Книга Волчья радуга - Елена Жаринова

— Что случилось с твоими родителями? — тихо спросила Катя, предчувствуя печальный ответ.

— Родители отвернулись от меня, когда я стал оборотнем, — глухо сказал Яно. — Мне было тогда одиннадцать лет, и я очень страдал. Потом я встретил человека, который стал мне учителем, отцом и другом. Он умер четыре года назад. С тех пор я ни разу не прекращался в человека.

Катя попыталась представить себе одиночество, о котором говорил Яно. Не человек и не волк… Самые близкие предали тебя еще ребенком… Единственный друг умер… Мир вокруг отгораживается от тебя стеной. Девушке до слез стало жаль оборотня, захотелось коснуться рукой светлых волос, взять его за руку, прошептать: «Теперь тебе ничего? Не страшно? Да?!» Но она не стала этого делать. Он скоро уйдет. У него своя, тяжелая и непонятная человеку жизнь. Если она пожалеет его однажды, то потом не сможет отпустить, ведь мы в ответе за тех, кого приручили. И что же? Она уговорит его не возвращаться в Фенлан? Заберет с собой в Петербург? Сумеет объяснить все родне? Посвятит себя решению его проблем? Вот уж спасибо, Катя давно зареклась взваливать на себя чужие заботы.

Словно услышав ее мысли, оборотень сказал:

— Грань будет открыта еще несколько дней, а потом закроется на триста лет. Мне надо спешить. Я не могу оставаться в Бекелфеле. Но ты позволишь мне провести еще одну ночь под твоим кровом?

— Разумеется, — Катя постаралась, чтобы голос ее звучал с равнодушной приветливостью. — Ты меня ничуть не стеснишь.

Они снова замолчали. Они уговаривали себя держаться подальше друг от друга, чтобы ненароком не задеть что-нибудь болезненное в собственном сердце — после чего невозможно будет жить по-прежнему. Он чужой, через неделю ты сама не поверишь в то, что это было… Через неделю ты будешь на той стороне, и Грань на триста лет разлучит миры. Через триста лет ее не будет в живых, а ты сойдешь с ума от одиночества и тоже начнешь бросаться на крестьянских детей…

Ночь торжественно опускалась на кусты сирени, на белоснежные звездочки жасмина. Духота усиливала запахи цветов — они сплетались в мелодию и кружились над садом. Они кружили голову неясным предчувствием или обещанием. В этот миг не хотелось думать ни о чем плохом. И даже чуткое ухо оборотня не услышало крадущихся вдоль дома шагов…

* * *

На северо-востоке Фенлана расположено герцогство Тифлант — край бесконечных торфяных болот, который местные жители называют Понежиной. Холодные, ветреные места, где и летом бывает промозгло, как осенью… Урожаи здесь скудны, а крестьянский труд особенно безрадостен и тяжел. Гнилой, нездоровый воздух и постоянная сырость способствуют тяжелым болезням, выкашивающим целые деревни. Детей на болотах почти нет: рожаются они слабенькими, и многие умирают еще в младенчестве…

Замок герцога Тифлантского Хошбор был одним из первых зданий, построенных в Фенлане черными рыцарями. На древность указывала и строгая аскетичность стен, которые украшал лишь герцогский вензель, и местоположение: Хошбор стоял посреди непроходимого болота и был недоступен для тех, кому незнакомы безопасные тропки между трясинами. Весной болота оживали, укрывались пышным цветочным ковром, а осенью словно замирали. И только кочки с пожухлой травой нарушали унылую монотонность лишенной всяких признаков жизни равнины.

