Книга Считать виновной - Тесс Герритсен

– Я только что от нашего адвоката. Сегодня огласили завещание Ричарда, и нас поджидал неприятный сюрприз. Две недели назад он составил новое, по которому вы получаете коттедж Роуз-Хилл.

Ошеломленная, она молча уставилась на него.

– Нечего сказать? Но вы и не отрицаете?

– Мне и голову не приходило…

– А я думаю, очень даже приходило.

– Нет! – Она отвернулась. – Я ничего не хотела…

– Ну конечно! – Он взял ее за локоть и повернул к себе. – Чем вы его взяли? Шантажом? Так он купил ваше молчание?

– Я ничего не знаю ни о каком завещании! И о коттедже тоже! Да и как он мог оставить его мне? Разве коттедж не отходит жене? Эвелина владеет половиной…

– Не владеет.

– Почему?

– Потому что Роуз-Хилл принадлежал семье моей матери и перешел по наследству непосредственно Ричарду. Никаких прав на него у Эвелины нет. Ричард сам решал, кому его передать. И выбрал вас.

Она покачала головой:

– Я не знаю, почему он так решил.

– Коттедж был единственным местом на острове, о котором он по-настоящему заботился. Это место было дорого нам обоим.

– Ладно! – крикнула Миранда. – Раз так, забирайте его! Оно ваше. Сегодня же напишу заявление. Мне ваш коттедж не нужен. Я хочу только одного: чтобы меня оставили в покое. – Она твердо посмотрела в его холодное, неподвижное лицо. – И чтобы мне никогда больше не видеть ни одного Тримейна.

Миранда повернулась, взбежала по ступенькам, захлопнула за собой дверь, влетела в кухню и остановилась. Дальше бежать было некуда. Она подошла к раковине, открыла кран и принялась оттирать въевшуюся в ладони грязь.

Через какое-то время дверь открылась и снова закрылась. Миранда знала, что он стоит за спиной и смотрит на нее. Прошло минуты две, прежде чем он подал наконец голос:

– Миранда.

Она сердито закрыла кран.

– Уходите.

– Я хочу услышать ваше объяснение.

– Зачем? Вы же все равно мне не поверите. Вы не хотите верить. Но знаете что? Мне наплевать. – Она схватила кухонное полотенце и вытерла руки. – Я сегодня же схожу к адвокату и напишу заявление об отказе или как это там называется. Коттедж я не приму. Не хочу пачкаться.

– Вы ошибаетесь, Миранда. Я хочу вам поверить.

Она стояла, боясь обернуться и посмотреть на него. Он пересек кухню и остановился в шаге от нее.

– Хотите, но не можете, да? – спросила она, глядя на комочки грязи в раковине.

– С фактами не поспоришь.

– А если я скажу, что факты указывают в неверном направлении? Уводят в сторону? – Миранда медленно повернулась и обнаружила, что Чейз стоит на расстоянии вытянутой руки и она может при желании дотронуться до его лица. – Что тогда?

– Тогда мне придется довериться интуиции. Хотя в данном случае моя интуиция дает сбой.

Миранда не ответила. Она вдруг поняла, что ее смущают и сбивают с толку те сигналы, что исходят от него. И еще те, что посылает ее собственное тело. Пути отступления были отрезаны, в спину упиралась кухонная раковина. Высокий, широкоплечий, он возвышался перед ней грозной преградой, но сердце гнало по венам совсем не страх. Оно пульсировало в ритме желания.

Скользнув в сторону, Миранда отошла от него на безопасное расстояние, но выходить из кухни не спешила.

– Я говорила серьезно. Насчет того, что откажусь от всех прав на коттедж. Вообще, было бы правильно сделать это прямо сейчас. Пойдемте к вашему адвокату.

– Вы и вправду этого хотите?

– Мне ничего от него не нужно. Ничего, что напоминало бы о нем.

– И вы просто возьмете и откажетесь от коттеджа?

– Для меня он ничего не значит. Я его даже не видела.

– Что? – удивился Чейз. – Ричард не показывал вам Роуз-Хилл?

– Нет. Хотя рассказывал о нем. Для него коттедж был чем-то вроде персонального убежища. Делить его со мной у него и в мыслях не было.

– Вы понимаете, что собираетесь отказаться от дорогой недвижимости, даже не взглянув на нее?

– Это не мое. Не было и не будет.

Он прищурился:

– Не могу вас понять. Каждый раз, когда думаю, что понял, вы преподносите сюрприз.

– Вы усложняете. На самом деле все проще.

– Вам удалось заинтриговать Ричарда.

– Похоже, я была не первой, кому это удалось.

– Но вы определенно были первой, кто ушел от него.

– И посмотрите, куда это меня привело. – Она горько рассмеялась. – Можете не верить, но я всегда считала себя высокоморальной особой. Платила налоги. Останавливалась на красный свет. Соблюдала правила. – Она отвернулась к окну. – А потом влюбилась в вашего брата. И вдруг обнаружила, что не знаю правил. Я попала на незнакомую территорию и жутко испугалась. И в то же время… мне еще никогда не было так хорошо. Это испугало меня еще больше. Я бы все отдала, чтобы перевести часы назад. Чтобы вернуть ощущение невинности.

Чейз медленно подошел к ней.

– Есть вещи, которые уходят безвозвратно.

– Да. – Она виновато опустила глаза. – Есть то, что мы теряем навсегда.

И тут он дотронулся до нее.

Это произошло так неожиданно, что Миранда вздрогнула. А ведь Чейз всего лишь коснулся ее щеки, нежно провел костяшками пальцев по изгибу скулы. Застигнутая врасплох, она вскинула голову и натолкнулась на взгляд, такой испытующий, такой проницательный, что от него невозможно было спрятаться. Под этим взглядом Миранда чувствовала себя ужасно неудобно, словно осталась без одежды, и, что хуже всего, она не могла увести глаза в сторону, не могла оборвать эту зрительную связь.

Ну вот, я уже готова угодить в ту же ловушку. С Ричардом я потеряла невинность, а что потеряю с Чейзом? Душу?

– Общение с вашим братом кое-чему меня научило. Я больше не легкая добыча. – Она повернулась и направилась в гостиную.

– Я – не Ричард.

Миранда оглянулась:

– Мне все равно, кто вы. Важно, что я уже не та наивная, доверчивая простушка, какой была прежде.

– А ведь он сильно вас обидел, да? – Чейз наблюдал за ней с порога, заполняя собой весь дверной проем.

Она не ответила, а только опустилась в кресло и уставилась на свои грязные коленки.

Чейз смотрел на Миранду через комнату. Вся злость к ней, копившаяся со времени встречи в офисе Леса Харди, внезапно рассеялась и улетучилась, а освободившееся место заняло негодование в адрес брата. Золотой мальчик, всегда получавший, что хотел. Истинный Тримейн, блондин с голубыми глазами, достигавший цели прежде всего остроумием и шармом и тут же терявший интерес к достигнутому.