Книга Рубиновое кольцо - Элизабет Лоуэлл

Он вышел из машины и закрыл за собой дверцу. Неровной походкой обошел джип и открыл багажник.

Фейт вытащила оттуда свой чемодан и изготовленный на заказ алюминиевый кейс, в котором лежали другие драгоценности, которые она хотела представить на выставке современных ювелирных украшений.

– Я не такой уж инвалид, чтобы не донести твои вещи, – сказал он.

– Я тоже.

– Здесь Юг. Женщины не носят свои вещи сами.

– Мужчины носят за них сумочки? – спросила она, драматично закатив глаза.

Уокер со спортивной сумкой и тростью направился к короткой крутой лестнице, ведущей к входу в гостиницу. Он отстранил ее от двери, чтобы самому открыть ее, и едва заметно усмехнулся, пропуская Фейт вперед.

Запоминая каждую мелочь, он шел к их с Фейт номеру. Замок их комнаты не был таким же старым, как само здание, но и не отвечал последнему слову техники. Цепочка тоже была не лучше. Одним ударом можно выбить слабые винты; на которых она держалась.

– Красиво, – сказала Фейт, оглядываясь вокруг. – Удачное сочетание розового и зеленого цветов с цветом сливок. Приятная, словно шелк, текстура обоев. Деревянные панели выглядят очень изящно.

– Эта деревянная обшивка скорее всего из старой гостиницы, которую не так давно демонтировали. А может быть, ее сработали на каком-нибудь предприятии, которое выпускает новодел по старинным образцам.

Она вполуха слушала этого прагматика с Юга, который со знанием дела что-то говорил ей. Для Фейт это было первое знакомство с Югом, о котором она знала только из курса истории. Она наслаждалась свежими ощущениями, охватившими ее.

– Посмотри на потолок. По краям цветочный дизайн. Ты думаешь, это настоящая лепнина? – спросила Фейт.

– Никакой надежды. Здешний климат съедает все, даже штукатурку. А пол натуральный, между прочим.

Посмотрев себе под ноги, Фейт увидела лишь ворсистый современный ковер от стенки до стенки. Дорогой, сделанный со вкусом, но под ним совсем не было видно пола.

– Откуда ты знаешь? – удивилась она.

– По особому способу драпировать балки. Такой перекос может возникнуть не меньше чем за столетие.

– Ты действительно предпочел бы бездушный современный отель? – спросила Фейт.

– Нет, конечно. Но это не означает, что я не вижу разницы между ровным полом и этим.

Уокер посмотрел на раскладывающийся диван, который будет его постелью. Он надеялся, что а разложенном виде он будет твердым, и рассеянно потер напрягшиеся мускулы бедра.

– В следующий раз я подкину монетку, когда будем разыгрывать кровать.

Она закусила губу, чтобы не улыбнуться, затем повернулась и увидела, как он разминает рукой больную ногу. Чувство вины возникло откуда ни возьмись. Она сердилась на Арчера за то, что он вторгается в ее жизнь, а наказывала за это Уокера. Это несправедливо, призналась, она себе.

– Я буду спать на диване, – сказала Фейт. – Я передумала.

В глубине глаз Уокера вспыхнул синий огонь.

– Это почему? – удивился он.

– Вспомнила о твоей ноге.

– С ней все в порядке, – возразил Уокер,

– Ты ее потираешь, – пыталась объяснить свое решение Фейт.

– Хочешь сделать это вместо меня?

Ее глаза сузились.

– Почему бы и нет?

– В любое время, сладкая моя.

– Хорошо. Прямо сейчас. Лицом вниз, – скомандовала Фейт, указывая на пол.

– Что? – не понял Уокер.

– Лицом вниз, на пол. – Она согнула руки и нетерпеливо улыбнулась, – Я только что закончила трехмесячные курсы по глубокому массажу.

Его темные брови взлетели вверх.

– Зачем это тебе?

– Затем, зачем и курсы по металлургии, кельтскому искусству и по миграции птиц…

– И что это за причина?

– Любопытство.

Уокер тихо рассмеялся:

– Держу пари, ты когда-нибудь заблудишься в Сети.

– В компьютерной сети?

– Конечно.

– Сомневаюсь. У меня был компьютер, когда я училась в колледже. Отношения наши не сложились.

– Так ты делаешь все эскизы вручную? – с удивлением спросил Уокер.

– Три недели работы – и все дела. – Она пожала плечами. – У нас в семье только у Кайла есть компьютерный ген. Он может сидеть и делать на компьютере разные трюки, которые, я уверена, совершенно незаконные.

Уокер знал о кое-каких навыках Кайла, за которые он мог сесть в федеральную тюрьму, но ничего не сказал об этом Фейт. Иногда незнание – на самом деле счастье.

– Лицом вниз, – сказала она, – Я займусь твоей ногой прямо сейчас.

– Ты собираешься мне ее повредить? – съязвил Уокер.

– С какой стати ты так решил?

– Увидел твою улыбку-она была нежной, как у аллигатора.

– Может, это я умру, как только положу свои руки на твое тело.

– Ага, и прольешь крокодиловы слезы, – сказал он, но на пол лег. Даже если Фейт его покалечит, то пускай это сделают ее руки, чем его собственные.

– Где болит? – спросила она.

– Везде.

– Уверена, это поможет. – Она встала на колени и кончиками пальцев прошлась по левому бедру, проверяя на чувствительность. – Где больнее всего?

Уокер не думал, что она захочет услышать о боли в промежности, и, будь он проклят, был уверен, что не должен говорить об этом.

– В середине бедра и чуть выше колена.

– Начали! – скомандовала Фейт. Он задержал дыхание, когда ее пальцы сошлись на верхней части бедра.

– Я сказал – колено, – пытался сопротивляться Уокер.

– Если бы я начала с него, ты бы полез на стену. Надо подготовить мышцы.

Уокер прикусил язык и смирился с тем, что ему предстоит вынести такой необычный вид пытки.

Глава 10

Она проснулась от ужаса.

Стальные пальцы впились ей в горло и душили. Щеки горели, а что-то горячее и влажное стекало на кружевнь простыни. Что-то резануло по руке, и рука загорелась. Она не могла двигаться, не могла закричать, она могла только лежать, застыв от страха, в то время как грубый голос снова и снова требовал:

– Рубин! Где он? Скажи мне – или ты умрешь.

Она сказала ему все, что знала.

Она умерла в мучениях, и она видела, как блестят глаза убийцы.

* * *

В день открытия выставки современных ювелирных украшений в Саванне Фейт и Уокер проснулись рано. Она включила телевизор и пошла в душ, Уокер в это время отправился за завтраком. Он вернулся в номер раньше, чем она закончила сушить волосы, Уокер держал в руках кофе и пончики, поэтому открыл дверь и закрыл ее ногой. Экран телевизора и фен одинаково претендовали на его внимание, и он не знал, на чем его остановить.