Сейчас стояло как раз такое безрадостное время. Но герцога Фаргита, владельца замка и всего Тифланта, не беспокоил вид из окна. Хотя в свое время, когда королева Морэф пожаловала его этой землей, он долго жаловался на местные скверные пейзажи. Ему хотелось бы получить Шотфел, поросший светлыми лиственными лесами и населенный множеством трудолюбивых крестьян. Но Морэф не хотела ссориться с герцогом Шотфелским: он был ей полезен. А бывший владелец Хошбора — нет. Вот и постигла его внезапная смерть во сне. Слуги поговаривали, что виной тому было отравленное вино. Однако с теми, кто болтал об этом громче других, тоже случались неожиданные несчастья.

Фаргит мрачно перебирал в памяти последние события в Черном Замке: нет, не ждал он от Морэф такого оскорбительного к себе отношения. Не то чтобы он был так уверен в своем мужском обаянии… Хотя Фаргит искренне считал, что охваченная желанием женщина остается ею, даже будучи королевой и волшебницей. А значит, она полностью находится под властью мужчины. Скоро Морэф, измучившись одиночеством, пойдет на мировую.

На это была и еще одна, более весомая причина: как никак, он, Фаргит, — самый сильный демон в Фенлане. На свою беду Морэф щедро поделилась с ним могуществом Домгала. Неужели накануне великих событий она захочет с ним враждовать? Конечно, она обратится к нему за помощью и пообещает многое — вплоть до эликсира бессмертия. Только Фаргиту этого было уже мало. Он не мог простить Морэф пережитого стыда.

Шаги гулко раздавались по пустой обеденной зале. Фаргит, одетый в белую рубаху с пышным воротником, нервно расхаживал вдоль стены и бормотал сквозь зубы:

— Тварь! Возомнившая о себе сучка! Пусть попробует сама хоть раз перейти через Грань. Пусть на себе испытает эту боль — словно тебя опускают в кипяток, содрав перед этим шкуру! И что я получил за это? Она выпорола меня, как крестьянского мужика, на глазах у придворных, у челяди! Мне не нужна ее благодарность — на что она мне сдалась? Кажется, она решила обмануть меня. Сделать моими руками всю черную работу и воцариться в Бекелфеле, оставив меня с носом. Нет, Фаргит, если ты не дурак, ты не будешь ждать королевской милости. Почему она решила, что Домгал любит ее больше, чем меня? Я такой же преданный ему слуга. И вполне могу обойтись без нее. Да, конечно, я обойдусь без нее! Я раздобуду Ключ — но не для нее, для себя. Это я положу его на Грань, когда наступит срок. Это мне будут принадлежать оба мира — и та хорошенькая девчонка в придачу. Никто не посмеет встать у меня на пути! Однако надо спешить: иначе Морэф действительно все сделает сама.

Фаргит крикнул слуге, чтобы тот подал ему чистую дорожную одежду. Демон снова собирался перейти через Грань.

* * *

И тишина вдруг взорвалась! Катя не успела даже испугаться, когда огромное, пахнущее мазутом тело обрушилось на нее, сбрасывая с крыльца. Сильные руки Яно быстро подняли ее. Вцепившись в его плечо, Катя увидела штук пять ужасных зубастых тварей, появившихся ниоткуда на дорожке перед крыльцом; они были похожи на собак, но имели по две головы, и черная с прозеленью шерсть на их холках торчала, словно костяные пластины на гребне дракона.

— Беги! Спасайся! Беги в дом и закройся там! — прокричал Яно Кате, уже оборачиваясь волком. Одежда Катиного отца треснула по швам.

Яно прекрасно знал, что это за чудовища: демоны самого низшего ранга, самые тупые крестьяне, продавшиеся Домгалу и Морэф за сытную кормежку и превратившиеся в двуголовых псов. Как глупо, как неблагородно все-таки он поступил! Каждая минута его пребывания в этом доме угрожала хозяйке смертью. А он вовсе не хотел, чтобы погибла эта девушка, странно одетая, странно разговаривающая, но красивая и добрая. Оскалившись, подняв холку, он заслонил собой крыльцо, по которому, теряя шлепанцы, взбежала Катя.