Книга Черная пустошь - Вадим Михальчук

– Всем молчать! – злобно хрипит в микрофон Майкл. – Тишина в эфире!

– «Первый», это «третий», видим волков, повторяю, видим волков! Как слышите меня? Прием.

Вот так в первый раз сейров назвали волками. Так их и продолжали называть. Так их и называют теперь…

– Подтверждаю «третьему», мы тоже видим их. Приготовится к стрельбе, но без моей команды не стрелять! Как поняли? Прием.

– Подтверждение «первому» – к стрельбе готовы, ждем команды!

– Огнеметчики, вы заняли позиции на флангах сектора? – отрывисто бросает Майкл.

– Нет, мы находимся вблизи транспортов.

– Какого черта?!

– Мы только-только разгрузили контейнер с огнеметами.

– Черт! Пулеметчикам подтвердить готовность!

– Готовы!

– Готовы!

– Швед, гранатометы?

– Держу центр под прицелом, Майк, – доносится тихий и спокойный голос Густафсона.

От этого спокойного и уверенного в себе голоса Майкл успокаивается сам. Ким держит палец на спусковом крючке, винтовка пока еще опущена стволом вниз, но он в любой момент готов поднять оружие и выстрелить. Майкл и Ким застыли неподвижными фигурами, но глаза Майкла ни на миг не отрываются от сейров. Он с жадностью всматривается в их глаза, до них всего пятьдесят метров. Их глаза желтые, как у львов, и такие же гордые, кажется, что они смотрят прямо сквозь тебя.

Они все еще продолжают выходить из леса, пятьдесят шесть, пятьдесят семь. В их спокойствии есть что-то устрашающее, они выходят, наклонив голову к земле, пристально всматриваясь в людей. В их желтых глазах – скрытое любопытство, сознание собственной силы и мощи. Их сила и уверенность чувствуются во всем: в уверенных и плавных движениях, в спокойных взглядах, в том, как они неторопливо, как хозяева в собственном доме, выстраиваются плечом к плечу: впереди – взрослые самцы, в середине и позади – трехлетние, двухлетние самцы. Видны чудовищные бугры мускулов на широких, как доска для серфинга, спинах. Длинные когти на задних лапах вспарывают землю, по-видимому, они не втягиваются, как когти на передних лапах.

Глядя на них, Майкл понимает, почему сейров не могли победить Хозяева Стихий вместе со своими армиями.

Он представляет, как такой зверь выпрыгивает на тебя из темноты, как бритвенно-острые когти раздирают незащищенный живот и неприятный холодок пробегает у него по спине.

– Не хотел бы я встретиться с ними, когда солнце зайдет, – тихо говорит Киму Майкл.

– Это точно, – губы Кима противно немеют и его это раздражает.

Майкл прижимает кнопку передатчика:

– Фолза вызывает Фапгер. Фолза вызывает Фапгер.

– Слышу тебя, Майк.

– Наши гости пожаловали, – говорит Майкл, обводя стаю взглядом, не поворачивая головы.

– Знаю, мне доложили.

– Где ты?

– Спускаюсь на первый уровень башни, буду у тебя через две минуты…

* * *

…Когда мы вышли из леса, то увидели чужаков. У них было две руки и ноги, некоторые из них стояли прямо, некоторые лежали на земле. Я увидел, что на них надеты какие-то шкуры, потому что их лица были голыми и незащищенными шерстью. В руках они держали какие-то палки, от которых пахло, как пахнут железные камни в северных горах. Вообще, от чужаков пахло неприятно, запахи были странными, неприятными и незнакомыми, кроме нескольких знакомых – запахи страха и ненависти были хорошо различимы. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, не зная, что делать дальше.

Затем наш вожак Мерл вышел вперед, чтобы поприветствовать чужаков по нашим обычаям гостеприимства…

* * *

Майкл увидел, как один из самых крупных и на вид старших волков вышел вперед, пристально глядя на него. «Наверняка, это вожак», подумал Майкл, его пальцы бессознательно сжали оружие.

– Всем приготовиться! – тихо сказал Ким в микрофон…

* * *

Один из чужаков, стоявший позади тех, которые лежали в ямах, вырытых в земле, что-то тихо сказал. Его слова были похожи на разумную речь, непохожую на нашу. Судя по всему, он разговаривал с рядом стоящим чужаком.

Тогда наш вожак Мерл поднялся на задние лапы и протянул к чужакам передние, свидетельствуя о том, что мы не желаем им зла. Мы начали говорить с чужаками, мы сказали первые слова приветственной речи: «Приветствуем вас на нашей земле…»

И тогда произошло величайшее зло…

* * *

Вожак, вышедший вперед, поднялся на задние лапы и протянул вперед передние, показав длинные кривые когти.

– Черт, – прошептал Майкл, поднимая карабин.

– Они готовятся к атаке, – тихо сказал Ким, заметив, что в стае происходит какое-то непонятное передвижение.

Волки, стоявшие до этого плотной толпой, теперь развернулись цепью.

Вся стая зарычала, подняв головы.

Этот рык был ужасен, казалось, дьяволы из самой преисподней хором затянули пьяную застольную песню.

Мороз продрал Майкла с головы до ног, впервые с момента прибытия он испугался по-настоящему: этой вой показался ему похожим на вой оборотней из старых фильмов ужасов.

– Майкл? – крикнул Ли, поднимая винтовку к плечу.

– Огонь! – крикнул Майкл в микрофон, перекрикивая волчий вой.

Уже потом Майклу показалось, что в вое он различил отдельные ноты, как будто бы это были слова. «Если бы собаки могли разговаривать, то они говорили именно так», в каком-то странном оцепенении подумал Майкл, но было уже слишком поздно.

Уже потом машинально Майкл отметил для себя, что это был тактически грамотный бой. «Да какой там бой», брезгливо возразил ему внутренний голос, «у тебя еще язык поворачивается назвать это боем?! Это была настоящая бойня, мальчик, уж можешь мне поверить».

Этот внутренний голос был очень похож на голос отчима. Отец Майкла умер, когда Майклу было восемь лет. Через два года мать снова вышла замуж за ветеринара по фамилии Хейгер. Майкл ненавидел отчима, ненавидел его презрительный голос, тяжелый взгляд, ненавидел его обрюзгшее лицо, похожее на морду старого мопса. Он не понимал, что его мать нашла в отчиме – мать была сильной, доброй и терпеливой женщиной, пусть не красавицей, но не лишенной привлекательности. По сравнению с ней отчим походил на уродливого гоблина – низкорослый, с выпирающим брюшком, с огромными залысинами на лбу, и длинными, почти до колен, руками, как у гиббона. Майкл сравнивал отчима с отцом и не находил ничего похожего на рослого, хорошо сложенного мускулистого пилота с короткой стрижкой в летней форме со знаками отличия лейтенанта ВВС, каким был отец Майкла.

Тем не менее, мать с какой-то нелепой улыбкой, полной раболепия, выполняла все прихоти отчима, терпела его ворчание и вечные нравоучения: «ты опять не вытерла стол насухо, Марта», «плита грязная, Марта», «ты, что не можешь содержать дом в порядке, женщина?» Мать работала на швейной фабрике полную дневную смену, а после того, как возвращалась домой – готовила еду, убирала дом, стирала и гладила. Отчим после работы садился в кресло перед телевизором, смотрел новости и бейсбол или читал газеты. Он покупал продукты раз в неделю – это было его единственным занятием. Отчим не убирал со стола после еды, не мыл посуду, не прикасался к пылесосу и никогда не выносил мусор. Это стало обязанностями Майкла.