Книга Лучшая половина мафии - Линда Ла Плант

Когда Джорджио узнал, что уроков не будет целую неделю, он странно взглянул на отца Орланди и тихо вымолвил:

— Вот видите, вы отнимаете у меня единственное, ради чего я живу, и называете себя при этом слугой господа.

Таким образом, ненависть к самому себе лишила его возможности учиться, того, что он ценил более всего. Состояние его здоровья тут же ухудшилось. Как только его отец прибыл в Палермо для встречи с местными главами кланов и, что важнее всего, с Роберто Лучано, Джорджио положили в больницу. Каролла не мог повидать сына незамедлительно, а когда Лучано покинул зал заседаний, он так рассвирепел, что болезнь сына отодвинулась для него на второй план.

Когда Каролла наконец приехал в больницу, врачи не могли сказать, сколько осталось жить его сыну. Они всегда считали, что он так долго не протянет, но он настоящий…

— Если вы, ублюдки, еще раз скажете мне, что он настоящий боец, клянусь, я сверну вам шею! — закричал Каролла. — Мне плевать, кем вы считаете этого сукина сына, этого мерзкого урода! Почему вы не дали ему умереть в ту минуту, когда он появился на свет? Я не желаю больше слышать о том, что он боец! Не желаю!

Он ударил кулаком по столу, выскочил из больницы и, усевшись на заднее сиденье автомобиля, нервно закурил. Почему такое горе должно было свалиться именно ему на голову? За какие грехи? И почему он до сих пор не умер, ведь у него так мало шансов выжить?

— Ваш сын в порядке? — участливо поинтересовался шофер.

— Да… да, в порядке, — сквозь стиснутые зубы процедил Каролла. — У него аппендицит, ерунда. — Он отгрыз кусок ногтя с большого пальца и добавил: — Забрось меня к Орнелле.

В борделе Каролла спросил блондинку, с которой он имел дело в прошлом году, но, к сожалению, запамятовал ее имя. Тем не менее, когда он обернулся, раздвигая дешевые гардины, в комнату вошла именно она.

Лидия Даминко уклонилась от руки Кароллы, не припоминая такого клиента, и немного испугалась, когда он схватил ее за запястье и злобно уставился ей в лицо. Она попыталась оттолкнуть его, но мадам подала ей знак.

— Лидия, этот джентльмен спрашивал именно тебя.

Каролла вдруг почувствовал себя нелепым, выпустил ее руку и с достоинством поправил съехавший набок галстук.

— Может, ты не помнишь меня? Около года назад… Мистер Брунелла.

Лидия улыбнулась, притворившись, что вспомнила, но на самом деле Каролла мог представиться хоть Джеком Кеннеди, ей было все равно. Она мгновенно оценила его дорогой костюм, кашемировое пальто, и счетный аппарат в ее мозгу быстро прикинул, сколько можно с него получить. У этого парня деньжата водились — ее не проведешь.

Швейцар в отеле, открывший дверь перед Лидией, с первого взгляда понял, что она за птица. Ее потряс роскошный интерьер номера, а вешая плащ в шкаф, она заметила ряд костюмов и сорочек, которые стоили целое состояние.

Каролла вышел из ванной, на ходу завязывая пояс шелкового халата. Он показался Лидии еще меньше ростом, чем сначала, и она заподозрила, что у него в ботинках вкладыши. Лидия тоже направилась в ванную и обнаружила там его костюм, который он снял и комком бросил на полу. Она прислушалась и быстро обшарила карманы. Раскрыв бумажник, Лидия едва не задохнулась от восторга: она никогда прежде не видела такого количества денег. Никаких документов, никаких кредиток, только две пачки купюр — доллары и лиры. Она призвала на помощь все свое самообладание, чтобы не прикоснуться ни к единой бумажке. Лидия поняла, что напала на золотую жилу, и решила выжать из нее все, что можно.

Она причесалась, вымыла подмышки и промежность и не забыла побрызгаться одеколоном. У нее было все еще красивое тело с пышными формами, хотя грудь уже стала немного обвисать. Оглядев себя в зеркале и оставшись довольной, она надела гостиничный халат и вышла к Каролле.

— Здесь мило… — сказала она, присев на край постели. — Ты был прав, у меня сегодня удачная ночь.

— А ведь ты так и не вспомнила, дрянь! — Каролла приподнял ее голову за подбородок и внимательно посмотрел в глаза.

— Что?

— Прошлый год, когда я возил тебя посмотреть на своего сына. И знаешь, ты ведь единственный человек, которому я показывал его. Тебе, шлюхе, и больше никому. Как ты думаешь, почему?

— Что? Я плохо понимаю по-английски.

Каролла плюхнулся на кровать и закрыл лицо руками. Он повторил на сицилийском диалекте, что возил ее к сыну и что он калека.

— Да, да, я видела его. Как он? — Она вспомнила наконец маленького уродца, скрюченного в постельке, и почувствовала себя неловко.

— Он в больнице. Ему удаляют аппендикс. Бедный недоносок!

Если не считать жены, Каролла всю жизнь спал только со шлюхами. До сих пор близость с женщиной он представлял себе так: быстро трахнуться, отсчитать купюры и принять душ. Общение с женой немногим отличалось от того, что он получал в борделях. Но она никогда не снимала ночную рубашку, считая секс скорее супружеской обязанностью, чем способом получить удовольствие. Они оба воспитывались в католических семьях, и Каролла, хотя редко посещал церковь, все же признавал те ценности, чтить которые его учили с детства. Его сексуальные способности и потребности были средними. Кроме того, ему не встречалась женщина, которая могла бы изменить его представления о сексе. И теперь он по привычке развязал пояс халата, чтобы обнажить готовый к действию пенис. Лидия поразила его тем, что неожиданно опустилась на колени. Каролла хотел протянуть руку, чтобы поднять ее и вернуть на кровать, но то, что она сделала, заставило его дрожать от наслаждения. Он опустил руку и позволил ей продолжать.

Лидия была намерена поработать как следует, потому что чувствовала, что этот клиент скупиться не станет. Посасывая его член, она быстро прикинула, что если правильно разыграет свои карты, то не исключено, что он захочет поселить ее где-нибудь в тихом местечке только для личного пользования.

Эта мысль привела ее в такой восторг, что она невольно возбудилась. Схватив его руку, она прижала ее к своему повлажневшему влагалищу и застонала. Принимая в себя его член, она обдумывала, как обставит свою спальню: на окна нужно обязательно повесить шторы с воланами…

Представив себе ванную с мраморной плиткой, она кончила и с жаром воскликнула:

— О милый! Ты самый лучший, самый лучший…

Каролла откинулся на спину и подумал: «Черт побери, сколько я упустил в жизни!»

Лидия осталась в его номере на всю ночь. Каролла был ненасытен, он ни на минуту не мог от нее оторваться и находился в возбужденном состоянии постоянно. К утру он так обессилел, что едва мог двигаться, но в то же время новый сексуальный опыт и приобретение уверенности в своей мужской силе привели его в прекрасное расположение духа.

Лидия оделась, настроение у нее было хуже некуда. Каролла так и ходил в халате, он не хотел ее отпускать, но не знал, что с ней делать. Она показала ему другую жизнь, и ему не хотелось терять ее. При солнечном утреннем свете она уже не казалась ему такой молодой и свежей, как ночью. Однако стоило ему увидеть, как она красит яркой помадой свои чувственные губы, и он снова возбудился.