Книга Часовые времени. Незримый бой - Дмитрий Политов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Павла?
— Это тот, что постарше. Без татуировок. — Ольга ехидно усмехнулась. — Смотри не перепутай.
— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа. — Евгений легко поднялся с места и шагнул к выходу. — Надеюсь, «студента» зовут не Петр? — спросил он, задержавшись на секунду в дверях и возвращая подруге насмешливую улыбку.
— Прежние документы я забираю. Ни к чему тебе с этой липой ходить. Вот, возьми новые. — Владимир Афанасьевич Седов, лысоватый круглолицый мужчина лет эдак пятидесяти с хвостиком, в полувоенном френче без знаков различия, столь любимого Самим и его окружением фасона, дождался, пока Белугин раскроет красную книжечку удостоверения и с искренним доброжелательством в голосе поинтересовался: — Что-то не так, сынок?
— Сержант госбезопасности? Всего лишь?
— А ты что думал! — Владимир Афанасьевич мигом скинул маску добряка и смотрел волком, рыча тоже вполне так натурально. — Какой из тебя, сопляка, капитан гэбэ? Это ж на армейский ранг полковник! Полковник! Ну-ка, подойди к зеркалу — вон в том шкафчике на дверке имеется, и посмотри — только внимательно! — где ты там полковника увидел? Совсем там у вас охренели, как я погляжу, лепят всякую туфту, словно мы все поголовно идиоты. Да тебя первый же мало-мальски грамотный оперативник в пять минут на чистую воду вывел. Думать надо! Так что, — Седов успокоился так же быстро, как и взорвался, — походишь в сержантах, не развалишься. А я покамест погляжу на тебя со стороны, что ты за птица. Будешь делать все как положено, так и быть, накинем тебе «геометрию» побольше. Ну а нет…
— Разжалуете?
— Зачем же, просто вернем тебя туда, откуда взяли, и делу конец, — бросил Владимир Афанасьевич равнодушно и потянулся к картонной папке, лежавшей на краю стола.
Алексей нервно сглотнул. В памяти еще свежи были не слишком приятные воспоминания о том, как его допрашивали на Лубянке. Куда там тому армейскому особисту! Нет, здесь звери работали матерые, опытные.
— …Значит, вы утверждаете, что некий майор военной разведки по фамилии Фурсов добровольно вручил вам вот этот предмет, а затем попросил передать его полковнику Косиванову? Я правильно вас понял?
— Да.
— Очень хорошо. И что находится внутри, вам неизвестно?
— Я уже говорил, нет. Товарищ следователь…
— Что-о?! Какой я тебе товарищ, иуда? Гражданин следователь! Понял?.. А теперь расскажи, гнида, кто тебе на самом деле поручил произвести террористический акт против ответственного работника ЦК.
— К-какой теракт, о чем вы, това… гражданин следователь? Мне никто ничего такого не поручал!
— Замечательно. Тогда как вы объясните тот факт, что в пакете обнаружена записка, где говорится…
Да, подставил его Фурсов. Грамотно подставил. Обвел вокруг пальца. Напрасно, видать, Белугин думал, что разведчик не обратит внимания на шероховатости и нестыковки в его «легенде». Ох, напрасно! Каждое слово, каждый жест, мельчайшая оговорка — все нашло отражение в бумаге, что хитрец-майор подложил в якобы сверхважный пакет.
Причем сам же Алексей его честно и притащил в расположение советских войск! Ну а контрразведчики мигом соорудили на ее основе такое дело, что впору или самому пистолет с одним патроном просить, или, что более правдоподобно, учитывая царящие в этом времени нравы, ждать короткого приговора военного суда, что с радостью отправит к стенке вражеского шпиона.
А он-то, в придачу ко всему, еще и язык распустил — начал требовать встречи с товарищем Седовым, тем самым доверенным человеком покойного комиссара Ведерникова. Ох как следователей этим обстоятельством обрадовал! У них тогда, похоже, разве что слюнки не потекли. Это ж на какой уровень сразу замахнуться можно было — фашистский шпион-диверсант жаждет увидеться с высокопоставленным партийным работником, входящим в орбиту Самого… Чуете? Ага, все верно, попахивает заговором с целью покушения на жизнь горячо любимого вождя народов. Не меньше!
