Книга Слуга праха - Энн Райс

Кир резко обернулся и уставился на пустой стул.

«Но если ваш бог Мардук хочет, чтобы я взял город без огня и кровопролития, он должен принять мою руку. И тогда я, как обещал, позволю всем богам Вавилонии вернуться по домам».

Невидимый Киру Мардук выслушал его молча, а вот верховный жрец неожиданно потерял самообладание.

«Никакого бога здесь нет! — вскричал он. — Наш бог, лишенный внимания царя, уснул глубоким сном, и никто не в силах его пробудить!»

«Послушайте, — вмешался я в разговор, — зачем меня сюда позвали? Какое отношение имею ко всему этому я? В храме Эсагила есть статуя Мардука для торжественных процессий. Ты, Кир, можешь проехать с ней рука об руку на большой повозке — и вот ты уже царь Вавилона. Если жрецы позволят взять статую из храма, при чем здесь я? Или до тебя дошли слухи, будто я управляю поступками бога или способен настроить его против тебя? Тебе нужен золотой идол — так он в храме».

«Нет, сын мой, — возразил Кир, — все было бы так, если бы процессии с участием бога проводились каждый год и люди видели золотого идола, как ты его называешь, приветствовали и его, и царя Набонида. Но таких празднеств давно не проводилось, и при всем моем желании статуя не может участвовать в процессии вместе со мной. А потому мне необходима иная церемония — такая, как в древние времена».

Меня пробил озноб.

«Я мало что знаю о той церемонии, — встретив мой взгляд, сказал Мардук. — Но духи способны предвидеть будущее, и я чувствую грозящую тебе опасность. Произойдет нечто ужасное. Молчи и слушай. Жди, что будет дальше».

Тем временем поднялась суматоха, жрецы засуетились и в конце концов внесли на похоронных носилках что-то объемное, закутанное в ткань. В сопровождении факельщиков они приблизились к столу и только тогда сдернули покрывало. От увиденного у всех перехватило дыхание.

На носилках лежала та самая статуя, но она была сломана, а изнутри торчали полусгнившие человеческие кости. Там, где когда-то находилась теперь раскрошенная позолоченная эмаль, виднелась половина черепа. Зрелище столь оскорбительного богохульства вызывало ужас.

Верховный жрец скрестил руки на груди и обратил на меня суровый взгляд.

«Это сделал ты, еврей? — спросил он. — Ты заставил Мардука покинуть статую? Ты побудил его скрыться из города? Мы обвиняли царя, а виной всему ты?»

В этот момент мне многое стало ясно. Я взглянул на Мардука: бог сидел и холодно смотрел на страшные останки.

«Это твои кости, мой господин?» — спросил я.

«Нет, — ответил он. — И я смутно помню, как и когда они туда попали. Дух того юного существа был очень слабым, я подчинил его и продолжил свое правление. Возможно, мысль, что меня намереваются заменить, придала мне сил. Но я не знаю. Поверь, Азриэль, это правда. Я не знаю. А теперь они хотят, чтобы ты занял мое место. И мы оба это понимаем».

«А чего хочешь ты, мой господин?»

«Чтобы тебе не причинили зла, Азриэль, — сказал Мардук. — Хочешь ли ты стать тем же, что и я? Хочешь ли ты, чтобы твое тело оказалось взаперти на три сотни лет — до момента, когда оно так же разрушится и на смену тебе найдут другого юношу? Но позволь сначала объяснить кое-что. — Мардук наклонился ближе. — Я все время забываю о твоем великодушии, Азриэль. Ты заботишься обо мне. Но послушай, я могу уходить и возвращаться, когда захочу. Мне достаточно было взмаха руки, чтобы тот, кому прочили заменить меня, превратился в пыль. Смертный не может стать богом или могущественным духом лишь потому, что его умертвили столь необычным способом». — Мардук пожал плечами, и лицо его стало таким печальным, что я был потрясен.

Он заговорил шепотом:

«Я… Впрочем, тебе известно, кто я. Но я не желаю тебе смерти».

Терпение верховного жреца иссякло. Он не видел и не слышал Мардука и потому буквально шипел от ярости. Однако Асенат с интересом прислушивалась к нашему разговору и переводила взгляд с меня на бога. Хитрец Ремат, ни словом, ни жестом не выдавая себя, тоже, конечно, понимал, что на стуле кто-то сидит, и отчасти улавливал смысл беседы.

«Речь идет о золотой статуе? — спросил отец. — Почему вы не можете сделать статую без моего сына?»

«Эти кости принадлежат богу, — заявил верховный жрец. — Вот почему наш город оказался в таком положении, и нам требуется спаситель-перс. Бог стар, его кости сгнили, и статуе не устоять. Мы нуждаемся в новом боге».

«А как же статуя в главном святилище?» — наивно поинтересовался отец.

«Ее нельзя нести по улицам, — хором ответили жрецы. — Это всего лишь груда…»

«…металла», — с жестокой улыбкой закончил пророк Енох.

«Вы теряете время, — вмешался Кир. — Церемонию следует провести по древнему обычаю. — Он посмотрел на меня. — Жрецы, вы должны объяснить ему, а не стоять там без дела. Объяснить! А что до тебя, мой храбрый Азриэль… Что сказал тебе Мардук?»

Но тут вмешалась седовласая Асенат. Прежде чем заговорить, она с силой стукнула об пол посохом, украшенным змеиной головой, тем самым давая понять, что всем остальным лучше замолчать.

«Он утверждает, что может уходить и возвращаться по своему желанию, что кости, лежащие внутри статуи, не имеют для него значения, потому что не принадлежат ему. Вот что он заявляет. — Она обратила взгляд на Мардука. — Так ты сказал? Я верно передала твои слова, жалкий божок, трясущийся от страха перед сиянием Яхве?»

Жрецы казались сбитыми с толку и никак не могли решить, должны ли вступиться за честь Мардука, которого в их понимании сейчас не было в комнате.

«Послушай, мой мальчик, — снова заговорил Кир, — стань богом. Прими участие в процессии. Тебя лишь слегка позолотят, хотя… — Он повернулся к верховному жрецу. — Старый рецепт вроде бы… утрачен? Ты останешься живым под золотым покровом, чтобы одной рукой держать мою руку и поднимать другую в приветствии, обращенном к твоим почитателям. Ты проживешь еще три дня — именно столько потребуется на борьбу с хаосом, а потом ты вернешься со мной во внутренний двор Эсагилы, где провозгласишь меня царем. Мы постараемся сократить срок, если получится».

«Останусь живым… Покрытый золотом… А потом?»

«Потом золото затвердеет, и ты умрешь, — ответила Асенат. — Какое-то время ты еще сможешь видеть и слышать, но тело умрет. А когда глаза твои начнут гнить, их заменят драгоценными камнями, и статуя Мардука станет твоим погребальным саваном».

Отец на мгновение закрыл лицо ладонями, а потом посмотрел на меня.

«Мне не доводилось видеть этот древний обряд, — негромко произнес он, — но отец моего отца однажды был его свидетелем — так, во всяком случае, он утверждал. Тебя убьет яд, содержащийся в золоте. Ты будешь медленно умирать, по мере того, как золото станет проникать внутрь: в сердце, легкие… А потом… Они сказали правду: потом ты обретешь покой. После того, как, сияя золотом, ты проедешь по всей Дороге процессий, приветственно вскидывая руку и иногда слегка поворачивая голову, в то время как толстый слой, покрывающий тело, будет делаться все тверже и тверже».