Книга Деревня восьми могил - Сэйси Екомидзо

Нет, я не хочу сказать, что допрашивавший меня полицейский действовал подобными методами, скорее я сам истерзал себя своими горькими думами. Я дошел до того, что поверил в собственную порочность, в то, что, сам того не ведая, совершил ужасающие злодеяния.

Я уже готов был кричать:

— Да! Да! Это я виноват! Я — виновник всех несчастий! Я признаюсь во всем, только оставьте меня в покое!

И тут явился мой спаситель в лице Коскэ Киндаити.

— Господин инспектор, — обратился он к Исокаве, — мы можем денно и нощно выяснять, чьих рук эти дела, но ни к чему не придем, поскольку совершенно не понимаем, каким мотивом руководствовался преступник. В случае со стариком Усимацу, как и в случае с Куя, на первый взгляд может показаться, что мотивы преступления достаточно ясны, но, поразмышляв, приходишь к выводу, что эта ясность мнимая и их, мотивов, попросту нет. Или нам не удалось их обнаружить. А что касается убийства Кодзэна, тут мы не имеем даже намеков на мотивы убийства. И пока мы не поймем, в чем состоит замысел преступника, мы не имеем права осуждать или подозревать кого бы то ни было.

Авторитет Киндаити был, очевидно, настолько высок, что никаких возражений со стороны Исокавы не последовало, и я был освобожден от допросов, походивших больше на пытки.

— Да… Происшествие и в самом деле сверхзагадочное. Ни одно расследование не отнимало у меня столько сил и нервов. События двадцатишестилетней давности тоже долго не поддавались осмыслению, хотя потом выяснилось, что они носили в общем-то примитивный характер. Нынешние происшествия по масштабу куда меньше, но разобраться в них несравненно труднее. И очень вероятно, они как-то между собой связаны… Черт! Выросло два новых поколения, а прошлое до сих пор отзывается страшным эхом…

Оставив двоих полицейских охранять труп Кодзэна, группа дознавателей во главе с инспектором Исокавой в двенадцатом часу ночи покинула деревню. Труп оставался в доме, доктор из N. должен был прибыть завтра.

Вскоре после отъезда полицейских гости, которых они так надолго задержали, тоже потихоньку разошлись по домам. Просторная гостиная казалась пустой и унылой, словно обмелевшее озеро.

Усталость и апатия обуяли меня. Я в оцепенении сидел в гостиной, пытаясь справиться с напором горестных мыслей, но слезы помимо моей воли наворачивались на глаза.

Из кухни доносилось постукивание посуды, но голосов служанок не было слышно. Видимо, Осима и другие молчали, стесняясь меня. Неужто и они меня подозревают? Я один на всем белом свете, и мне не от кого ждать слова поддержки, ласковой ободряющей улыбки…

Жалость к самому себе затопила меня, как вдруг…

— Нет, это не так, — будто прочитав мои мысли, сказала Харуё и обхватила меня сзади за плечи. — Я всегда была и буду твоим другом. — Ласково обняв меня, она продолжила: — Кто бы что ни говорил, на меня ты всегда можешь положиться. Пожалуйста, помни об этом! Я верю тебе. Нет, не просто верю, я знаю, что ты не способен на подобные злодеяния.

Впервые в жизни я слышал такие теплые слова. Я, как малое дитя, головой уткнулся в ее грудь:

— Сестра! Дорогая сестричка! Ну скажи, что мне делать? Объясни, как я должен вести себя? Наверное, мне не надо было приезжать сюда. Я в любой момент могу вернуться в Кобэ… Сестра, миленькая, посоветуй, пожалуйста, как мне быть?

Ласково поглаживая меня по спине, Харуё ответила:

— Это было бы проявлением слабости, выброси эту идею из головы. Ты родился в этом доме, и ничто не может заставить тебя покинуть его. Я очень хочу, чтобы ты навсегда остался здесь.

— Но ведь как только я приехал сюда, одно за другим стали происходить эти ужасные несчастья; мне ни на минуту нельзя оставаться тут. Ну скажи мне, кто может творить здесь такое зло? И какая связь между мной и преступником?

— Тацуя-кун, — голос у Харуё дрожал, — забудь обо всей этой чепухе. Какое отношение ты можешь иметь к этим ужасным преступлениям? Взять, к примеру, хоть отравление брата. Разве у тебя было время подменить лекарство на яд? Ведь ты только-только приехал в деревню.

— Но у полицейских другое мнение. Они считают меня чуть ли не колдуном.

— Да они просто спятили. Все немного успокоится, и ошибка сама собой выяснится. Так что, Тацуя-кун, не отчаивайся.

— Сестрица! — Я хотел еще что-то сказать, но слова застряли в горле.

Харуё тоже некоторое время молчала, а потом, будто вспомнив о чем-то, спросила:

— Тацуя-кун, помнишь, ты задавал мне странный вопрос?

— Я задавал странный вопрос?

— Да. Ты спрашивал, не выезжал ли кто-нибудь из деревни в последнее время. Почему тебя это интересовало?

Я, удивленный таким поворотом разговора, внимательно посмотрел на Харуё. В ее уставших глазах мелькнула искорка: наверняка ее осенили какие-то догадки.

Не утаивая ничего, я рассказал ей о странном человеке, интересовавшемся в Кобэ деталями моей жизни и характера, упомянул, что он не имел никакого отношения к искавшему меня адвокату Суве, и добавил, что, по мнению многих, он приехал из деревни.

Харуё слушала меня, широко раскрыв глаза. Поинтересовалась, когда примерно это было. Я, загибая пальцы, стал высчитывать примерную дату. Она в свою очередь начала считать дни, тоже загибая пальцы, затем, глубоко вздохнув, сказала:

— Да, все совпадает. Тацуя-кун, ты имел в виду жителя именно нашей деревни? Когда ты спрашивал, я по рассеянности ответила, что никто из наших никуда не выезжал. Но один человек был в отъезде именно в эти дни. Правда, он не из нашей деревни, но здесь у него очень тесные связи.

— Кто это, сестра? Кто он?

— Господин Эйсэн из храма Мароодзи.

Я буквально окаменел. Уставившись на Харуё, я дрожащим голосом переспросил:

— Это точно?

— Точно. Ошибки быть не может. Помнишь, что он говорил тебе? Я ужасно разозлилась, набросилась на него. И вот тогда-то я и вспомнила, что в начале прошлого месяца он куда-то уезжал, в храме, во всяком случае, его дней пять-шесть не было.

Эта новость потрясла меня. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выскочит из груди, зубы от волнения стучали.

— Харуё, дорогая, скажи, а что за человек этот Эйсэн? Он имеет какое-нибудь отношение к нашему дому?

— Да что ты! Конечно нет. Сразу после окончания войны он попал в храм Мароодзи, а до того где-то в Маньчжурии занимался миссионерской деятельностью. У него сложились хорошие отношения с настоятелем Чёэем, и когда тот болеет, Эйсэн замещает его. А что он за человек, я понятия не имею.

Если в Кобэ на самом деле был Эйсэн, возникает множество вопросов. Что он там делал? Зачем приезжал? Почему проявлял ко мне повышенный интерес?

— Сестра! Может быть, Эйсэн что-то знает об отравлении Кодзэна? Это можно заключить и из его сегодняшних ужасных речей…