Книга Холодная ярость - Дмитрий Петров

Вербин проводил Марину до остановки и вместе с ней дождался автобуса.

Потом он еще несколько секунд стоял, глядя, как удаляются в темноту красные огоньки потрепанного «Икаруса», увозившего его новую сотрудницу.

«Автобусы в городе все старые, – с раздражением подумал он, – десять с лишним лет парк не обновлялся. И когда только найдутся деньги на то, чтобы сменить эту рухлядь на колесах?»

Рассердился, потому что понял вдруг: он пытается обмануть сам себя, размышляя об автобусах. На самом деле ему хочется думать о Марине. Странное дело, все последнее время он ни разу не вспомнил о том, как и при каких обстоятельствах они встретились в первый раз.

Сначала казалось, что воспоминания о том эпизоде постоянно будут лезть в голову, отравляя их служебное общение. Потом Вербин сказал себе: «Все! Стоп!

Хватит бережно лелеять память о всякой дряни! Это было шесть лет назад, с тех пор вообще все в целом мире переменилось, не то что в людях, в каждом из нас».

Он пригласил Марину работать в отдел, строго-настрого приказав себе никогда не вспоминать о неприятном. И надо же – то ли сработал этот внутренний запрет, то ли как-то само собой ни о чем таком не вспомнилось. Уже довольно давно Вербин смотрел на Марину просто как на новую свою сотрудницу, которой нужно помогать. Такую же, как все остальные сотрудники в отделе.

«Нет, опять вру, причем сам себе, – тотчас оборвал себя Вербин. – Не такую же, как все остальные… Потому что Марина Сергеевна очень красивая. Очень!»

Мысленно назвал Марину по имени-отчеству и похвалил себя за это.

Правильно, так будет лучше. Пусть он все забыл из прошлого, пусть они теперь коллеги, а все же лучше построже, поофициальнее. Так, на всякий случай.

«А на какой случай? – спросил себя Владимир. Подумал и с некоторым смущением ответил себе же:

– уж больно она красивая…»

Он усмехнулся в темноту, вслед скрывшемуся автобусу, и зашагал по улице.

Начал накрапывать дождь – промозглый, осенний, который может, единожды начавшись, идти трое суток без перерыва. В такой дождик человек с особенной тоской вспоминает ушедшее лето, и иной раз и вовсе приходят мрачные мысли о том, что не только лето, а, пожалуй, и вся жизнь уходит куда-то, утекает бездарно между пальцами. И утечет, не удержишь ее, как ни сжимай ладонь.

Он шел по улице долго, натянув до ушей кепку и подняв воротник куртки, чтобы ледяные капли не заползали за воротник.

Шел и некоторое время боролся с собой. Строго говорил себе, что следует думать о том, как придет сейчас домой и что скажет жене Римме. Потому что после службы человек должен отдыхать, а значит -8 думать о доме и семье.

Ну, в крайнем случае, можно было напряженно размышлять о деле, которое они с Мариной расследовали теперь вместе. Думать после службы о служебных делах – это хоть и старомодно, однако тоже вполне допустимо. Но идти и думать о маньяках-педофилах,опреступниках,снимающих мерзкие фильмы и зарабатывающих грязные деньги на растлении детей, совсем не хотелось.

Кроме всего прочего, за годы своей службы в милиции Владимир Вербин научился спокойнее от носиться к своей работе. Пятнадцать лет в органах правопорядка могут кого угодно настроить на философский лад. Десять лет в уголовном розыске, а потом еще пять в «полиции нравов» – это солидный стаж. За это время чего только не насмотришься!

Если нервничать и «заводиться» в начале каждого расследования, то никаких нервов не хватит, да и бессмысленно это.

– Преступники в целом не так уж умны, – говорил Вербину еще в самом начале его службы в уголовном розыске один старый сотрудник, начинавший служить еще в те времена, когда контора называлась страшненько – НКВД. – Конечно, встречаются виртуозы, всякие там криминальные гении, но это редкость. Обычный средний преступник – это глупый, тупой, необразованный человек. JC тому же ленивый. Он потому и совершает преступления, что в нормальной обычной жизни ничего добиться не может, ни к чему не пригоден.

Говорил он все это Вербину тихо, вполголоса. В советские времена за такие разговорчики по головке бы не погладили. Тогда считалось, что преступником человек становится под давлением социальных обстоятельств буржуазного общества.

А при социализме преступность отмирает, только очень медленно, потому что это – очень стойкий пережиток проклятого капиталистического прошлого.

А то, чему учил молодого Вербина его старший товарищ, – это презрительно называлось «достоевщиной», а также еще более строго – «социально-чуждыми настроениями», и за них полагался строгий выговор с занесением в учетную карточку. И можешь сразу ставить крест на карьере…

– Ты кто? – говорил старший товарищ Вербину. – Обычный средний человек. И я тоже – обычный средний человек. Так вот: если два средних человека тщательно и аккуратно ищут одного тупого и глупого, то они его найдут наверняка. Поэтому если тебе поручено найти и обезвредить преступника, то знай с самого начала твердо: скорее всего, он – урод и быдло. И никуда ему от тебя не уйти. Ты его найдешь обязательно, никуда не денется. Конечно, если сидеть и плевать в потолок, то не найдешь. Но если будешь хоть немного стараться – он твой, и сидеть ему в тюрьме – не пересидеть.

– А если он не урод и не быдло? – как-то поинтересовался в ответ Владимир.

– Тогда как быть?

– Тогда не найдешь, – вздохнул старший товарищ, покачав сокрушенно седой головой. – Нет, тогда не надейся. Если только случай поможет, но это вряд ли – тут особенное везение нужно. Но ты не расстраивайся – умных среди них так мало, что можешь никогда и не столкнуться.

Вот с тех пор Вербин и приучился мыслить как опытный милиционер. Узнав об очередном преступлении и принявшись за работу, он закуривал сигарету и, пуская клубы дыма, спокойно говорил себе: «Начинаем искать. Возможны два варианта: либо найдем – это первый вариант, либо не найдем – это второй. А третьего не дано, и на этом будем стоять».

Примерно так же рассуждали и другие его сотрудники, Вербин знал это.

Сделать с этим ничего нельзя – сказывается многолетняя милицейская привычка. Но Марина Карсавина мыслила не так, не так чувствовала – потому Вербин понял и пригласил ее в свой отдел.

Он помнил ее глаза после того, как он заставил ее досмотреть видеокассету до конца. В них стояла холодная ненависть – именно то чувство, которое Вербин и пытался вызвать.

У любого сотрудника милиции должна быть холодная ненависть к преступникам, служащая гарантией успешной работы. Поначалу это чувство бывает почти у всех, а потом постепенно притупляется и совсем исчезает. Остается равнодушие и профессионализм. Что ж, и с этим можно жить и работать.

В Марине не было равнодушия: она так смотрела на экран при недавней демонстрации порнофильма с участием детей, что становилось ясно – она найдет преступников. Она слишком их ненавидит, чтобы упустить.