Книга Идущие - Бентли Литтл

Майлс вышел на кухню и принялся готовить кофе. Все украшения лежали в гараже, он не позаботился и о приобретении гирлянд. Подмывало сделать вид, что это самый обычный день, что в этом году нет никакого Рождества, но когда он включил телевизор и в программе «Тудэй» увидел снятых, разумеется, заранее людей, распевающих под нью-йоркским снегопадом праздничные гимны, он понял, что этого ему не удастся.

Отцу он уже купил несколько подарков, но не успел завернуть, поэтому принялся упаковывать сейчас. Он полагал, что Одра, будучи столь глубоко верующей христианкой, возьмет день отдыха, но медсестра пообещала прийти, сообщив при этом, что появится просто на пару часов позже, чем обычно. Одре он тоже купил подарок. Точнее, два – один от себя, другой от отца. Достав сохранившуюся еще с прошлого года праздничную бумагу с изображениями снеговиков, он кое-как завернул неудобной формы плетеную корзинку, в которую положил пакетики с различным чаем, и вазочку из искусственного хрусталя, у которой не оказалось коробки.

Оставив подарки для медсестры на кофейном столике, Майлс прихватил подарки для отца и фальшиво бодрым рождественским голосом, совершенно не соответствующим его настроению, провозгласил: «С Рождеством, папа!»

Боб несколько раз моргнул, выходя из дремоты, но тело при этом не шевельнулось. Он попробовал улыбнуться, но получилась скорее болезненная гримаса, а когда попытался приподнять себя с помощью одной послушной руки, попытка закончилась тем, что он просто завалился на левую сторону.

Майлс поставил подарки у изножья кровати, затем помог отцу вернуться в исходное положение. Вложив пульт управления кроватью отцу в здоровую руку, он подождал, пока изголовье кровати поднимется до нужного уровня.

– Ненавижу это дерьмо, – заплетающимся языком прошептал отец. Теперь он постоянно так разговаривал, но раздражение, прозвучавшее в голосе, было таким узнаваемым, что Майлс не смог сдержать улыбки. Инсульт мог поразить все что угодно, но на характер отца он не оказал ни малейшего влияния.

– Счастливого Рождества, – повторил Майлс.

– Не знаю, насколько оно счастливое.

– Но все-таки Рождество, и смотри, я пришел с подарками! – Он взял первый сверток и положил отцу на грудь, дав ему рассмотреть упаковку, прежде чем начал ее аккуратно разворачивать. – Ну-ка, что у нас там? – Он открыл коробку. – Ботинки, отец. Ковбойские ботинки! Помнишь, ты видел такие летом, но пожадничал купить?

Боб ничего не ответил, но Майлс увидел, как у отца навернулись слезы, и сам внезапно ощутил тугой комок в горле. Он поспешил перейти к следующему подарку.

– Так, а здесь что? – Он развернул следующую упаковку. – Ага, книжка Луи Ламура!

Рука стиснула его запястье. Отцовская рука оказалась на удивление сильной. Он посмотрел ему в лицо и увидел, что по щекам отца текут слезы.

– Спасибо, – прошептал Боб.

Майлс вдруг осознал, что отец не предполагал, что в этом году они будут праздновать Рождество. Вероятно, он не очень надеялся, что вообще доживет до Рождества, и Майлс понял, как много это для него значит. Он был рад, что купил подарки, и пожалел, что не приложил усилий нарядить дом. Надо было больше думать об отцовских чувствах и постараться сделать так, чтобы этот праздник ничем не отличался от предыдущих.

– Ты хороший сын, – прошептал Боб, ослабляя пожатие. – Хочу, чтобы ты это знал. Если я не говорю это часто, еще не значит, что я так не думаю.

Комок в горле вернулся, и теперь уже глаза Майлса увлажнились.

– Спасибо, отец. – С трудом сглотнув, он изобразил улыбку и взял в руки следующий подарок. – Давай поглядим, что здесь.

