Книга Ледяной поцелуй страха - Наталья Калинина

— Здесь кто-то есть. В гостинице. Но почему-то скрывается. Поселок кажется безлюдным, но я уверена, что он населен. Мы же собственными глазами видели в ту ночь, когда селились, администратора за стойкой и горничную!

— Ночью, ночью, — пробормотала Полина, морща лоб, словно о чем-то думая. — Мне кажется…

— Ой! Вот и твоя тетрадь нашлась! — воскликнула, перебив подругу, Настя и ринулась к столу, на котором лежала раскрытой тетрадь. Но едва она подбежала к столу, как резко отшатнулась, словно увидев нечто ужасное, и тихонько вскрикнула.

— Настя? — встревожилась Полина.

— Иди сюда, — глухим голосом позвала подруга. — Это ты написала?

— Что? — девушка заглянула в свою раскрытую тетрадь и тихо прошептала: — О господи…

На чистых страницах, на целый разворот, печатными буквами оказалась выведена надпись: «Выхода нет!»

— Я это не писала, — тихо проговорила Полина, беря в руки тетрадь с такими предосторожностями, будто листы той могли оказаться отравленными. Сев прямо на девственно застеленную кровать без единой морщинки, она перевернула страницу.

— Вот это я написала ночью… А вот нарисовала дороги, по которым мы вчера прошлись. Со всеми препятствиями, не дающими нам выйти. Вот эта дорога обрывается рекой. А вот эта, как и сегодняшняя, ведет обратно в поселок… Получается, что выхода на самом деле нет. Но так же не может быть, правда?

Она подняла на Настю глаза, в которых читался не столько вопрос, сколько желание того, чтобы опровергли ее слова и дали надежду. Анастасия вздохнула и сказала:

— Покажем тетрадь Андрею. Что-то мне подсказывает, что скоро Геннадий опять присоединится к нам.

— Лучше бы ты этого не говорила. Если он со своим упорством не сможет отсюда выйти, это лишь докажет безвыходность ситуации.

— Безвыходных ситуаций не бывает. Идем, Полина. Нас ждут Андрей с Никитой. Сдается мне, день будет долгим.

Полина кивнула, прошла в ванную и прикрыла кран. Когда она вернулась, увидела, что подруга перекидывает через шею ремень чехла, в котором хранилась камера. Видимо, зная, что в их номер кто-то заходит, не отважилась оставлять дорогую камеру без присмотра. Но Настя, перехватив взгляд подруги, пояснила:

— Ты мне дала отличную идею с фотографиями. Вдруг на снимках окажется то, что мы простым глазом не видим.

— Не уверена, что мне бы это хотелось видеть, — проворчала Полина. Но, однако, согласилась с тем, что идея может оказаться полезной.

— Мы отсюда обязательно выйдем, — сказала Настя так, словно произнесла клятву. — И не с такими ситуациями справлялись.

В тот день Настя бежала из школы так быстро, как никогда, предчувствуя что-то необычное. Нет, бабушка не говорила, что день будет особым, но Настя, отличавшаяся наблюдательностью, сама «вычислила» по неуловимым для кого-то признакам его незаурядность. Бабушка сегодня нарушила утренний ритуал и вместо того, чтобы читать молитвы в «святом» уголке своей комнаты, пока внучка умывается, спозаранку заперлась на кухне и что-то там творила. Насте нравилось слово «творить»: оно отдавало таинственным, магическим, как в волшебных сказках. Девочка различала, когда бабушка просто готовит, а когда «творит»: из действий пожилой женщины исчезал обычный шум — грохот сковородок и кастрюль, бренчанье ложек и вилок, звяканье стеклянной посуды. Когда бабушка готовила сложное блюдо, она становилась куда мягче, плавней и осторожнее в движениях, помешивала ли что-то в глубокой миске, взбивала ли яйца, ставила ли сковороду на плиту. Без спешки, отдаваясь процессу целиком, а не выполняя действия механически. В такие моменты с нею даже нельзя было заговаривать.

Настя умылась и тихонечко проникла на кухню. Бабушка, освободив стол и оставив на нем только стакан с какао и бутерброд на тарелке со стороны, где обычно завтракала внучка, раскатывала толстый блин желтоватого теста. Смесь запахов опары и жареной начинки словно подтверждала знаковость дня: бабушка затевала этот пирог лишь по особым случаям. Настя заняла свое место и принялась за завтрак, не сводя взгляда с завораживающе ловких движений рук, то взбивающих колобок теста, то двигающих туда-сюда скалку, раскатывая его в огромный блин.

