Книга Роза на алтаре [= Цветок страсти ] - Лора Бекитт

– Это мы-то паршивые овцы? – завопила старуха. – Ну уж нет! Теперь – наша власть! Весь Париж наш, и Франция, а придет время мы завоюем весь мир!

– Вот уж не думаю, что кто-то скажет вам за это спасибо! – засмеялся мужчина. – Представляю, что будет, если во всем мире воцарится такое запустение, жестокость и нищета, как в «вашем» Париже!

– Замолчи, выродок! – вскричала старуха и запустила в пленника камнем.

Это послужило сигналом для остальных, и вот уже несколько человек, размахивая руками, извергали проклятия.

Внимание собравшихся женщин привлекла Элиана, заметно выделявшаяся среди осужденных. Она казалась слишком красивой, хрупкой и беззащитной – это вызывало желание растерзать ее, унизить, втоптать в грязь.

Одна из женщин подскочила к ней, схватила за волосы и намотала их себе на руку.

– Ишь ты, стерва! – заорала она. – Небось платка-то с полу ни разу сама не подняла! На пуховых перинах нежилась!

Боль привела Элиану в чувство: холод пробрался под рубашку, босые ноги стыли на голых камнях…

– Оставьте в покое девушку, вы, зверье! – вне себя от ярости крикнул Бернар, но в это время женщина резким рывком разорвала сорочку Элианы до самого пояса.

– Вот! – воскликнула она, указывая пальцем на девушку, по щекам которой текли крупные слезы. – Вчера – герцогиня, сегодня – публичная девка!

Элиана рыдала, пытаясь прикрыть обнаженные плечи и грудь, на которую жадно пялились мужчины. Эти взгляды еще больше разозлили собравшихся женщин, и они выволокли свою жертву из толпы осужденных.

– Получайте ее, берите!

Бернар рванулся вперед, но дорогу преградил приклад.

Поднялась суета, и один из охранников, потеряв терпение, вырвал Элиану из рук толпы и вернул на место.

В это время Бернар метнул в сторону собравшихся такой бешеный взгляд, что кое-кто из них невольно отпрянул назад.

– Это твоя любовница? – крикнул какой-то мужчина, на что молодой человек отвечал:

– Она моя невеста.

Старуха покатилась со смеху.

– Ну, теперь вам недолго ждать венчания!

– Хорошо бы устроить этой парочке республиканскую свадьбу, – рассудительно произнес другой человек, – я видел, как это делали в Нанте.

Идея вызвала живейший интерес толпы; кто-то принес веревку, другие стали выпрашивать позволения у гвардейцев, третьи без лишних слов подступили к Элиане и Бернару.

Охранники хмурились: это сборище начало действовать им на нервы. Колесо еле-еле удалось починить; они и так опоздали на место казни не менее чем на полчаса и не хотели задерживаться еще из-за толпы, которая – они знали это по опыту – не желая отступать от своей затеи, побежит следом и будет всячески препятствовать движению.

А Бернар, как нарочно, принялся смеяться злым смехом и подзадоривать толпу.

– Эй вы, паршивые трусы! – говорил он. – Посмотрим, что у вас получится!

Народ рассвирепел и стал теснить и осужденных, и гвардейцев. Увидев это, главный охранник махнул рукой. Время от времени охрана позволяла толпе самой расправляться с осужденными – так кидают кусок мяса в клетку львам, когда те начинают слишком сильно бесноваться и рычать.

Элиану и Бернара схватили, связали вместе, лицом к лицу, и потащили к парапету.

Едва несчастная пленница догадалась, что ее ждет, как темное чувство, клубком гнездившееся в душе, словно бы выбралось наружу. Она поняла, что стоит перед вратами в бездну, ее взгляд был прикован к ним, она видела тихое колыхание непроницаемо-черной воды, ощущала ее запах…

Бернар был рядом, их тела тесно соприкасались, он обхватил ее руками, но Элиана словно не чувствовала этого.

Внезапно у нее вырвался душераздирающий вопль:

– Нет, нет! Я не хочу!

И ее тело изогнулось в иступленном порыве освобождения. Это вызвало взрыв ликования у толпы: послышался глумливый хохот и раздались пошлые шутки. Бернар прошептал:

– Мужайтесь, Элиана, моя бедняжка, теперь недолго осталось ждать!

И верно, когда их связанные вместе тела перекинули через парапет и Элиана повисла вниз головой над разверзнутой пропастью смерти, она впала в забытье. Страх перестал терзать ее погрузившуюся в сумерки душу, мысли затуманились… На какую-то долю секунды ей почудилось, что ее жизнь, похожая на чистую, сияющую, медлительную реку, плавно вливается в величавое море вечности.

И когда она полетела вниз под свист и улюлюканье толпы, последние блуждающие огоньки сознания погасли, Элиана уже ничего не чувствовала: ни удара о воду, ни мгновенного погружения в ее холодную темную глубину.

Далеко за поворотом Сены, возле каменного моста тихо рябила вода. В этом месте с берега намыло щебень и образовалась отмель, заканчивавшаяся полосою суши, простиравшейся на сто или более футов вперед и огороженной гранитной стеною. Выше начинались Елисейские поля, мрачные и пустынные в этот час; оттуда доносился шум ветвей и веяло сыростью.

Если бы какой-то прохожий рискнул появиться здесь сейчас, он смог бы увидеть внизу человека, который вытащил из воды что-то белое, своей неподвижностью напоминавшее мраморную статую, и бережно опустил на песок.

Это был молодой мужчина, а нес он безвольное женское тело, облаченное в изорванную светлую одежду.

Положив свою ношу на землю, он на мгновение замер, пытаясь перевести дыхание, а потом склонился над женщиной.

Ее тонкая рубашка прилипла к коже, волосы намокли, потемнели и распрямившимися прядями покрывали жемчужно-белые плечи. Молодой человек отбросил в сторону массу шелковистых, тяжелых, как водоросли, волос девушки и прильнул ухом к ее груди. Уловив слабое дыхание, вновь поднял ее на руки и побрел вдоль берегового откоса в сторону Елисейских полей.

Вокруг стояло безмолвие; ветер пустился странствовать куда-то на своих быстрых крылах, и воздух казался таинственным эликсиром, испив которого можно было стать таким же невидимым и легким.

…Те, кто ехал с Бернаром в одной повозке, в эту минуту уже прибыли на площадь, где должна была состояться казнь, но молодой человек избежал жестокой участи быть обезглавленным. Упав в Сену, он тотчас перерезал веревки и, проплыв немного под водой, спрятался в тени моста, а после выбрался на берег, вытащив за собой бесчувственную Элиану. Это стоило немалых сил и еще не означало, что он спасся. Теперь ему, человеку, осужденному на смерть, нужно было найти пристанище в безумствующем Париже, и как можно скорее, ибо каждая минута отсрочки вела обратно к концу.

Бернару некуда было податься: он никого здесь не знал, при нем не осталось ни единого су, и вряд ли кто принял бы его просто из милосердия, на свой собственный страх и риск.

Выбора не было. Оставалось уповать на судьбу.