Книга Подручный смерти - Гордон Хафтон

– Он когда-то принадлежал Гадесу – давным-давно. А в последнее время за ним ухаживает Шкода. Верно, дружище? Шкода. Шко-ода… – Пес осклабился в трех копиях и продолжил пускать слюни.

– И чем он – они, то есть, нам помогут?

– В этом действе Церберу отведена короткая роль, – произнес Смерть с удивительной теплотой. – Задействованы-то многие, но его функция, пожалуй, – важнейшая.

Все три морды повернулись к нему и гавкнули.

И как часто бывает с людьми, когда они не могут придумать вразумительного ответа на нелепицу – зомби тоже грешат этим, – я брякнул:

– По-моему, Цербер – дурацкая кличка для собаки.

Все три челюсти Цербера отпали, он обернулся и пустил слюни.

– Присмотри за ним.

Адский пес близко к сердцу принял мое замечание. Он натянул поводок и захрипел в своих ошейниках, тщетно пытаясь вырваться. Когда мы вышли с ним из сада и направились вдоль здания, дождь припустил сильнее, и пес начал рваться еще настойчивее. К тому моменту, когда мы обогнули дом и вышли на парковку, крупные капли уже вовсю стучали по тротуару. Цербер вился на поводке, как сумасшедший, а мои руки будто вышли из пазов.

– Он не любит дождь, – пояснил Смерть. Он открыл багажник «метро», откинул багажную перегородку и разложил заднее сиденье: – Сюда, дружок.

К моему облегчению, он взял у меня поводок и зазвал пса в машину. Оказавшись в салоне, Цербер немного успокоился, к нему вернулось обычное состояние вялого любопытства, сопровождаемое обильным слюноотделением. Смерть похлопал его напоследок по громадному, зашедшемуся от тяжелого дыхания брюху и захлопнул дверь.

Он предложил забраться внутрь и мне, затем взбежал по ступенькам и скрылся в здании. Я медленно открыл переднюю дверцу, сел и стал с тревогой следить за тремя комплектами хищных зубов. Две крайние головы с интересом меня разглядывали, восторженно скалясь, а вот средняя морда вела себя как-то нехорошо. Ее пасть была плотно сомкнута, но зубы и десны угрожающе обнажались, и она тихо утробно рычала. Примерно через полчаса с коробкой кассет в руках вернулся Смерть, одетый в пальто «в елочку». Он уселся в водительское кресло и вставил в магнитолу кассету. Когда он включил зажигание, динамики затряслись от звуков неизвестной мне классической музыки.

– Это финал «Дон Жуана», – крикнул Смерть, дав задний ход. – Сцена, где герой сходит в ад. Цербер очень любит.

Я кивнул и сел лицом вперед. И тут же два огромных влажных языка принялись лизать мне шею.

Смерть ехал тихо и осторожно, не желая, как он выразился, расстраивать пса. Он превратился в образцового водителя: не превышал скорость, останавливался на красный свет, включал сигнал поворота. Он даже мило помахал пожилой паре, пропуская их на переходе, – хотя не исключено, что просто заранее приветствовал их перед неминуемой встречей.

Мы выехали из центра города, пересекли канал, проскочили под железнодорожным мостом, затем повернули на грунтовку. Доехав до конца, Смерть припарковал машину напротив большого городского кладбища. Он оставил «дворники» работать, выключил музыку и несколько минут просидел, поглядывая на часы и проверяя, нет ли кого вокруг. Наконец он открыл дверцу, и в салон ворвался холодный ветер. Цербер заерзал, а голова, что находилась ближе к залетающим каплям дождя, жалобно заскулила.

– Что теперь?

– Видишь здание на той стороне? – Смерть ткнул в сторону лавки со стеклянной витриной: помесь строительной конторы и массажного салона. На дверной вывеске я различил лишь надпись витиеватыми буквами: «Директор похоронного бюро». Имя владельца помешал разглядеть ливень.

– Вот там он и работает. Но сначала мы посетим кладбище.

Он вылез из машины, сложил заднее сиденье и потянул Цербера за поводок. Пес стал сопротивляться, Смерть мягко и настойчиво его уговаривал. Несмотря на скрежет когтей, клацанье клыков, изгибы шеи и выверты головой, его все-таки выволокли на асфальт. Я открыл дверцу и направился за ними через дорогу в сторону кладбища. На улице пес стал неуправляемым: бросался Смерти под ноги, лизал ему руки, кусал за пальто, тянул вперед, трусил позади, крутился, лаял, рычал, пускал слюни и скалил зубы.

– Он немного расстроен, – сказал Смерть, когда мы подошли к воротам кладбища. – Во-первых, идет дождь, который он очень не любит, во-вторых, несколько дней мы его не кормили. Сейчас он съел бы все что угодно, исключая, разумеется, медовый пряник с маком.

При одном упоминании данного предмета домашней выпечки Цербер зарычал и громко залаял в три пасти.

– Чем же ему не нравится… – я замялся, -…пряник?

Смерть посмотрел на меня с укоризной:

– Чему тебя учили при жизни? У Цербера, пока мы его не подобрали, было три смертельных врага. Первый… – и, склонившись над моим ухом, он шепотом, чтобы пес не услышал и не впал в ярость, рассказал несколько исторических фактов. Он поведал, как ходячая гора мускулов по имени Геркулес совершил акт насилия над несчастным животным, когда выволок его из преисподней и бросил на произвол судьбы, вынудив долго искать дорогу назад; как некий дурачок по имени Орфей убаюкал его игрой на лире, в результате чего пес на неделю лишился пищи; а также как некая вертихвостка Сивилла накормила его вышеупомянутым пряником[11], после чего пес потерял сознание. Поэтому стоит ему услышать любое из этих имен или малейший запах меда или мака, он заходится от бешенства.

– Само собой, – продолжил Смерть, – обычно я его не морю голодом. Но для сегодняшней задачи очень важно, чтобы его желудок был пустым и чтобы шел дождь. В противном случае наш план сорвется.

Дождь шел что надо. Вода заливала глаза, хлюпала в карманах пиджака, пропитала до нитки футболку и трусы в цветочек и промочила легкие сандалии вместе с носками. Я и забыл, как это бывает прекрасно и какой поразительно богатый опыт дано пережить на земле.

Смерть в своем длинном пальто казался таким же довольным и в своей излюбленной манере давать советы, лишь когда на него находит стих, сообщил:

– Держись подальше. Как только мы войдем, я спущу его с поводка.

Мы ступили за ворота кладбища. Вперед и влево поднималась дорожка, которая вела от рощицы к могилам. Справа стояла новая церковь из красного кирпича с лужайкой и папертью, увитой плющом. У меня не было чувства, что я вернулся домой – моя могила лежала где-то к северо-востоку отсюда, ее окружали толстые теплые стены. Но у меня мелькнула мысль о тех, чьи тела покоились прямо здесь, по ту сторону дождя. Стало интересно, о чем они говорят, какие новости обсуждают. И я почувствовал ностальгию, мимолетное желание вернуться.

Но все исчезло, как только Смерть прикрыл ворота. Он отошел от меня на несколько ярдов и отстегнул поводок. Я ожидал, что пес тут же сорвется, как тигр, выпущенный на волю, но он остался сидеть на месте, свесив алые языки.