Книга Стечение обстоятельств - Александра Маринина

Насте довольно скоро удалось установить две вещи. Во-первых,числа с дробью обозначали проценты: с пометкой «П» – от числа, записанного встроке «Итого», с пометкой «Р» – от числа в строке «ЗР». Во-вторых, вподчеркнутой красным фломастером строке «2» эти числа с дробью удивительнобыстро увеличивались, чего не наблюдалось в других строках, за исключениемстроки «10». Но строка «10», по-видимому, внимания Филатовой не привлекла, таккак не была подчеркнута.

Настя твердо знала одно: листок этот ей не нравится. Ееудивляла небрежность педантичной и скрупулезной Ирины, которая, не надеясь насвою память, подробно надписывала все расчеты. Ее смущали буквы «В» и «Н», таккак наводили на мысль о каком-то Владимире Николаевиче, который, судя поисписанной его именем странице ежедневника, прочно занимал мысли Ирины, но небыл упомянут никем из друзей и сослуживцев погибшей. И еще, Настю, успевшуюпонять логику рассуждений и стиль работы Филатовой, беспокоила неотмеченная строка«10». На фоне довольно стабильных показателей в других строках Ирина просто немогла не заметить резкой динамики. Но она сосредоточила внимание только настроке «2». Почему?

Листок этот не давал Насте заснуть. Она долго ворочалась впостели, ругая себя за то, что вовремя не выпила снотворное. Светящиеся цифрына электрических часах показывали четвертый час ночи, принимать лекарство былоуже поздно, слишком мало времени оставалось до подъема. Она встала, открылахолодильник, плеснула в высокий стакан мартини. Полынь, на которой настояннапиток, действовала на нее лучше всяких таблеток.

Утром, стоя под душем и назначив своей голове дляпробуждения перевод на европейские языки фразы «Во всем должен быть порядок»,Настя машинально отметила, что в некоторых языках употребляются разные слова взависимости от того, что ты хочешь сказать: «какой порядок» (например,идеальный) или «порядок чего» (например, прохождения службы)… Она выскочила изванной, не выключив воду, на ходу набросила на плечи махровую простыню и,оставляя на полу мокрые следы, помчалась в комнату. СхвативУголовно-процессуальный кодекс, она с полминуты листала его, после чегорадостно и звонко засмеялась. Если бы рядом с ней в этот момент находиласьлюбознательная журналистка Лариса Лебедева со своим коронным вопросом «Как выдодумались?», то Настя ответила бы коротко и непонятно: «Порядок производствапо уголовным делам».

Уходя на работу, Настя глянула на себя в зеркало.

– А ты ничего, старуха! Можешь еще! Когда ты счастлива,у тебя даже глаза из блекло-серых делаются ярко-голубыми, – громко сказалаона сама себе.

* * *

Виктор Алексеевич Гордеев явился на работу чернее тучи.Накануне вечером жена долго разговаривала по телефону со своим отцом ивернулась в комнату расстроенная.

– Папа вне себя, – сказала она, усаживаясь надиван рядом с мужем и ласково поглаживая его плечо. – Ему отказали. Напрошлой неделе все шло гладко, обещали окончательный ответ дать в понедельник.В понедельник отложили до вторника, во вторник пообещали ответить в среду, норазговаривали почему-то прохладно, а сегодня сказали, что не имеют возможностиспонсировать его центр. Папа места себе не находит из-за того, что с ним,всемирно известным кардиологом, обошлись как с мальчишкой.

Андрей Григорьевич Воронцов мечтал создать независимыйкардиологический центр, такой же, как у офтальмолога Федорова, но ему былинужны спонсоры, которые оказывали бы финансовую поддержку в первые полтора-двагода, пока центр не встанет на ноги. Воронцова неоднократно приглашали наработу в крупнейшие клиники и медицинские центры за рубежом, но он упорноотказывался, отвечая, что здоровье своих соотечественников ему дороже. Онлелеял и вынашивал замысел центра, надеясь открыть его накануне своегосемидесятилетия, нашел спонсоров и по-детски радовался тому, что всескладывалось удачно. И вдруг такое…

– Погоди, – Гордеев повернулся к жене, – емуже обещали поддержку в двух местах. В котором из них отказали?

– В том-то и дело, что в обоих сразу, – грустноответила Надежда Андреевна.

– Отец в ярости? – сочувственно спросил Гордеев.

– Он в отчаянии, а это гораздо хуже. Как бы не слег.

В обоих сразу! Виноградов зря времени не теряет. ВикторАлексеевич ни минуты не сомневался, что это именно он.

Полковник позвонил сначала Самохину из пресс-центра, а потомеще одному, с помощью которого, как говорил Гордеев, он отделяет правду отистины. Долго метался по кабинету, потирая лысину, несколько раз подходил кдвери и уже брался было за ручку, но передумывал, круто поворачивался ипродолжал свое суматошное движение.

Зашел Игорь Лесников.

– Виктор Алексеевич, из больницы звонил Гольцов. НаташаКовалева…

– Что? Что такое? – вскинулся Гордеев.

– Ночью у нее была тяжелейшая истерика, билась, рыдала– еле успокоили. А сегодня она заговорила.

– Так почему похоронный вид?

– Отец запретил пускать к ней работников милиции.

– То есть как запретил? – Гордеев дажепоперхнулся. – Кто он такой? Главный психиатр страны?

– Он сказал, что девочка слишком слаба, чтобы даватьпоказания. Она может разнервничаться, вспоминая психотравмирующую ситуацию, иопять замкнется. Он, как отец, требует, чтобы ребенка не беспокоили. В палате сней безотлучно сидит мать. Одним словом, граница на замке. Гольцов пытался егоубедить, что нужно получить хотя бы самые общие приметы насильника, а Ковалев орална все отделение, что пусть десять насильников остаются на свободе, если этонужно для сохранения здоровья его ребенка.

– Ну да, ну да, – покивал задумчивополковник. – Пусть насильники остаются на свободе, пусть насилуют иубивают чужих детей, лишь бы его ребенок был здоров. Это сказочка для врачей идля жены. Но на самом деле он жилы рвет, чтобы помочь Виноградову, а уж тот вдолгу не останется. Если Аверин станет премьером, то Ковалев – на коне, ивечная ему благодарность от нового премьер-министра. Если не выгорит, емуВиноградов в какой-нибудь русско-заграничной фирме место уже приглядел. Да,Ковалев без Виноградова никуда. Он на все пойдет, чтобы ему преданность своюдоказать. Ну и мразь!

Гордеев решительно отодвинул от себя очки и мягко, но сильноприпечатал ладонями стол.

– Иди, Игорь, работай. Дай мне два-три дня, потомможешь делать все, что вы со следователем сочтете нужным. Я сам скажу, когдабуду готов. Иди. Да, и позови сюда Каменскую.

* * *

– Заходи, Анастасия, – весело приветствовал онНастю. – Рассказывай.

– Что с вами, Виктор Алексеевич? – удивиласьНастя. – У вас праздник?

– Нет, просто я принял решение и от этого развеселился.Ты же знаешь, я никогда в драку первым не лезу, а если приходится отвечать, товсегда долго решаюсь. Осторожный я стал к старости. А принял решение – и каменьс плеч. Что с Филатовой? Где твои «двести»?