За этим последовало еще два подарка – что было гораздо меньше, чем обычно, но вполне пристойно в данных обстоятельствах. После того как Майлс сложил обертки и сунул их в мусорную корзину, отец движением руки подозвал его к себе.

– Загляни под кровать, – прошептал он. – Я попросил Одру купить тебе подарок от меня.

Это было полнейшим сюрпризом. Майлс сел на корточки, запустил руку под кровать и вытащил довольно большой и увесистый подарок, чья аккуратнейшая обертка выдавала участие женской руки.

– Открывай, – продолжил отец.

Под красно-зеленой бумагой скрывался портативный проигрыватель.

– Я нашел его пару месяцев назад и попросил Одру купить его для меня. У тебя же много старых пластинок, а ты не можешь их слушать. На твоем стерео есть только «сидишник». Подумал, тебе понравится.

Это был самый лучший подарок из всех, что когда-либо дарил ему отец, не только потому, что он действительно это хотел и с удовольствием бы пользовался, но из-за мысли, в него вложенной, и усилий, потребовавшихся для его приобретения. Обычно отец дарил какие-нибудь вещи из «Сирса», которые ему хотелось самому, и Майлс был поражен тем, что на сей раз он специально думал о проигрывателе, заметил его и не забыл.

– Спасибо, – сказал он. – Это потрясающе.

– Счастливого Рождества, мальчик мой. – Боб нажал кнопку, опуская изголовье кровати. Он уже явно устал, и Майлс решил на время оставить его в покое.

– Пойду поставлю кофе.

– Это хорошо, – откликнулся отец с закрытыми глазами.

Он захрапел раньше, чем Майлс успел выйти из комнаты.

Это, на взгляд Майлса, было одним из самых тревожных последствий инсульта – резкие перемены состояния и настроения, моментальные переходы от веселья к печали, от бодрости к сонливости, без промежуточных стадий.

Он пошел на кухню.

Около одиннадцати позвонила Бонни, сделав вид, что ничего особенного не происходит. Поблагодарила за присланные им подарки, дежурно осведомилась, как себя чувствует отец, затем пересказала утро разворачивания подарков у себя дома и поведала о том, какой величины индейку она сегодня готовит. На секунду к разговору, даже подсоединился Гил, произнес банальные слова поздравлений, и Майлс ответил в том же духе. Он никогда особо не жаловал своего зятя, но всегда старался изображать вежливость, чему не изменил и на этот раз. После того как Гил положил трубку параллельного аппарата, Майлс спросил у сестры, не хочет ли она поговорить с отцом, и она была вынуждена сказать «да». Когда он вернулся, проверив, и сообщил, что отец спит, на другом конце провода послышался плохо скрываемый вздох облегчения. Он сказал, что перезвонит позже, когда отец проснется, после чего, обменявшись любезностями, оба положили трубки.

Через некоторое время послышался звук моторчика кровати, и он отправился сообщить отцу, что звонила Бонни.

– Как там наш друг Гил? – с улыбкой спросил отец.

– По-прежнему способен за три секунды превратиться из мужчины в тряпку.

Боб рассмеялся. Или попытался это сделать. Но смех превратился в кашель, кашель застрял где-то в горле. Лицо исказилось гримасой, и все закончилось громким болезненным хрипом.

Они все еще разговаривали о Бонни и Гиле, когда пришла Одра. Она принесла готовый рождественский обед – на тарелках, которые оставалось лишь поставить в микроволновку, были разложены куски индейки, картофельное пюре, другие гарниры, а также пластиковую коробку с салатом. Майлс был искренне тронут. Он вручил медсестре подарки, с интересом понаблюдал, как она их разворачивает. Затем женщина отправилась на кухню разогревать еду. Потом он сидел в кресле у отцовской постели, обедал, Одра резала индейку на мелкие кусочки и заботливо кормила отца.