Книга Серые Рыцари - Бен Каунтер

Лигейя видела Галактику, переполненную властью Перемен. Она видела, как плачут и умирают звезды. Она видела миры, разлетавшиеся хрустальными осколками ненависти. Она видела, как Галактика раскручивается и выбрасывает все свои создания в небытие, в глотку распорядителя Хаоса — господина Гаргатулота, Повелителя Перемен, бога Тзинча…

Лигейя успела вовремя прервать свои мысли. Она стояла на коленях, задыхалась и была покрыта испариной. Пряди заботливо уложенных волос свесились на лицо. Лигейя дрожащей рукой поправила прическу.

В углу комнаты культист смерти, Тайци, едва заметно склонил набок голову. Немой вопрос стражника был совершенно ясен: «Нужна помощь? Вызвать медиков?»

Лигейя покачала головой, с трудом поднялась на ноги и оперлась о стол, где стояли несколько хрустальных бокалов и графин сладкого выдержанного амасека. Она налила себе изрядную порцию и выпила залпом. Лигейя знала, что это не поможет, но мозг уверил ее в обратном — напряжение немного уменьшилось, картины впавшей в безумие Галактики слегка потускнели.

— Этот… предмет, — продолжила она диктовать, — находится теперь под абсолютным карантином. Доступ к нему разрешен только мне. Если меня не станет, доступ можно будет получить только с разрешения Конклава Верховных Лордов Ордо Маллеус.

Лигейя открыла ящик стола и вынула из плоского деревянного футляра хирургический скальпель. Она аккуратно срезала со скульптуры тонкую стружку и положила ее во флакон для образцов.

— Образец материала этого предмета будет исследован под моим руководством, как только это представится возможным.

Лигейя налила себе новую порцию амасека и, кажется, успокоилась. Если ей нужно было доказательство, оно здесь. Лишь она одна может его видеть: ее дар встречался чрезвычайно редко, Лигейя никогда не слышала об инквизиторе с подобными способностями. Это ее огорчало. Возможно, со временем она получит доказательства, не зависящие от ее умения извлекать информацию из любого предмета. Но для Лигейи и этого было достаточно.

Перед ее мысленным взором до сих пор маячил образ Гаргатулота на фоне звезд и бесконечного океана бурлящих Перемен. Более слабый ум, не тренированный под строгим руководством дознавателей и надзором лордов-инквизиторов, не выдержал бы этого испытания. А если это безумие вырвется из варпа в реальное пространство, устоит ли против него людской разум?

Наконец-то Аларик был чист. Двенадцать часов молитв об избавлении от разложения, к которому он был так близко, очистили душу от нацеленного на нее колдовства. Кожу покалывало после ритуальной дезинфекции; доспехи сияли от церемониального омовения в слабом растворе кислоты с ладаном. Даже «Рубикон» во время ритуалов, обязательных после битвы, стал тихим, словно задумчивым. Боевые братья пытались осознать пережитое, не допуская в свою душу и намека на соблазн.

Аларику и раньше приходилось видеть ужасные вещи: с кровоточащего алого неба над Солигором IV он смотрел на легионы бога вожделения, марширующие по Алазону. Все это не могло пройти бесследно, но обряды очищения Серых Рыцарей и молитвы смывали следы. Других воинов подобные испытания могли лишить рассудка, но Серые Рыцари после очищения становились только сильнее.

В скудном освещении кельи Аларик прочел несколько страниц из своего экземпляра «Истребления демонов». В заключительной молитве душа, защищенная верой, сравнивалась с планетой, окруженной атмосферой, или с одетым в доспехи воином. Вера — это щит, символ правоты; она жизненно необходима солдатам Императора. Эти слова Аларик читал тысячу раз, и всегда, как и сейчас, они приносили успокоение. Он не один. Если бы Император не наблюдал за ними, вера была бы бессмысленной, но душа Аларика оставалась невредимой — значит, щит веры уберег ее от разложения. Значит, око Императора неусыпно следит за Серыми Рыцарями.

В безграничной, холодной и враждебной Вселенной, где будущее многих триллионов людей висит на тончайшей из нитей, где щупальца Хаоса проникают повсюду, только Император может указать правильный путь. Сознание того, что Он рядом, придавало Аларику необходимые силы.

Ритуалы выполнены. До следующей битвы Аларик был в безопасности от посягательства врагов — но, как он знал, очередного боя ждать недолго.

Аларик закончил застегивать доспехи как раз перед приходом Санторо. Правосудор Санторо славился выдержкой и спокойствием; он редко позволял эмоциям вырваться наружу. При этом Санторо вовсе не был угрюм и нелюдим, и воины шли за ним, точно каждое его слово было словом самого Императора.

Если Санторо и дальше будет проявлять такие же качества воина и командира, он может занять место в семинарии ордена под руководством Дурендина. Аларик не сомневался, что его брат воспользуется этим шансом.

Санторо остановился на пороге кельи Аларика. Он был в полном боевом облачении и, как каждый правосудор, имел собственный геральдический знак на стилизованном щите наплечника. Герб Санторо состоял из единственной белой звезды на черном поле — свет среди тьмы, очищающее пламя Императора, ярость Серых Рыцарей, пронзающая сердце Врага.

— Правосудор, — заговорил Аларик. — Как твои люди?

— Ритуалы закончены,— ответил Санторо.— Джаэкнос получил заряд лазера под колено, но через пару дней поправится. Их души в порядке, но они не считают, что достаточно знают здешнего врага.

— Они сами тебе об этом сказали?

— Я это чувствую. И мои люди всегда чувствуют то же самое.

— С этим ничего не поделаешь. Когда дело касается Врага, знать слишком много так же опасно, как ничего не знать.

— Ты прав. Но я хотел с тобой поговорить не только об этом. Несколько минут назад инквизитор Лигейя связалась с капитанской рубкой и передала новые приказы. Она настаивает, чтобы мы отправились к миру под названием Софано Секундос.

Аларик на мгновение задумался, затем шагнул вглубь кельи и отыскал блокнот, куда заносил всю информацию о Шлейфе. В нем он прочитал, что Софано Секундос — захолустный феодальный мир, еще не достигший технологии изготовления пороха. Единственный представитель власти Империума там — проповедник Галактической Миссионарии. Прежнее процветание Шлейфа не коснулось этого мира, поскольку в нем не было никаких ресурсов. Упоминания о нем затерялись в бюрократической волоките департамента заселения и развития.

— Звучит не слишком обещающе, — сказал Аларик. — В таких мирах обычно слишком немногочисленное население, чтобы скрыть хоть какой-то культ.

— Инквизитор Лигейя считает, что привезенная тобой с Виктрикс Соноры статуя оттуда, — пояснил Санторо. — Инквизитор полагает, что между культами Шлейфа есть связь, и надеется отыскать ее на Софано Секундосе. Мы должны будем оставаться на орбите и прикрывать ее. Она считает, что должна спуститься сама, без сопровождения.

— А ты не согласен?

— Миссией руководит инквизитор. Здесь не над чем раздумывать.

Аларик отлично знал людей, с которыми, плечо к плечу, ходил в многие сражения. Санторо не мог, да и не хотел скрыть от молодого правосудора недостаток энтузиазма.