Книга Особо опасны - Дон Уинслоу

Унаследовав внешность отца и фигуру матери, Магда разбила немало сердец. Она была бессердечной, жестокой, пофигистичной и бесстыжей соблазнительницей. Даже Елене иногда было жаль жертв своей дочери («Однажды ты перегнешь палку, Магда», — говорила она. «Да с кастрированными конями и то сложнее управляться», — отвечала ей Магда). Вскоре Магда распугала всех свободных мужчин Тихуаны.

Ну и плевать — дома ее ничто не держало.

Студенткой Магда постоянно моталась в Европу, летом жила у друзей в Аргентине и Бразилии, то и дело наведывалась в Лос-Анджелес — ради магазинов и модных клубов. Стоило только Елене смириться с мыслью, что ее дочь — банальная тусовщица, как Магда преподнесла ей сюрприз. Вернувшись из поездки по Перу, она заявила, что желает стать археологом. Естественно, мексиканские университеты ее не устраивали. Нет, она хотела учиться в Калифорнийском университете, в Беркли или Ирвайне, хоть Елена и не без оснований полагала, что ее дочь нажала на кое-какие кнопки, предпочтя попасть в Ирвайн, который был ближе к дому.

Но хоть и училась Магда неподалеку, дома она все равно практически не показывалась. Девушка с головой погрузилась в учебу. Во время разговоров по скайпу перед глазами Елены представала скромница в огромных очках, скрывающая фигуру под бесформенными свитерами, с волосами, забранными в аккуратный хвост. Словно сексапильная внешность как-то умаляет ее умственные способности. Может, и дома она потому не показывается, думала Елена. За исключением праздников Елена всегда была одна, со всеми своими домами, телохранителями, мыльными операми и могуществом.

Но этого ведь мало.

Не этого она хотела, но что есть, то есть. Жизнь давно научила ее быть реалисткой. Но Елена все равно мечтала, что у нее появится человек, с которым она делила бы постель, завтракала по утрам. Человек, который обнимал бы ее, целовал, занимался бы с ней любовью. Иногда ей хотелось распахнуть окно и крикнуть всему этому миру:

Я не монстр!

Я не сволочь!

(Она прекрасно знала, что за спиной ее называют мужиком со стальными яйцами, слышала и другие едкие шуточки: «Когда у Елены месячные, все тонут в крови».)

Но я…

Я не леди Макбет.

Не Лукреция Борджиа.

Не Екатерина Великая.

Я всего лишь женщина, которая делает то, что должна.

Женщина, какой вы меня сделали.

Елена на тропе войны.

71

Офис Елены. День.

Елена. Мы должны вынудить их работать на нас и на наших условиях.

Алекс. И каким же это образом?

Елена (загадочно улыбаясь). Я сделаю им предложение, от которого они не смогут отказаться.

75[39]

Все-таки чертовски жаль, что у Елены аллергия на кошек. Отличный получился бы момент — она, как истинная кинозлодейка, поглаживает кошку, развалившуюся у нее на коленях. На самом деле она ни за что бы не испортила свое дорогущее платье, изваляв его в кошачьей шерсти.

Но что сказано, то сказано.

И тогда возникает вопрос — что же это за предложение?

76

Елена прекрасно знала, что именно любовь придает человеку силы.

И любовь же их лишает.

Любовь делает нас ранимыми.

Так что если у тебя есть враг — отбери у него то, что он любит.

77

В маленьком черном платье, которое наверняка стоило как средний взнос за ипотеку, О выглядела особенно потрясающе. Наряд дополняли прозрачные черные колготки и черные стриптизерские туфли. Волосы, окрашенные в ее «естественный» светлый тон, блестели и переливались.

— Ого, — сказал Бен.

Чод кивнул, соглашаясь с такой оценкой.

О, в восторге от их реакции, прошлась туда-сюда, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Ну ты и выпендрилась, — восхитился Бен.

— Ага, — не стала спорить О. — Ну так и повод есть: торжественный выход в свет с обоими моими любимыми мужчинами.

78

До ресторана «Солт-Крик гриль» они ехали на лимузине.

Без предварительного заказа столик в таком заведении получить невозможно. Только если ты не Бен-Король-Травки, который при желании и на Тайной вечере урвал бы себе местечко. Да они самому Иисусу постарались бы десерт побыстрее впихнуть, только чтобы разместить Бена («Вот тот господин у конца стола уже позаботился о вашем счете, сэр. Да-да, наличными. Будем рады видеть вас снова».) Так что столик на троих в «Солт-Крике» никаких проблем у Бена не вызвал.

Ресторан с видом на живописное побережье освещали огни машин, мелькающих на Тихоокеанском шоссе.

Чудесное место, прекрасный вид.

Все, что человеку нужно для счастья.

На дворе стоял мягкий весенний вечер, в воздухе витал аромат цветов, а красивая как никогда О смеялась и была абсолютно счастлива. Еда тоже была отменной. Правда, Бен ограничился супом мисо, сдобрив его пачкой ломотила, лекарства, хорошо знакомого всем путешественникам, страдающим медвежьей болезнью.

Зато О, раскурившая перед ужином пару косячков, накинулась на еду, словно оголодавшая беременная лошадь. Уничтожив блюдо кальмаров, она перешла к луковому супу, за которым последовали запеченный на гриле тунец в перечной корочке с соусом айоли, картофельное пюре с чесноком, зеленые индийские бобы и, наконец, крем-брюле.

Вино лилось ручьем.

На счет они даже не посмотрели, а вот чаевые оставили более чем щедрые. Забравшись в лимузин, друзья выкурили еще по косяку и отправились колесить по самым дорогим и пафосным барам — в отели «Сент-Мориц», «Монтаж», «Ритц-Карлтон», «Серф&Сэнд». Бесчисленные яблочные мартини, бесчисленные похотливые мужики, пожирающие глазами О, красивую, сексапильную, да еще и в компании двух мужчин.

— Все совсем как в том фильме, — прошептала О, когда они стояли во внутреннем дворике «Ритца» и любовались игрой лунного света в волнах прибоя.

— Каком еще фильме? — поинтересовался Бен.

— В старом таком, с живым еще Полом Ньюманом и молодым Робертом Редфордом. Я на него наткнулась по телеку, когда валялась дома больная.

— «Бутч Кэссиди и Санденс Кид», — вспомнил название Чон. — Если я правильно понял О, ты у нас Бутч, а я Санденс.

— А кто играл Бутча? — спросил Бен.

— Ньюман, — ответил Чон. — Тебе подходит, ты же у нас тоже на благотворительности помешан. А я вот зато — сексуальный красавчик-стрелок.

— А я ваша подружка, — довольно заявила О.