Правда, когда о деле Белугина известили Москву, из-за облаков государственного Олимпа на излишне ретивых служивых грозно рыкнули и приказали немедленно отправить Алексея и все имеющиеся материалы в ЦК. Да так, что для транспортировки «шпиона» выделили «Дуглас» и сопровождение из целой эскадрильи истребителей. А в салоне с Белугина не спускали глаз сразу пятеро вооруженных до зубов «волкодавов».
Ну а затем две мучительно долгих недели Алексей судорожно отбивался от следователей на Лубянке. И только потом, когда он уже мысленно попрощался с жизнью, его привезли в какой-то особняк на окраине Москвы, где обитал товарищ Седов. Привезли ночью, в машине с задернутыми шторками, так, чтобы пассажир не запомнил маршрут движения и не узнал, где именно находится.
— Вернемся к нашим баранам, — прервал нерадостные воспоминания Белугина спокойный и ровный голос Владимира Афанасьевича. — Исходя из той тяжелой обстановки, что сейчас сложилась на южном участке фронта, ваши действия на том направлении нецелесообразны…
— Немцы начали наступление? На Сталинград, да? — не выдержал Алексей. — Так надо же принять меры, я могу…
— А ну, тихо! — хлопнул ладонью по столу побагровевший Седов. — Я не спрашивал твоего мнения. Все необходимые меры и так принимаются. Без сопливых!
— Но…
— Никаких но! Или ты, быть может, — Владимир Афанасьевич нехорошо улыбнулся, — решил, что я тебя вызвал для консультации? Захотел, значит, разузнать, что ждет нас в будущем? А потом, чай, потащу тебя на доклад к товарищу Сталину — чего мелочиться-то. Чтобы и его спасти и вразумить. Так? А никогда не задумывался, что тебя, к примеру, в Кремле может ждать не мудрый и добрый гений всех времен и народов, а усталый старик с прокуренными усами и вздорным характером, который изо всех сил тянет этот нелегкий воз. И ему не нострадамусы требуются, а свежие танковые дивизии, авиационные полки и хорошо обученные бойцы, способные воевать. Ты готов все это дать?
Белугин замялся.
— Да ведь я на самом деле много знаю.
— Вот и молодец. Только предупреждаю тебя, соколик, один-единственный раз: распустишь язык — разотру в порошок! Заруби себе на носу, нам твои предсказания даром не нужны. Все, что мы делаем, мы делаем сами. Ведерников, кстати, вполне разделял эту точку зрения и занимался только такими вопросами, которые не влияли на стратегическую линию развития СССР.
«Ага, исключительно наблюдал тут за тем, как вы в своей песочнице барахтаетесь, — усмехнулся про себя Белугин. — И не предпринимал ровным счетом никаких шагов, чтобы вы плясали под нашу дудку. Дон Румата Эсторский с малиновыми петлицами, блин. Смешно!»
— Я все понял, товарищ Седов. — Алексей решил, что вступать в пререкания сейчас будет совершенно излишне. — Извините, я вас перебил?
— А ты молодец, хорошо держишься, — неожиданно сказал Владимир Афанасьевич, одобрительно кивая. — Я, грешным делом, решил, что каши мы с тобой не сварим. Ан нет. Ладно, поглядим. Первым заданием для тебя будет вот какое дело: завтра вечером из Москвы в Куйбышев отправляется пассажирский поезд. В нем поедет некий господин со шведским паспортом. На самом деле он такой же швед, как мы с тобой. Так вот, — Седов кашлянул и испытующе взглянул на Белугина, — до места назначения он добраться не должен. Ни при каких обстоятельствах. В детективы с похищением документов и прочую чепуху играться не будем. Мне нужна только его жизнь. Точка. Вопросы?
