Книга Кухтеринские бриллианты - Михаил Черненок

– С газетой очкастый фотограф виноват. Я ему, как деду Слышке, тоже про трехпроцентный заем говорил. Он вроде понял, а вчера гляжу в газете – мама родная!… Запузырил все-таки очкастик карточку, а в придачу к ней и утку мою в печатном виде выдал, – Птицын виновато посмотрел Антону в глаза. – Вы, наверное, из-за этого и решили, что жулик я?…

– Жуликом вас никто не считает, – сказал Антон. – Напротив, только хорошее о вас слышал, да и портрет ваш сегодня видел на районной доске Почета, у Дома культуры.

– Хорошо получился? – почти с детским любопытством спросил Птицын.

– Геройски.

– Надо будет заехать поглядеть.

– Заезжайте поглядите. – Бирюков чуть подумал и вернулся к прерванному разговору: – Так вот, корреспондент несколько не так о мотоцикле рассказывает.

– У него что, память девичья?! – возмутился Птицын. – Пойдемте в редакцию, разберемся.

– Сейчас мы его сюда пригласим, – сказал подполковник, снимая телефонную трубку.

Фотокорреспондент появился быстро. С неизменным фотоаппаратом через плечо, он робко вошел в кабинет, поздоровался.

– Здорово, друг! – с ходу наплыл на него Птицын. – Ты чего это уголовному розыску бочку на меня катишь?…

– Какую бочку? – корреспондент поправил очки, придерживая фотоаппарат, сел на краешек стула. – Ничего я на вас не качу.

– Я говорил, чтобы карточку в газете не печатал?

– Ну, говорили.

– Зачем напечатал?

– Вы же сказали, что выиграли мотоцикл…

– По трехпроцентному займу, да?

– Ну, по трехпроцентному.

– Кто же по нему выигрывает мотоциклы, человек ты – два уха!

– Я думал, вы пошутили.

– Пошутил?… Нашел клоуна!… – Птицын загорячился. – Мой портрет на районной доске Почета висит, а ты меня в клоуны производишь! Прочитают люди вранье и подумают, что передовой механизатор трепач.

– Ну, мы поправку дадим, – робко защитился корреспондент.

– Нужна мне твоя поправка, как дизельному трактору карбюратор! Люди будут надо мной смеяться, а я что в свое оправдание скажу?… Читайте продолжение. Так, по-твоему?

– Спокойнее, Птицын! – одернул подполковник. Птицын резко повернулся к нему.

– Как тут быть спокойным, товарищ начальник милиции? Он же, значит, на весь район меня оскандалил! Уголовный розыск и тот зацепился, а я передовик…

– Этого никто у вас не отнимает, – поморщившись, словно от зубной боли, сказал Антон – слишком нескромно подчеркивал Птицын свои производственные успехи, и у Антона внезапно появилась к нему неприязнь. – В уголовный розыск вас вызвали не из-за того, что газета напечатала снимок.

– Из-за чего же? – насторожился Птицын.

– Сейчас узнаете.

Антон отпустил фотокорреспондента и стал выяснять, знаком ли Птицын со Станиславом Яковлевичем Крохиным – врачом-стоматологом районной больницы. Передовой механизатор удивленно пучил глаза и ни под каким соусом знакомства не признавал. Так ничего не добившись, Антон с еще большей неприязнью закончил беседу и отпустил Птицына. Птицын поднял с пола шлем и очки, подошел к двери и, как будто назло Антону, с улыбкой заявил:

– Поеду сейчас к доске Почета, на свой портрет погляжу.

Антон, нахмурившись, промолчал. Как только закрылась дверь, он спросил Гладышева:

– Как вам, товарищ подполковник, понравился человек с доски Почета?

– Откровенно говоря, мне такие люди симпатичны. У них каша во рту не стынет, – Гладышев закурил. – А тебе, смотрю, он не понравился.

Антон смущенно кашлянул, словно его уличили в предвзятом мнении, сказал:

– Выложил бы Птицын сейчас всю правду о мотоцикле, я тоже бы стал ему симпатизировать.

– Не веришь, что было так, как он рассказал?

– Не верю, товарищ подполковник.

– Птицын, кстати, подметил, что случайность всегда на правду не похожа.

– Все равно не верю. Чтобы Крохин понес убыток на комиссионных… Нет, Николай Сергеевич, этого не может быть хотя бы потому…

– Что этого не может быть никогда, – шутливо вставил подполковник и тут же добавил: – Жизнь, дорогой мой, действительно полна случайностей, не похожих на правду.

– Вы, Николай Сергеевич, не знаете Крохина.

– В прошлом году у него зубы лечил, – прежним тоном сказал Гладышев и задумался. – Случайность… случайность… Надо, конечно, проверить, не является ли она формой проявления необходимости. Слишком белыми нитками, конечно, шита вся эта история с комиссионным магазином. Но Крохин не настолько наивен… Значит, какой вывод следует сделать?… – И сам же ответил: – Кто-то перепутал карты Крохина, здорово перепутал!… Кто?…

– Будем искать.

Подполковник достал из коробки «Казбека» папиросу, долго разминал ее в пальцах и вдруг спросил:

– Где у нас сегодня Голубев?

– С утра ушел в заготконтору, пытается на след однорукого заготовителя выйти, – ответил Антон и попросил: – Николай Сергеевич, позвоните заведующему сберкассой. Сколько Птицын снял со сберкнижки денег на покупку мотоцикла?

Гладышев снял телефонную трубку. Дождался, пока заведующий выполнит просьбу, поблагодарил его и сообщил Антону:

– Птицын снял со своего счета ровно полторы тысячи. Говоря его словами, рубль в рубль,

14. Утро вечера мудренее

К директору заготконторы Слава Голубев пришел как нельзя кстати. Коллектив районных заготовителей проваливал выполнение квартального плана, и по такому, далеко не приятному, случаю перед началом рабочего дня было созвано общее собрание. Его участники, не успев разойтись и разъехаться, еще бурно обсуждали принятое решение, когда Слава появился в заготконторе и попросил директора собрать тех из заготовителей, которые ездят по селам на лошадях. Через несколько минут в директорском кабинете собралось пятеро мужчин предпенсионного и даже сверх того возраста.

– Это все? – удивился Голубев.

– Нас мало, но мы в тельняшках, – пошутил самый молодой, по виду, из заготовителей с крупной татуировкой якоря на правой руке.

– Уже около года не можем полностью штат укомплектовать, – сказал директор. – Не идут нынче в заготовители.

– Дураков не стало, – опять заговорил тот, что с якорем. – Месяц уродуешься, как папа Карла, мотаешься по деревням, а получка придет – больше ста пятидесяти не выжмешь.

Директор посмотрел на него:

– Тебе, Кларов, грех на заработок жаловаться. Ты и за двести выжимал.

– А как эти двести доставались? – Кларов прищурился. – Когда Яков Степаныч ушел на пенсию, так я, кроме своих сел, стал Ярское да Березовку прихватывать. Ближний круг – почти полета километров!…