Книга Всевидящее око - Луи Байяр

А потом они… медленно, очень медленно… пошли на попятную. Уже не помню, кто из них первым допустил такую возможность. Я осторожно начал расширять возникшую брешь. Я заверил Тайера и Хичкока, что помощь мне ни в коем случае не должна освобождать избранного кадета от всех занятий и обязанностей. Наоборот, чтобы не вызывать подозрений, он должен будет наравне со всеми заниматься в классе, упражняться на плацу, ходить в караул. Словом – выполнять все то, что требует славный процесс превращения в солдата и джентльмена. Вместе с тем, помогая мне, этот кадет приобретет богатый опыт по сбору сведений. Он станет настоящим разведчиком, что, несомненно, самым благотворным образом скажется на его будущей офицерской карьере. Несколькими пышными фразами я обрисовал заманчивое будущее своего помощника.

Итак, они согласились с моими доводами. Не скажу, чтобы мой замысел особо их вдохновил, однако вскоре и Тайер, и Хичкок стали называть мне имена возможных кандидатов. Как я насчет Клея-младшего? А как мне кадет Дюпон? А Кибби – образец благоразумия и осмотрительности? А Риджли, отличающийся изобретательностью?..

Имена продолжали сыпаться как из рога изобилия. К этому времени я вновь сидел на своем месте с лепешкой в руке. Благосклонно улыбаясь, я подался вперед и спросил:

– Джентльмены, а что вы скажете насчет кадета По?

Воцарилось молчание. Мне подумалось, что Тайер и Хичкок не расслышали фамилию. Нет, они прекрасно ее расслышали. Они просто опешили.

Теперь на меня потоком полились возражения. Их было столько, что всех и не упомнить. Какой помощник из кадета-первогодка, который еще ни разу не сдавал экзаменов? А известно ли мне, что за свое недолгое пребывание в академии По успел отличиться многочисленными нарушениями распорядка? Он был записан отсутствующим на вечернем параде, параде своего класса и приготовлениях к караулу. Еще несколько записей отмечали его высокомерное и даже вызывающее поведение. В прошлом месяце его фамилия фигурировала в списке главных нарушителей распорядка. Что касается его успехов в учебе…

– Среди восьмидесяти кадетов своего класса По занимает семьдесят первое место, – сообщил мне Тайер.

Для него и Хичкока это было просто немыслимо: я прошу себе в помощники плебея, да еще лентяя и разгильдяя, предпочитаю его кадетам старших классов, отличающимся усердной учебой и безупречным поведением. Опять замелькали эпитеты «вопиющий», «беспрецедентный» и так далее…

Я дал им обоим выговориться. Они были людьми военными и привыкли мыслить в иных плоскостях. Когда шквал возражений и возмущений иссяк, я сказал:

– Джентльмены, а теперь прошу меня внимательно выслушать. Моим помощником никак не может быть кадет старшего класса и в особенности – находящийся на должности кадетского офицера. Ведь все знают, что кадетские офицеры постоянно вам докладывают. Можно ли им доверить какую-нибудь тайну? Ответ, думаю, очевиден. На месте кадетов, если бы мне захотелось чем-нибудь поделиться, я бы рассказал о своем секрете такому, как По.

Тайер повел себя несколько странно: указательными пальцами прижал и оттянул кожу в уголках глаз.

– Мистер Лэндор, это в высшей степени противоречит всем правилам, – сказал он.

– Убийство кадета и надругательство над его мертвым телом тоже противоречит всем правилам, – парировал я. Не дав ему опомниться, я ринулся в атаку: – А ведь не кто иной, как По, подсказал мне мысль расспросить кадета Лугборо. Этот парень отличается изрядной наблюдательностью, которую он прячет под своими выходками и хвастливой болтовней. Но я умею отсеивать шелуху, джентльмены.

– Вы действительно уверены, что По справится с таким поручением? – глухим от изумления голосом спросил Хичкок.

– Не начав с ним работать, я пока ничего сказать вам не могу. Но задатки у парня имеются.

Тайер скептически усмехнулся и покачал головой.

– Обещаю вам, полковник: если кадет По окажется непригодным, я честно признаю ошибочность своих предположений и безропотно приму любую из предложенных вами кандидатур.

Хичкок закрыл рот ладонью, словно не желал выпускать произносимые слова:

– Если говорить безотносительно личности этого кадета, По достаточно смышлен. Даже Берар вынужден это признать, а уж ему трудно угодить.

– Росс придерживается того же мнения, – неохотно добавил Тайер.

– Во всяком случае, рядом с остальными плебеями По не выглядит желторотым юнцом. Должно быть, служба в армии его чему-то научила.

Наконец-то за все время, проведенное в полковничьей гостиной, я узнал что-то полезное.

– Значит, он успел послужить в армии? – спросил я, надеясь узнать дополнительные подробности.

– Три года, – ответил Тайер.

– Признаться, я ошеломлен, джентльмены. Мне он назвался поэтом.

– Он вам не солгал, – печально улыбнувшись, сказал Хичкок. – Я являюсь обладателем двух книжек его стихов.

– И они достойны похвалы?

– В какой-то мере, да. Правда, в них очень мало смысла. Во всяком случае, с моими скромными способностями этот смысл не постичь. Мне думается, в раннем возрасте его слишком опьянила поэзия Шелли.

– Если бы он опьянялся только поэзией, – пробормотал Тайер.

Последнее замечание заставило меня побледнеть. Думаю, читатель, ты меня поймешь и простишь: ведь не далее как вчера я видел кадета По в заведении Бенни. Видел я и то, какой походкой он оттуда выбирался. А полковник Тайер, оказывается, лучше, чем я думал, осведомлен об особенностях своих кадетов. Уж не завербовал ли он себе в соглядатаи деревья и камни?

– Что ж, джентльмены, приятно узнать, что его поэтические упражнения вылились в осязаемую форму. Мне думается, кадет По любит сочинять разные истории, делая себя главным героем повествований.

– Я бы добавил: интригующих повествований, – сказал Хичкок. – Желаете пример? По рассказывал, что является внуком… Бенедикта Арнольда. Впоследствии нас с полковником замучили вопросами, так ли это.

Здесь, читатель, я не выдержал и громко расхохотался, взорвав сонную атмосферу полковничьей гостиной. Ну что за безумец этот По! Решиться говорить такое в Вест-Пойнте – том самом месте, которое генерал Арнольд когда-то намеревался сдать войскам короля Георга[39]и наверняка бы сдал, если б не арест майора Андре… Эта история По явно выходила за пределы здравого смысла.

Конечно, сочинитель подобных историй не мог рассчитывать на благосклонность Сильвейнуса Тайера. Губы полковника стали совсем тонкими, а глаза приобрели голубизну льда. Повернувшись к Хичкоку, он сказал:

– Вы забыли упомянуть самую интригующую из историй По. Он же называет себя убийцей.

Мы надолго замолчали. Хичкок глядел в пол, морща не только лоб, но и все лицо.