Книга Особо опасная ведьма - Ольга Мяхар

– Что случилось?! – крикнула я, наблюдая с нашей стороны решетки заднюю часть мыша, который непрестанно матерился и дрыгал задними лапками.

Вдруг он затих, и над ним снова протиснулась голова Коши.

– Застрял, – сообщил он.

– Может, пролезет. Потяни еще, – предложила Ада.

– Я тянул, – пояснил дракоша, – но у него такой зад!..

– Я попрошу не трогать мой зад, – донесся снаружи возмущенный писк, – на свой бы посмотрел!

Коша засмущался, сказал:

– Я щас. – И снова убрался наружу.

Жалобный писк – мыш пробкой влетел обратно в камеру, рухнул на крыс, те с визгом разбежались по норам, а мыш остался сидеть в вылизанной насухо плошке.

– И не возвращайтесь! – напутствовал он их, размахивая ложкой.

– Я полетел, может, найду какой другой путь! – крикнул Коша.

За окном послышалось затихающее хлопанье крыльев. Мы снова остались втроем в камере, рассматривая прямоугольник медленно светлеющего неба под потолком. До рассвета оставалось совсем немного времени.

ГЛАВА 12

Цок-цок. Маленькие коготки крыс скреблись и клацали за стенами. Я устало прислушивалась к этим звукам, прижавшись затылком к шершавой поверхности стены. Ада острыми ноготками, которые недавно подрезала, задумчиво расчесывала шерстку замершего у нее на коленях мыша. Звезды на небе, по крайней мере в квадратике нашего окна, уже погасли. Ждать осталось недолго. Мы решили выбросить мыша где-нибудь незаметно по дороге, чтобы хоть он не пострадал. Тот сначала возражал, но потом расплакался и полчаса заверял нас, что у него еще никогда не было таких друзей. Мы ему верили, а Коша все не возвращался, отчаянно ища лазейку, в которую смог бы пролезть. Я уже не верила в наше спасение и ничего не ждала. Чудеса не для меня, это я решила давно и успела запомнить накрепко. Сколько там осталось: час, два? Неважно. Ада тихонько всхлипнула, прижимая к груди полузадушенного мыша, тот почти не сопротивлялся, мужественно терпя все эти нежности.

На голову мне упал камушек.

Так. Не поняла. Какой камушек? Я задрала нос, и тут же на него упала пригоршня то ли песка, то ли пыли, а на лоб упало уже два камушка. Я тряхнула головой, ничего не понимая. На потолке трещин вроде бы не было, так что случилось? Внезапно прямо из стены на уровне потолка показалась голова. Она повертелась из стороны в сторону, обозрела наши с Адой обалдевшие физиономии, подмигнула и снова скрылась в стене.

– Ди, у меня глюки, – прошептала Ада.

– Мыша отпусти, задушишь, – нахмурилась я, – и никакие это не глюки.

Я попыталась встать, но нога отозвалась такой болью, что я немедленно снова села, шипя сквозь стиснутые зубы. И тут «глюк» вернулся.

Справа от меня из стены высунулись все та же голова и две руки; я уже поняла, что «это» мужского рода и, похоже, человек. Он уперся руками в стену и с натугой вытащил из нее свое туловище по пояс, а потом рванул еще раз и тут же вывалился весь, покатившись по полу и распугав обнаглевших крыс. Встав и отряхнувшись, он радостно нам улыбнулся, сделал ручкой и, вытянув вперед голову, пошел на противоположную стену. До меня дошло, что наша камера для него является всего лишь перевалочным пунктом и нас, судя по всему, он спасать не собирается. Ну уж нет.

Пара слов, слетевших с потрескавшихся губ, и парень довольно ощутимо приложился головой об эту самую стену. Взвыв, он попытался ухватиться за нее и временно присел на корточки. Я, прищурившись, за ним наблюдала.

– Девочки, ну за что?! – возмутился он и угрюмо на нас уставился.

– За все хорошее, – просветила его я, – теперь все стены непроходимы. И если ты не хочешь, чтобы уже идущий сюда палач и тебя захватил для компании, то возьмешь с собой девчонку с мышом. – Я безапелляционно ткнула пальцем в сторону Ады.

Она так удивленно на меня посмотрела, что я почувствовала себя неуютно.

– Ага, – сарказма у парня многовато, – а может, и тебя заодно прихватить? А что, я такой! Могу и трех, и четырех, и мышей, и крыс… Ты офонарела, да? Я сам с трудом сквозь стены прохожу, а ты мне еще мертвый груз прицепить хочешь?

– Ну, во-первых, я сама с тобой не пойду, со сломанной ногой далеко я вряд ли упрыгаю. – Ада порывалась что-то сказать, но я движением брови отняла минуты на две у нее голос; ух какая я крутая, смертница-героиня, блин. – А во-вторых, если надумаешь ее в одной из стен забыть, – Ада побелела, широко разевая рот; ничего, перебьется, – то я ведь почувствую и перед самой смертью так колдану, что мало не покажется. А ты знаешь, какова сила последнего ведьминского проклятия?

Судя по его глазам, он знал. И даже как-то чересчур близко.

– Ну так как, возьмешь девчонку?

Он кивнул. Не нравится мне его взгляд: сказала про проклятие – будто маску глупого паренька стянула, а обнажила кости мертвеца. Ну да ладно, значит, понял все верно.

Шепот старинных слов, оковы упали к ногам Ады; я поморщилась – сил у крови гасить откат уже не было, и все отозвалось в ноге.

– Идите, – прохрипела я. – И помни, парень…

Он по-волчьи усмехнулся:

– Я запомню, ведьма.

Ада бросилась было ко мне, все еще пытаясь что-то сказать, но в двери уже грохотал поворачиваемый в ржавом замке ключ. Парень схватил Аду и рывком буквально втолкнул ее в стену, ныряя сам и закатывая от чересчур большого напряжения глаза. Как бы не помер. Ну да ничего, оклемается, если только стражник не догадается проверить соседние камеры. А это вряд ли. Кто ж побежит прятаться за решетку, только идиоты… да маги.

Дверь со скрипом распахнулась, я сквозь падающие на глаза грязные волосы прищурившись разглядывала высокого толстого дядьку, сыто отрыгивающего и ковыряющегося ногтем в зубах. Я поморщилась.

– А где вторая? – Мужик отвлекся от увлекательного процесса извлечения пищи и удивленно огляделся по сторонам, вытирая руку о рубашку.

– Крысы сожрали, – прошипела я, глядя здоровым глазом в его маленькие, заплывшие жиром гляделки, – вон все, что осталось, в углу валяется.

Страж тупо уставился в пустой угол, похлопал глазами и медленно кивнул.

– Валяется, – как загипнотизированный повторил он, а потом отомкнул мои оковы ключом и, сыто хекнув, забросил их себе через плечо.

Когда мы вышли и дверь камеры закрылась за моей спиной, я закончила оба заклинания: внушения и обезболивания. Боль тут же радостно вгрызлась в левую ногу, заставляя меня кричать и погружая в омут беспамятства. Снова.

Ведро холодной воды, я захлебываюсь, пытаюсь вдохнуть, кашляю и с трудом поднимаю повисшую голову. Барон. Стоит передо мной, я лежу на земле под деревцем у его ворот, сейчас закрытых, во внутреннем дворе, а толстый страж поливает меня из ведра колодезной водой.