершенно новой и невиданной до этого системе. Но и это было еще не все. Король и композитор готовили очередной проект, который должен был утвердить совет.

С самого начала знакомства с творчеством Вагнера Людвиг мечтал подарить композитору театр. Но не обычный театр в современном его понимании, Вагнеровский театр должен был стать подлинным храмом искусств. Для разработки архитектурного плана был приглашен сам Готфрид Семпер, который тут же приступил к работе.

Новый театр должен был быть построен не в пыльном Мюнхене, как это могли вообразить члены королевского совета, а на лоне природы, на возвышенности, как строятся замки и воздвигаются величественные монументы и храмы. Вначале Людвиг хотел насыпать искусственный холм, но потом брат Отто напомнил ему о холме, расположенном на правом берегу Изара.

Проект был встречен в штыки представителями обеих враждующих партий. На этот раз недовольство королем и его любимчиком, как теперь называли Рихарда Вагнера, впервые за долгие годы сплотила иллюминатов и рыцарей Святого Георгия.

Не стоит, однако, думать, будто бы среди державших власть в своих руках политиков не было истинных приверженцев искусства. Просто проект оказался баснословно дорогим. Мало того что на постановки вагнеровских опер король выбрал уже весь полагающийся ему бюджет казны, так еще теперь следовало изыскать где–то 2 568 299 гульденов на расчистку территории, отводящейся под строительство и постройку самого здания. А если добавить сюда улицу и мост, которые вели к театру, то сумма зашкалит за 5 000 000 гульденов.

Это был повод для настоящего конфликта. Проект долго не утверждали. Между тем пресса все чаще стала помещать статьи, обличавшие композитора как растратчика, кутилу и революционера, которого отказывались терпеть при нескольких дворах Европы. И который единственно ради разрушения Баварии был заслан теперь в ставку к не в меру впечатлительному и эмоциональному королю врагами государства.

Иллюминаты занялись прессой, грегорианцы пытались воздействовать на молодого короля через его родственников и ближайшее окружение.

Финансовый отчет по постройке нового театра открыто публиковался во всех печатных изданиях, вызывая полемические выступления. Все кому не лень ругали Вагнера за корыстолюбие и дурное влияние на еще юного и неопытного в таких делах Людвига.

На каждом углу Мюнхена раздавались листовки, в которых черным по белому было написано о том, что казна Баварии пуста. А это значит, что не далек тот день, когда Людвигу придется идти по миру с протянутой рукой, выклянчивая кредиты для своей многострадальной отчизны. Что же при этом ожидает рядовых баварцев? Не что иное, как нищенское существование, в результате которого порядочным отцам семейств придется чистить сапоги приезжим в Баварию иностранцам, в то время как их сыновья будут искать себе службу в иноземных армиях, а дочери – в публичных домах.

То тут, то там вспыхивали организованные и несанкционированные собрания, на которых горожане открыто обсуждали невероятный проект и его последствия. Дошло до того, что приехавшему после короткого отдыха Людвигу было сообщено, что его народ категорически протестует против постройки столь дорогого храма искусств, что в любой момент ситуация может выйти из–под контроля. И тогда неминуемо произойдет народный взрыв.

Людвиг решил игнорировать мнение толпы, и раз казна не могла дать ему необходимой суммы, он обратился с аналогичной просьбой к управляющим личной королевской кассой. Где его также ждал отказ.

Возмущенный до глубины души поведением своих придворных, Людвиг метался в поисках денег. Его глубоко уязвил сам факт, что он – король не может распоряжаться тем, что дано ему по праву, то есть деньгами своей страны. Положение усугублял тот факт, что театр он обещал своему другу и учителю, единственному человеку, которого любил и перед которым не хотел выставить себя обманщиком и завравшимся мальчишкой.