Другой приметой необычности дня стало то, что бабушка приготовила внучке в школу «парадную» юбку-плиссе, которую Настя хоть и находила красивой, но не любила из-за быстро мнущихся складок. Попробуй разложи правильно подол, когда усаживаешься в школе на стул! Но спорить каждый раз с бабушкой девочка не решалась, потому что эта юбка, как и пирог по фирменному рецепту, относилась к особым приметам. Когда Настя уже причесывалась в ванной, пришла бабушка, взяла из ее рук деревянный гребень с толстыми зубьями и сама принялась расчесывать густые волнистые волосы девочки. А затем вместо обычной косы заплела их в сложный «колосок».

— После школы не задерживайся, — попросила бабушка и посмотрела в зеркало задумчивым взглядом, а потом, спохватившись, наклонилась к внучке и прижала ее к себе каким-то особо крепким и порывистым объятием. Настя поцеловала бабушку на прощание в морщинистую щеку и убежала.

Весь день она просидела как на иголках, гадая, что за сюрприз ожидает ее. Уроки девочке казались будто сдвоенными: время еще никогда не тянулось так медленно. Даже на любимом занятии по рисованию она выполнила задание задолго до звонка, хотя обычно так увлекалась прорисовыванием деталей и аккуратной штриховкой, что не успевала завершить рисунок до конца урока.

Возвращалась Настя домой с бьющимся у горла сердцем не от бега, а от ожидания, что вот-вот откроет она дверь квартиры и наконец-то узнает причину бабушкиного пирога и ее утренней молчаливости. Скоро-скоро…

— Ры-ыжая-я! — раздался вдруг радостный оклик, и перед ней, словно черт из табакерки, выпрыгнул местный задира и хулиган Вовка. Внутри все оборвалось: вот же принесла нелегкая! Как всегда, в самый неподходящий момент. Впрочем, когда появление Вовки было подходящим? От этого мальчишки всегда ожидай неприятностей: обидных до слез кличек, дерганья за косу, отнятого портфеля и рассыпанных в грязь тетрадей. Старше ее на целый год, крупный и высокий, Вовка казался девочке непобедимым врагом.

Настя еще попыталась обежать своего обидчика, но зараза Вовка широко расставил руки и успел ухватить девочку за плиссированный подол. Резинка на талии оттянулась так, что стали видны трусики. Вовка аж хрюкнул от восторга и, захлебываясь от удовольствия и осознания своей силы, завопил на всю улицу:

— Рыжая, рыжая, конопатая! Убила дедушку лопатой!

В выборе дразнилок негодяй оригинальным не был, и рефрен про дедушку и лопату уже давно перестал задевать девочку. Но Вовка вдруг дернул за подол, который все еще продолжал сжимать в грязном кулаке, и юбка сползла до колен. Довольный мальчишка загоготал. Настя одной рукой подтянула юбку, другой вытерла набежавшие на глаза слезы унижения.

«Да он в тебя влюбился!» — внезапно вспомнились ей слова школьной подружки Анечки, которой Настя не так давно рассказала про своего обидчика. «Мальчишки, они все такие! Как втрескаются, так и начина-ают…» — просвещала Настю на прогулке по двору во время школьной перемены Анечка. Подружкам нравилось ходить в обнимку и шептаться, делиться секретами. Анечка накануне рассказала Насте о том, что Сережка Пирогов из параллельного второго «Б» уже целую неделю «строит глазки, не иначе как влюбился». Настя спросила, как это — строить глазки. И подружка подробно рассказала. «Ну смо-отрит вот так!» — Аня вытаращила глаза и усердно наморщила лоб. «А еще портфель отнимает. За косу дергает. Обзывается. В общем, ведет себя как полный дурак! Мальчишки, как влюбляются, полными дураками делаются!» — важно ответила Анечка, и презрение в ее голосе смешалось с гордостью от того, что кто-то ей «строит глазки» «А на меня вон тоже обзываются», — вздохнула Настя и рассказала про Вовку. «Влюбился!» — вынесла вердикт Анечка.