Книга Убить Бенду - Лев Жаков

* * *

Казалось, что они лежат в зале с алмазными колоннами. Солнце проникало сквозь отверстия в высоком потолке и падало узкими потоками, в которых пылинки то взблескивали, то мерцали, словно подмигивали. То словно все разом повернутся спиной к глядящему: столб света посереет, потухнет, только едва заметная золотая молния змейкой скользнет сверху донизу – и снова все померкнет, но тут же опять заблестит, засверкает.

Арчибальд оторвался от игры света, поднялся, прошелся по пещере. В утреннем освещении проходы выглядели не столь зловещими. Рыцарь мог, присмотревшись, разобрать уходящий вдаль коридор, даже поворот там.

Юлий спал, свернувшись калачиком. Из-под седла, на котором покоилась всклокоченная голова нищего, Арчибальд осторожно извлек сумку, повесил через плечо.

Лошадей оставили у стены. Рыцарь вбил в глину нож и примотал к рукояти чумбуры обоих недоуздков, так что животные провели ночь морда к морде.

Сейчас Арчибальд снял с лошадей мешки с овсом, достал из сумки щетку со скребком и тщательно вычистил обоих, особенно ноги и живот, покрытые после скачки по улицам комочками грязи. Затем по очереди взнуздал коня и кобылу, сунув недоуздки в сумку к щетке и скребнице. Принес свое седло, провел ладонью по спине вороного от холки до зада, заседлал. Жеребец стоял спокойно, иногда косил глазом, прижимал уши, но рыцарь хлопал его по шее, говорил что-нибудь – и тот успокаивался.

Затем Арчибальд подошел к Юлию:

– Вставай, оруженосец.

– А? – Юлий сел, хлопая ресницами. Со сна глазки были маленькие, заплывшие, веки толстые, набухшие, из-под них выглядывала еле-еле серая радужка.

– Подъем!

Юлий вскочил.

– Чего кричите? – Он потер веки кулаками, помотал головой.

– Пора двигаться дальше. Седлай свою лошадь.

– А... как же... – Юлий оглянулся на сереющие неподалеку отверстия, похожие отсюда на глазницы; стена пещеры была как будто черепом великана, давным-давно похороненного под городом, но все еще злобно следящего за потомками тех, кто убил его. – Как же еда? Куда торопиться? От стражи мы ушли, сюда никто никогда не сунется, бояться нечего. Можно отдохнуть спокойно. Посидеть, поговорить, познакомиться, наконец. Если мы собираемся долгое время быть вместе...

– Оруженосец познается в деле, – оборвал его Арчибальд. – Будешь болтать – мы очень скоро расстанемся.

Лицо нищего вытянулось: щеки, уголки глаз, рта – все сползло вниз. Опустив взгляд, Юлий сел на корточки перед кучей вещей и начал рыться в ней.

– Седло перед тобой, возьми его, перекинь через руку, – сказал рыцарь. – Под ним потник. То покрывало, что было у тебя под ухом, – вальтрап. Взял? Иди сюда.

Юлий, придерживая правой рукой лежащее на левой седло, боязливо подходил к животине. Кобыла, фыркнув, прижала уши и вытянула шею.

– Не любит седлаться, – заметил рыцарь. – Не делай испуганное лицо – укусит. – Он похлопал лошадь по холке.

– Укусит? – Юлий остановился. – Вчера она показалась мне смирной!

– Она спокойная, но не любит, когда ее заседлывают. Так что будь внимательным.

– Но... а... э... может, вы ее сами тогда? Вас она знает, кусаться не будет, да и я не умею, еще сделаю что-нибудь не так...

– Напортачишь – вздую.

Юлий вытаращился на рыцаря:

– Как? Вы же благородный...

– Если я сам заседлаю ее, ты пойдешь своей дорогой. Мне нужен не болтун, а помощник.

– Но вы же не знаете дороги!

– Ты знаешь?

– Нет, но... то есть да, конечно!

Рыцарь указал взглядом себе за спину:

– Приступай, оруженосец. Или иди назад, я выберусь как-нибудь.

– Меня зовут Юлий, – пробормотал «оруженосец», подступая к лошади. – Как тут чего и куда хоть?

Следуя указаниям, он принялся за дело.

К тому времени, когда была застегнута подпруга, юноша взмок, как мышь. Лошадь переступила с ноги на ногу и покосилась на него.

– Хорошая девочка. – Юлий провел ладонью по шелковистой гриве.

– Ее зовут Арапка, – сказал рыцарь. – Собирай вещи.

– Странное имя. – Юлий взвалил на плечи пару сумок. – Арапка – то же, что мавританка, а эта животина рыжая. Какой глупец ее так назвал?

– Ее прошлый хозяин.

– А. – Издав этот короткий звук, Юлий на некоторое время притих, вспоминая, как же все тяжелое барахло было уложено и закреплено.

Арчибальд молчал. Наконец, кое-как упаковав вещи, привязав и примотав их, Юлий принял из рук рыцаря повод.

– У меня получилось! Вы видели, у меня получилось! Я ее оседлал! А? Каково? Я молодец?

– Заседлал, – поправил рыцарь, почесав шрам над бровью. – Двигай.

– Хмурьтесь, хмурьтесь, – беспечно отозвался Юлий, немедленно повеселевший, как только закончилось дело. – От этого морщины ранние бывают. И как вы любите покомандовать! Откуда только что берется? Помню, был у нас один...

– Кончай философствовать, умник, мы на марше, – оборвал рыцарь.

* * *

Внутри ничего нельзя было разглядеть: все ставни закрыты, а глаза с яркого света. Только неровный желтый прямоугольник лежал под ногами. Кривой с Сержиком остановились у порога, моргая. Вернее, остановился Сержик, а Кривой осторожно, по стенке, двинулся вправо, к стойке. Дверь, скрипнув, захлопнулась, и стоявшее перед глазами сияние исчезло.

– Кто такие? – выпал из глубины трактира сердитый окрик. – Стоять!

Кривой схватил застывшего Сержика, потянул за собой. Сквозь запертые ставни пробивались тоненькие лучики. В темноте начали прорисовываться смутные контуры – столбы, поддерживающие галерею второго этажа, что проходила по стенам над всем залом, стойку, столы, фигуры за столами...

– Э, вы кто? Че надо? – рявкнул один из стражников, вскакивая. – А ну отвечай! – Держа короткую алебарду, он начал огибать столы, приближаясь. За его спиной встал другой стражник, левая рука его, сжимающая древко лука, медленно поднималась, правая тянула из-за плеча длинную стрелу. Застонала, натягиваясь, тетива. – Стоять, я сказал!

Кривой дернул Сержика за руку Стражник, пригнувшись, заорал:

– Давай, Нерчек!

Прозвенела спущенная тетива. Длинная стрела на миг перечеркнула пробивающиеся сквозь щели между ставнями солнечные лучи – и с глухим стуком вонзилась в украшающий стену над стойкой деревянный щит. Там была выжжена свиная голова в окружении порезанных кружочками овощей и с веточкой зелени в зубах – эмблема трактира. Такая же голова красовалась на вывеске, прибитой над дверями снаружи. Кривой упал за стойкой, а Сержик, подвывая и прикрывая обеими руками затылок, свалился на него. Темнота рядом с ними ожила и произнесла низким грудным голосом: