Книга Улицы Севильи - Айгуль Иксанова

— Значит, Валентин Алексеев получит свой памятник? Ведь он мечтал об этом? — тут же спросила Настя.

— Он получит его, — спокойно ответил Учитель. — Получит то, за что боролся, и очень скоро. Помни и еще кое-что. Если ты шла к своей мечте кривыми дорогами, если не брезговала любыми средствами, чтобы достичь желаемого, твоя мечта все равно придет к тебе. Но только не удивляйся тому, какова она будет. Под воздействием твоих же поступков мечта приняла столь уродливые очертания. Поэтому, если ты хочешь получить именно то, о чем просишь, веди себя соответственно. Любой твой шаг в сторону рикошетом ударяет по твоей мечте, искажая ее. Сначала изменится ее внешний вид, а затем и содержание. И когда увидишь воплощение своей мечты — ты испугаешься. Но не пугайся. Ты ведь просила о ней, ты боролась — правда, слишком активно. Так что не пугайся теперь, когда получишь то, что заслужила…

— Моя мечта — найти брата, — сказала Настя.

— Почему же ты ни разу не сделала попытки отыскать его? Книга в твоем распоряжении.

— Мне страшно, — честно призналась девочка.

— Решайся. Всегда лучше знать правду, какой бы горькой она ни была.

— Хорошо. Может быть, позже. Пока я не готова. — И спросила тихо: — Это все, что вы можете сказать о мечте?

— Этого достаточно. Мечта — великая сила, ведь цель определяет дорогу. И всегда есть обходные пути, пути, которыми легче идти. Но тогда и цель делается дешевле, покуда от нее не останется лишь пародия. А продолжение этой истории ты узнаешь несколько позже. Так же как и продолжение истории своей подруги. Там еще не все узлы распутаны, не все слова сказаны. А теперь сходи принеси воды, ты уже слишком давно не выходила из нашего жилища. Пора тебе вспомнить о существовании окружающего мира.

— Сколько же? — девочка как бы очнулась от спячки — и перепугалась.

— Четыре месяца, — был ответ. — Знаю, ты думала, что прошло всего несколько дней. Но все относительно. Иди и принеси воды.

Настя поднялась, взяла глиняный кувшин и вышла из хижины, и тут же окружающий мир обрушился на нее тысячью незнакомых ранее ощущений, невиданных прежде красок, новых запахов и звуков. Девочка зажала уши ладонями, зажмурилась — и лишилась сознания.

Два месяца Настя не вставала со своего матраца, обессиленная, измученная. Новые способности — способности воспринимать чужую боль, слышать мысли других людей, видеть любую точку Вселенной — оказались слишком тяжелыми для ее еще неокрепшего организма, она была слишком слаба физически, чтобы принять их.

Однако, придя в себя, Настя поняла, что ей не дает покоя мысль об Олесе, и она вытащила Книгу книг, чтобы узнать об изменениях, произошедших в жизни подруги за это время. Настя открыла шестьсот первую страницу и поняла, что чуть было не опоздала.

Андрей, Олеся, ее мама и Сашка сидели на пляже. На том самом пляже, в Серебряном бору, где Олеся открыла мужу свою тайну. Было солнечное утро. Кроме них здесь пока не было ни души.

— Давайте пройдемся, Мария Семеновна! — предложила Олеся матери. — Нам надо поговорить!

— Мы уже все сказали друг другу, о чем еще говорить! — недовольно вздохнула мать.

— Хотя бы о том, как нам жить дальше, — резко ответила Олеся. — Идемте!

И они вместе пошли по пляжу: худенькая, затянутая в белые бриджи Галина, с собранными в «конский хвост» волосами, так непохожая на прежнюю Олесю, и Мария Семеновна, невысокая, уже немолодая женщина, потерявшая интерес к жизни после смерти любимой дочери.

Они шли молча, пока наконец Мария Семеновна первой не нарушила молчания:

— Я все понимаю, Галя, вы неплохая женщина, может быть, даже замечательная. Вижу, что Андрей любит вас, да и вы его тоже. Но и вы поймите меня. Я потеряла дочь, а Сашенька — мать, и никто нам больше не нужен, кроме нашей Олеси. Понимаете вы это? Вы можете быть хоть золотой, но вы не сможете заменить ее мне! Почему же я должна позволить вам заменить Сашеньке мать? Я думаю иногда: все бы отдала, чтобы вернуть мою девочку. Она была такая молодая, такая способная, почему она должна была умереть? Как вы думаете, разве это правильно, когда дети умирают, а старики продолжают жить?

— Нет, неправильно, — согласилась Олеся, и ей снова стало жалко и мать, и себя.

— Так чего же вы хотите?

Женщины поднялись на небольшой деревянный причал и пошли вперед.

— Заменить вам дочь, — решительно сказала Олеся.

— Это невозможно, — мать грустно усмехнулась.

— А я думаю, возможно. — Олеся остановилась и твердо посмотрела ей в глаза. — Ты так и не узнаешь меня, мама? — тихо спросила она.

— Что?! — в глазах матери отразилось недоумение.

— Только прошу, тише, никто не знает и не должен знать. Только Андрей и ты, мама…

— Не знает о чем? — Мать начала терять терпение. — Что вы хотите сказать? И почему вы называете меня мамой?!

Олеся грустно улыбнулась чужой улыбкой.

— Ты помнишь, мама, когда мне исполнялось десять лет, ты заказала красивый торт с моим именем, а я уронила на него банку с огурцами? А помнишь, когда родилась Сашка, как ты от радости кинулась целовать доктора, и он не знал, куда деваться? Или когда пришла эта твоя сумасшедшая Иллария Павловна и принялась сватать меня за своего сына, а я не могла сдержаться и смеялась почти до истерики? Ты помнишь все это, мама?

— Что вы говорите! Да вы с ума сошли! — Мать с негодованием отшатнулась от нее. — Вы с Андреем совсем голову потеряли! Он рассказал вам все это, и теперь вы пытаетесь выдать себя за Олесю! Думаете, я сумасшедшая и могу не узнать свою дочь? Немедленно прекратите и не смейте больше никогда!.. Слышите?

Мать повернулась и стремительно двинулась обратно. Олеся догнала ее.

— Подожди! — Она сжала плечо матери. — Я понимаю, меня невозможно узнать. У меня другое лицо, другой голос, другая фигура, другое имя. У меня не осталось ничего. И тем не менее Андрей узнал меня. И Лана узнала. Только ты, мама, не веришь, а ведь должно было быть наоборот. Ты думаешь, Андрей рассказал мне все это? Хорошо, спрашивай. Спрашивай о чем угодно: о моем детстве, о тебе, об отце, о родственниках, спрашивай о том, что было задолго до появления Андрея в моей жизни. Спроси о том, о чем я никогда не рассказывала и не расскажу ему — о Димке, о нашей поездке в Крым, о том, как долго я выбирала между ними, и о том, почему в итоге выбрала Андрея. Спроси о том, как я сбежала в детстве из дома, вели описать во всех подробностях нашу старую квартиру, квартиру бабушки, ее дачу! Спрашивай, я не боюсь! Воспоминания — это все, что мне осталось, поэтому я помню каждую минуту моей прежней жизни. А помнишь, когда я однажды спросила тебя о самом тяжелом моменте в твоей жизни? Ты вспомнила о моем литературном конкурсе, когда меня несправедливо вышибли из тройки призеров, и как ты плакала тогда. А я сказала, что это ерунда и все призеры дураки и не заслуживают своих наград. Помнишь? — Слеза побежала по щеке Олеси, и она не успела вовремя смахнуть ее.