Книга Горячие и нервные - Сьюзен Андерсон

— Абсолютно. — Он незаметно пнул Викторию коленом, заставляя ее убрать ногу с его ступни, где она, по-видимому, хотела просверлить дырку.

Стиснув зубы, Виктория продолжала улыбаться. Найдя руку Джона, обнимавшую ее бедра, она впилась ногтями в запястье под крахмальной манжетой парадной сорочки.

— Умоляю вас, — обратилась она к взволнованной толпе, — сделайте вид, что вы ничего не слышали. Я никогда не прощу себе, не говоря уже о Джоне, если этот скорбный день превратится в наш праздник.

Несколько гостей кивнули, послышались одобрительные возгласы, и она с облегчением вздохнула.

Затем вперед выступила Ди-Ди. Постучав ложечкой о край чашки, вдова Гамильтона добилась тишины.

Черт, Ди-Ди прекрасно знала, кто такой Джон, и сейчас перед ней открывалась великолепная возможность опять оказаться в центре внимания, а Викторию выставить перед всеми как полную дуру. Или, что еще хуже, лгунью. Она бросила взгляд на спокойное лицо Рокета. «Я готова задушить тебя своими собственными руками. Душить, душить, пока твои темные дьявольские глаза не вылезут из орбит…»

— Виктория права, — вдруг проворковала Ди-Ди. — Сегодня день Форда. Но если вы позволите мне первой пригласить вас, мои дорогие, дорогие друзья, на бал по случаю помолвки Виктории и Джона, я буду счастлива. Все детали я сообщу позднее.

Во второй раз за этот день Виктория была поражена. Она понятия не имела, почему Ди-Ди снизошла до того, чтобы поддержать их игру, но не сомневалась, что на то имелись какие-то скрытые причины. Улыбнувшись уголками губ заинтригованной толпе гостей, Тори перевела взгляд на Рокета.

— Тебе конец, — прошептала она.

И, прикусив губу, наблюдала, как Рокет быстренько отошел в сторону, прежде чем иссяк поток желающих выразить соболезнования. Понимая, что никто не станет считаться с ее нежеланием обсуждать тему помолвки, Виктория пропускала мимо ушей все язвительные замечания, касающиеся их двоих, и согревала себя мыслью о медленной и мучительной пытке, которую она придумает для Рокета. Чувствуя себя при этом лисой на охоте, загнанной в угол и совершенно обессиленной.

Но когда Виктория отвернулась от очередной дамы, собирающейся задать следующий вопрос, то увидела Эсме, которая нерешительно топталась в дверях, держа за руку няню Хелен. Словно дуновение свежего ветерка коснулось ее щеки, и спокойствие тут же вернулось к ней.

Ее дочь, в маленьких лакированных туфельках «Мэри-Джейн» и черном бархатном платье, переступала с одной ноги на другую, высматривая мать в толпе. Тори улыбнулась, заметив, как в глазах Эсме вспыхнул свет, когда девочка увидела ее. Вырвавшись из рук Хелен, она устремилась к ней через комнату.

— Мамочка! — Девочка прильнула к матери и обняла ее. — Я соскучилась по тебе. Церемония была очень печальная?

— Да. Но что делать, детка? — вздохнула Виктория. — Это действительно грустно. — Она не стала распространяться о деталях и просто прижала к себе Эсме; у нее щемило сердце всякий раз, когда она видела дочь в таком возбужденном состоянии. Девочке были свойственны все те эмоции, какие категорически запрещались в детстве Тори, но в отличие от матери она могла свободно проявлять их.

Эсме уперлась подбородком в грудь Тори и подняла на нее свои темные глаза.

— Почему ты не позволила мне пойти с тобой, мамочка? Тогда тебе не было бы так грустно.

— Но тогда было бы грустно тебе. — Она осторожно отстранила Эсме от себя и поправила маленькое черное платье дочери, украшенное аппликацией в виде большого розового цветка. Нежно убрав локон с мягкой щеки девочки, Виктория посмотрела в ее большие темные глаза. — А это было бы куда хуже.

