Книга Тот, кто следовал за мистером Рипли - Патриция Хайсмит

— Хорошо провела время? Был еще кто-нибудь? — спросил Том, вкладывая в конверт очередную пластинку.

— Да, супружеская пара из Фонтенбло, он тоже архитектор, но моложе, чем Антуан.

Том ее почти не слушал. Он вспомнил о листках на столе, на том самом месте, где обычно стояла пишущая машинка. Элоиза уже поднималась по лестнице. С тех пор, как гостевая комната была занята Фрэнком, она большей частью пользовалась ванной комнатой Тома. Ему оставалось засунуть в конверт всего одну пластинку, что он и сделал. Волноваться не стоило — Элоиза едва ли станет задерживаться у его стола и читать какие-либо бумаги. Он погасил свет, запер парадные двери и только после этого поднялся. Элоиза была у себя и раздевалась. Он взял страницы с признанием, скрепил их, сунул сначала в правый верхний ящик, затем передумал и положил в папку с надписью «личное». Следует избавиться от этого текста как можно скорее. Какими бы литературными достоинствами он ни обладал, завтра утром его придется сжечь — с согласия автора, разумеется.

7

На следующий день, в воскресенье, Том повез Фрэнка на экскурсию в парк Фонтенбло, в восточную часть, где Фрэнк еще не бывал и где с меньшей вероятностью они могли попасться на глаза туристам. Элоиза отказалась ехать с ними, ей хотелось позагорать, тем более что Аньес Грац дала ей новый роман. Она не злоупотребляла солнечными ваннами, но иногда загорала так, что кожа становилась темнее, чем ее волосы. Возможно, способностью быстро загорать она была обязана смесью генов — ее мать была блондинкой, а отец, очевидно, брюнетом. В настоящий момент его волосы — вернее, то, что от них уцелело, — представляли собой некую тонзуру, темно-каштановую по окружности и грязно-серую внутри. Тонзура, по представлениям Тома, предполагала ореол праведности, что в данном случае отнюдь не соответствовало действительности.

Полдень застал Тома и Фрэнка возле тихой деревушки Ларшан в нескольких километрах западнее Вильперса. С десятого века, когда был возведен Ларшанский собор, он дважды наполовину сгорал. Вдоль узеньких, мощенных булыжником улочек располагались коттеджи — настолько крошечные, что казалось, будто там не может хватить места даже для одной супружеской пары. При виде их Тому вдруг пришла в голову мысль, что было бы совсем неплохо снова пожить одному в таком вот уютном домике. Впрочем, что значит «снова»? Разве когда-нибудь ему случалось жить одному? Сначала с чертовой тетушкой Дотти — старушенцией с большими странностями во всем, что не касалось денег. Затем — после того как он подростком удрал из Бостона — перенаселенные меблирашки в Манхэттене, до тех пор пока он не научился навязываться в компаньоны своим более состоятельным приятелям, у которых были свободные спальни или хотя бы незанятый диван; наконец, уже в двадцать шесть — Монджибелло и жизнь у Дикки Гринлифа. Отчего-то все это вдруг вспомнилось Тому, когда он стоял в Ларшанском соборе, разглядывая его тускло-кремовые стены.

В соборе они оказались единственными посетителями. Туристы сюда заглядывали нечасто, и можно было не опасаться, что Фрэнка кто-нибудь узнает. Совсем иное дело — замок в центре парка, туда обычно приезжали со всего света, к тому же Фрэнк наверняка его уже видел.

У входа в киоске, покинутом продавцом, Фрэнк выбрал несколько открыток с видами собора. Он бросил в деревянный ящичек положенное количество монет, а затем, недолго думая, высыпал туда же всю оставшуюся мелочь.

— У вас в семье принято посещать церковь? — спросил его Том, пока они по крутому булыжному спуску шли к машине.

— Не-ет, — протянул Фрэнк. — Отец всегда говорил, что религия — это признак культурной отсталости, а на мать она нагоняет тоску. Она терпеть не может, когда нужно что-то делать из-под палки, что-то такое, в чем она не видит смысла.

— У твоей матери роман с Тэлом?

Фрэнк удивленно взглянул на Тома и, усмехнувшись, повторил:

— Роман? Не знаю, может быть, ко по ней не скажешь. Она никогда не наделает глупостей, она же в прошлом была актрисой и, по-моему, может хорошо сыграть не только на сцене, но и в жизни. — Тэл тебе нравится?

Фрэнк пожал плечами:

— Он ничего, видал я и похуже. Спортивного типа, очень сильный, даже непохоже, что у него такая профессия — адвокат. Я к ним не лезу.

Тому подумалось, что, возможно, мать Фрэнка и Тэлмедж теперь поженятся, хотя ему-то, собственно, какое до этого дело? Его занимал только Фрэнк, а он, судя по всему, абсолютно равнодушен к деньгам, и его абсолютно не заденет, если мать и Тэл по какой-либо причине (может быть, как соучастника преступления?) лишат его доли наследства.

— Послушай, — сказал Том, — твои записки следует уничтожить. Не считаешь, что их опасно хранить?

Юноша смотрел себе под ноги. После недолгого колебания он ответил решительно:

— Да, вы правы.

— Если твои записки попадут в чьи-то руки, то вряд ли тебе удастся сослаться на то, что ты это все сочинил, там же есть все имена и подробности.

Том подумал про себя, что в принципе такое возможно, только для этого надо быть просто сумасшедшим.

— Или ты собираешься признаться? — спросил он таким тоном, что мальчику стало ясно — он считает такой шаг полным идиотизмом.

— Нет, нет, что вы!

Горячность, с которой это было произнесено, несколько успокоила Тома.

— Хорошо. Тогда, с твоего разрешения, сегодня к вечеру я этим займусь. Может, желаешь перечитать свое творение? — сказал Том, открывая дверцу машины.

— Нет, пожалуй. Я это уже сделал.

После ланча, пока Элоиза упражнялась на клавесине в гостиной, где был камин, Том с рукописью Фрэнка вышел в сад. Фрэнк в это время затачивал лопату возле оранжереи. Он был в джинсах, которые заботливая Аннет прокрутила в машине и выгладила. В дальнем углу сада, где начинался лес, Том сжег признание Фрэнка.

Незадолго до восьми Том отправился в Море, чтобы встретить на станции приятеля Ривза по имени Эрик Ланц. Фрэнк упросил взять его с собой прокатиться, он уверял, что ему не составит большого труда вернуться обратно пешком. Том с неохотой согласился на такой вариант. Перед тем как уехать, Том объяснил Элоизе, что Билли будет ужинать в своей комнате, потому что не хочет встречаться с незнакомыми людьми, и он сам тоже предпочитает, чтобы мальчик не встречался с приятелем Ривза.

— Да? А почему? — спросила Элоиза, и Том ответил:

— Потому что не хочу, чтобы он впутывал Билли в свои делишки. Не хочу подставлять паренька, даже если ему за маленькую услугу предложат большие деньги. Ты же знаешь Ривза и его приятелей.

Элоиза имела об этом смутное представление. Тому довольно часто приходилось говорить ей, что Ривз иногда бывает очень полезен. Имелось в виду, что он мог оказывать услуги, за которые вряд ли взялся кто-либо другой, — достать новый паспорт, быть посредником при сложных переговорах, обеспечить в Гамбурге безопасное проживание для человека с сомнительной репутацией...