Книга Ты - все, что я хочу - Сесиль фон Зигесар

В этот момент в комнате кто-то чихнул.

Дэн и Ванесса отскочили друг от друга, перепугавшись до смерти. На пороге стояла девушка. Фиолетово-черные спутанные волосы. Черные шорты. Черная порванная футболка фестиваля «Оззфест». Черные гольфы. Черные высокие конверсы (спортивная обув). В руках она держала что-то вроде кирки и армейский вещмешок.

— Не против, если я войду? — она закрыла за собой дверь. — Меня зовут Тиффани. Руби говорила, что я здесь поживу?

На самом деле Руби ни словом не обмолвилась о подруге, приезжающей погостить, но, опять-таки, в этом нет ничего удивительного, ведь Руби была достойна звания самого неорганизованного существа на этой планете. Ванесса отодвинулась от Дэна.

— Руби сегодня уехала в Германию, — сказала она. В этот момент до нее дошло, что Тиффани сама открыла дверь. — У тебя что, есть ключ?

— Я раньше жила здесь, — пояснила Тиффани. — Мы с твоей сестрой какое-то время были соседками. — Она прошла в комнату и положила свои вещи на футон. Потом нагнулась и открыла сумку. Из нее высунулась маленькая голова с глазками-бусинками и усами. Тиффани взяла непонятное существо в руки и прижала к груди, как ребенка.

Дэн побледнел. «Это» было похоже на крысу.

— Что это за зверь? — заинтригованно спросила Ванесса. Руби никогда не говорила о Тиффани, но до того, как родители позволили Ванессе уехать из Вермонта и присоединиться к ней, она год жила в Уильямсберге. Наверняка за это время произошло много такого, о чем Ванесса не знала.

— Это хорек, а зовут его Пьянь. У него проблемы с отходом газов, и он, типа, любит грызть книжки. Но он спит со мной каждую ночь, свернувшись клубочком, и вообще — он такой лапочка. — Тиффани прижала хорька к своему подбородку. — Хочешь подержать?

Ванесса взяла зверька в свои руки. Хорек смотрел на нее своими коричневыми глазками-бусинками.

— Разве не прелесть? — спросила Ванесса, улыбнувшись Дэну. Тиффани казалась ей гораздо прикольнее и интереснее, чем все, с кем она училась в школе, это уж точно.

Однако Дэну было не до улыбок. С тех пор как он получил письма из колледжей, он буквально парил в небесах. Его взяли в университет, они с Ванессой опять были вместе. Они жили под одной крышей. Все было просто замечательно. Тиффани в этот сценарий не вписывалась.

— А это зачем? — спросила Ванесса, указывая на кирку.

Тиффани подняла ее и повертела в руках. А потом опять приставила к стене.

— Для работы, — сказала она. — Я занимаюсь строительством. Разрушением, в основном. У меня сейчас большой заказ от Бруклинского судостроительного завода, и я вроде как бездомная. Так что Руби молодчага, что позволила мне перекантоваться здесь. Ванесса обернулась к Дэну.

— Спагетти, — настойчиво сказал она.

Дэн встал и потопал на кухню. Он открыл банку соуса, перелил его в соусницу, добавил лук и включил конфорку на полную мощность. Потом пересыпал горячие спагетти из кастрюли в дуршлаг в раковине. И вытащил из шкафчика три миски.

— Кажется, все, кто хочет, уже могут есть, — позвал он.

— Умираю с голоду. Кстати, у меня есть маленький подарочек для нас всех. — Тиффани порылась в своей сумке и вытащила наполовину пустую бутылку «Джека Дэниелса». Она плеснула немного виски в крышку и поднесла ее Пьяни.

— У него от этого стоит, — сказала она Ванессе и сделала глоток из горла.

Ванесса отдала ей хорька и пошла помогать Дэну.

— С тобой все в порядке? — шепнула она.

Дэн не ответил. Он насыпал в чашку растворимого кофе и залил горячей водой прямо из-под крана. Тиффани отпустила Пьянь, зверек понесся к блокнотам с поэзией Дэна и принялся их обгрызать.

— Нет! — заорал Дэн, запустив ложкой в маленького пакостника.

— Эй, не ори на него! — закричала Тиффани, схватив Пьянь и прижимая к груди. — Он же просто ребенок.

Ванесса поставила ей миску со спагетти.

— Дэн — поэт, — сказала она так, будто это все объясняло.

— Это я вижу, — произнесла Тиффани без намека на сожаление. Она взяла свою миску и села на футон.

Пьянь сидел у нее на коленях, держа лапки на краю тарелки и громко всасывая спагетти.

Внезапно вся квартира наполнилась запахом тухлых яиц, скисшего молока и горящей серы. Тиффани прикрыла рот рукой и хрюкнула:

— Упс! Пьянь перднул!

Отличный способ убить веселье.

— Господи! — Дэн схватил кухонное полотенце и прижал к лицу.

— Да ладно тебе, — сказала Ванесса, зажав пальцами нос. — Не все так плохо. А она милая.

Дэн уставился на нее из-за полотенца. Он физически ощущал, как с огромной скоростью падает с небес, и был разочарован оттого, что его способна так раздражать девушка, которая, в общем-то, казалась довольно милой в своей сумасшедшей хорькообожающей манере.

Он отбросил полотенце, положил себе немного спагетти и пересел на другой конец футона.

— Ну, — начал он, попытавшись завязать разговор, — где ты учишься?

Тиффани захихикала и накрутила спагетти на вилку.

— В школе жизни, — радостно ответила она.

— Круто, — отозвалась Ванесса. — Ты должна дать мне интервью для моего фильма.

— Круто, — повторил Дэн слишком уж нарочито.

Хотя, наверное, это не так уж и круто.

Примечание: Все настоящие имена, названий мест и событий были изменены или сокращены, чтобы не пострадали невиновные. В том числе и я.

ЭЙ, НАРОД!

Где наше место?

Задумывались ли вы над тем, какой была бы ваша жизнь, если бы вы ходили в другую школу в другом городе и имели совершенно другой круг общения? Вы, скорее всего, выглядели бы совершенно не так, как сейчас: говорили не так, одевались не так. Вы бы по-другому проводили свободное время, слушали бы другую музыку. Так вот, это именно то, что стоит за вопросом выбора колледжа. Конечно, и родители, и учителя будут говорить, что главное не то, куда вы пойдете, а то, как вы себя будете вести. Я уверена, это отчасти правильно. Но если я не впишусь в какой-нибудь университет потому, что там все носят джинсы «Севен», а не «Блю Культ» или считают, что носить с собой повсюду пушистого щенка карамельного оттенка в специальной сумке Бёрберри — претенциозно, я хочу знать это сейчас. Не то чтобы джинсы или собачка были главным в девушке. Но… на самом деле оно в некотором роде так и есть.

С другой стороны, если кто-то из нас случайно совершил или вот-вот совершит социальное самоубийство, колледж предоставит нам чистый лист бумаги, чтобы возродить себя. И похоже, некоторые из нас станут звездами возрождения. Помните мальчика, который не попал никуда! Его отцу пришла гениальная мысль, что военное училище подойдет как нельзя лучше. Еще четыре года формы. Никакой «Прада». Стрижка под ноль. И больше никаких монограмм!