— Тогда я должна оставаться с тобой целый день, чтобы ты снова не загрустила.

— Ты не должна, дорогая, — произнесла дама, с которой разговаривала Виктория до этого.

— Она не останется, — кивнула Виктория, хотя узнала в заявлении дочери слабую попытку заставить ее уступить. Она подавила улыбку. «Должно быть, отцовские гены». — Со мной все в порядке, милая. И я уже говорила тебе, что маленькие девочки не ходят на похороны или поминки. Посмотри вокруг, Эсме. Ты видишь хотя бы одного ребенка? Здесь есть дети?

— Не-е-ет, — протянула Эсме.

— И для этого есть причина. Если ты помнишь, мы обсуждали это и вчера, и сегодня утром. Поэтому поздоровайся с мамой Ребекки, а потом мы положим тебе что-нибудь вкусное на тарелку. Можешь выбрать любое блюдо из того, что есть на столе. И, как я тебе и обещала, ты можешь пойти вместе с Хелен в сад и там устроить ленч. Договорились?

Эсме пару секунд изучала мать, затем тихонько вздохнула:

— Хорошо.

Виктория улыбнулась, подумав, как это ей удалось вложить в одно-единственное слово все свое возмущение, и, взяв Эсме за руку, подвела ее к женщине, с которой беседовала до того, как подошла дочь.

— Поздоровайся с миссис Белл, детка. Бетти, это моя дочь Эсме.

Маленькая девочка мгновенно повеселела.

— Здравствуйте, миссис Белл.

— Здравствуй, милочка. Ты такая самостоятельная, правда?

Эсме не совсем поняла, что имела в виду миссис Белл, но с энтузиазмом кивнула:

— Угу. Мама говорит, я очень смелая.

Тори заметила веселые искорки в глазах Бетти, когда та улыбнулась Эсме.

— И я могу понять почему. — Пожилая дама повернулась к Виктории. — Я вижу, ты разрываешься между своими обязанностями, поэтому можешь идти. Мне очень жаль твоего отца, дорогая. Он был сложный человек, но он твой отец. И я представляю, как ты переживаешь из-за этой потери.

— Спасибо. — Быстро извинившись, боясь, что Бетти может добавить что-то насчет помолвки, Виктория подвела Эсме к Пэм, которая стояла с несколькими женщинами у камина.

Проходя мимо группы людей у буфета с закусками, она обратила внимание на сдержанный шепот.

— Это одно из самых богатых поместий на территории отеля «Броудмур». Интересно, наследники сразу же разделят его, после того как старый мерзавец сыграл в ящик? Какая ирония, учитывая, с каким упорством он боролся за то, чтобы свести перемены к минимуму…

Она оглянулась кругом, ища глазами Джона. Он о чем-то тихо беседовал с Джимом Макмерфи, стоя около большого французского окна. Несмотря на охватившее ее возмущение, она подумала, что подслушанный обрывок разговора может быть ей полезен в плане информации. Она вспомнила, как бушевал отец из-за расширения природоохранных территорий несколько лет назад. Впрочем, учитывая, насколько безуспешны были его попытки, то, что она услышала сейчас, не содержало ничего нового.

Но она запомнит это и в случае необходимости проследит за дальнейшим ходом событий.

До нее донеслось еще несколько нелицеприятных высказываний о характере ее отца, пока Эсме разговаривала с матерью Ребекки, и потом, когда она провожала дочь к буфету. Она боялась, как бы девочка тоже не услышала что-нибудь подобное в адрес Форда, из чего бы могла понять, что дед не отличался избытком чувств. И хотя это была правда и Форд никогда не был внимательным дедом, Виктория не видела смысла посвящать дочь в подобные детали. Как и не хотела, чтобы девочка узнала новость о помолвке собственной матери раньше, чем она сама найдет способ сообщить ей об этом.