Книга Возвращение повесы - Джо Беверли

Да, пошел бы. Некоторые дороги нельзя обходить стороной, какими бы тернистыми они ни казались.

Джейн не пришла к обеду, и Саймон с Хэлом сели за стол одни. Говорили же только о прошлом. Разговор получался не очень-то веселым, поэтому Саймон, извинившись перед другом, сказал, что ему нужно как следует выспаться.

Хэл тоже поднялся и взял сумку с бумагами.

– Если не возражаешь, я приду на дуэль.

– Буду только рад, – ответил Саймон.

Он сразу же пошел к себе в комнату, чтобы убедиться, что теперь уже не осталось незавершенных дел.

На этот раз завещание было должным образом оформлено. Но он не мог заставить себя еще раз написать письмо родителям, так что просто добавил: «Джейн мне очень дорога, надеюсь, что и вам будет тоже».

Саймон решил написать Дару, но не знал, что ему сказать. В конце концов получилось следующее:

«Мало что в жизни доставило мне столько радости, как известие, что ты жив, и мне очень жаль, что мы не увидимся, потому что если ты читаешь это письмо, то, значит, я убит. Верю, что не зря проводил расследование в Канаде, так как я – один из немногих, кто мог это сделать, и теперь моя смерть уже ни на что не влияет.

Хэл сообщил мне, что ты выздоравливаешь, но вскоре после твоего возвращения он уехал из Англии. Тебе же желаю мужества и удачи. А если у тебя будет возможность, убедись, что моя дорогая Джейн ни в чем не нуждается».

«Моя дорогая Джейн…»

Саймон с опозданием понял, что тайны, которые, возможно, хранит Джейн, для него несущественны. Он знал о ней только то, что любит ее. Да, он любил так безумно, как об этом пишут поэты. Написать ей? Сказать, что он чувствует? Нет, это было бы слишком тяжело для нее. Голос из могилы.

Запечатав письмо, он погрузился в раздумья. Вспоминая прошлую дуэль, пытался понять, как лучше действовать на сей раз, чтобы остаться в живых.

Нужно быть как можно спокойнее. Макартур выстрелил, когда их напугала Джейн. Это указывает на его нервозность или быстроту реакции? А то, что сам он не нажал на курок, говорит о его медлительности? Возможно, он слишком уж нервничал…

Саймон вспомнил, что на войне, когда брал цель на мушку, его охватывало такое возбуждение, что он упускал самые выгодные мгновения для выстрела. Наверное, нечто подобное произошло и на дуэли. Завтра такая нервозность может оказаться роковой.

А ведь он так и не лег с постель с женой. Если бы он только осмелился…

Внезапно раздался стук в дверь. Это могла быть… только она.

Он открыл и действительно увидел перед собой Джейн. Она была в зеленом шерстяном халате, из-под которого только по вороту выглядывали кружева ночной рубашки, как это было в ночь перед дуэлью. Но на этот раз на ней не было чепца и волосы длинной косой спускались до пояса.

Сама простота.

Восхитительная простота.

– Извини, я не могла… не могла заснуть. Не могла все так оставить…

Саймон отступил на шаг, приглашая жену войти. Сердце его глухо стучало.

Усадив Джейн в кресло, он налил ей бокал бренди. Она осторожно пригубила, и он понял, что ей понравилось.

Он выпил почти полный бокал, затем сел и налил себе еще.

Она смотрела на него, явно озадаченная тем, что он до сих пор не произнес ни слова.

Заставив себя успокоиться, он спросил:

– Что именно тебя тревожит, Джейн? – «То же желание, что у меня? Помоги мне Господь».

– Что тебя могут убить.

– С этим ничего не поделаешь, дорогая. Она вертела в руках бокал.

– Не могли бы мы уехать прямо сейчас? Нет-нет, конечно, я знаю, что нельзя. Но все так глупо… Хочется изменить судьбу.

– Это в твоем характере, да? Хочешь схватить судьбу за горло?

Она вытаращила на него глаза:

– Ты о чем?..

– Дорогая, зачем ты пришла?

Она опустила глаза и сделала еще глоток бренди.

– Я же сказала: не могла заснуть. К тому же спать еще рано.

Саймон почувствовал головокружение. Господи, о чем она? Неужели она пришла, чтобы… Нет-нет, такого быть не может. Просто она слишком молодая, и она много страдала, теряя близких людей. Конечно, она пришла в ужас при мысли о том, что может потерять и его. Значит, следует ее успокоить и отправить обратно.

– Джейн, видишь ли… Пожалуйста, распусти волосы. Для меня. – Слова вырвались помимо его воли; он ведь хотел сказать совсем другое.

Она посмотрела на него с удивлением. Потом поставила бокал на столик и перекинула косу на грудь. Опустив глаза, развязана ленту и расплела тяжелую косу. Затем разгребла пальцами волосы и взглянула на него вопросительно.

Он улыбнулся:

– Спасибо, дорогая. Замечательно.

– Хотелось бы сделать для тебя гораздо больше, – пробормотала она в задумчивости.

Саймон невольно вздрогнул. Неужели она все-таки…

– В самом деле, дорогая?

Теперь Саймон почти не сомневался: жена пришла именно для того, чтобы лечь с ним в постель.

– Может, сыграем в карты? – спросил он неожиданно. Она посмотрела на него так, как будто он предложил стать на голову.

– Чтобы как-то убить время, – добавил он. – Давай сыграем в пикет. Ведь Исайя научил тебя?

– Да, но не думаю, что я смогу сосредоточиться.

Может, он ее неправильно понял? Ему нужен был какой-то знак. Движение тела. Язычок по губам. А она просто смотрела на него, кажется, в растерянности.

– А ты попытайся. Может, получится. – Саймон встал и нашел колоду карт, а также бумагу и карандаш. Потом налил себе еще бренди. «Только не пей слишком много, тебе нельзя терять контроль, и уж конечно, ты не хочешь утреннего похмелья».

Забавно, но проводить время с Джейн было очень приятно. Раньше он не верил, что такое возможно. Вот оно, колдовство любви. Пожар в крови не погас, но если сейчас ему дано лишь ее общество, то он и на это согласен.

Придвинув кресло поближе к столику, стоявшему между ними, Саймон перетасовал колоду и с улыбкой сказал:

– Результат не имеет значения. Все равно все мое – это твое, а что твое – то мое.

– Да, вероятно.

Игра его не очень-то отвлекла – Джейн была слишком слабым противником, – поэтому Саймон то и дело поглядывал на нее. Когда же он смотрел на ее руки, вернее – на обручальное кольцо на ее пальце, кровь его вскипала. Ведь это кольцо… оно делало позволительным то, чего ему уже давно хотелось; причем с каждым мгновением его все сильнее к ней влекло, так что временами он даже забывал об игре.

И конечно же, его постоянно терзал нежнейший аромат, исходивший от Джейн, весенний запах листьев и травы, заставлявший думать, что она – творение лесов и полей, хотя она была городской девушкой, родилась и выросла в городе. Здесь, в Йорке, ее пугало все, что выходило за пределы прямоугольных улиц.