Книга Разлучница - Мейси Ейтс

Но он все равно захотел ее. Он сказал – она красивая. И он не осуждал ее…

Груди ее напряглись, и у Маделин возникло ощущение, будто они стали больше. Какое странное чувство. Незнакомое. Совершенно новое для нее. И ей не хотелось знать, как это называется.

– Ты выглядишь очень сексуально и в джинсах, – сказал Алексей.

Она рассмеялась. Не могла сдержать себя. Просто сейчас она чувствовала себя счастливой. Честно говоря, Маделин чувствовала себя счастливой с того момента, когда решила просто заниматься с Алексеем сексом.

– Ну если ты не против того, чтобы я появилась с тобой в обществе в таком непринужденном виде, тогда пойдем.

Алексей сжал ее руку, пристально глядя ей в глаза. Затем, нагнув голову, поцеловал ее ладонь:

– Ты нравишься мне в любом виде.

Старинная ярмарка была заполнена народом. В толпе шумели, кричали, смеялись, разговаривали, и Алексей едва слышал Маделин, шедшую рядом с ним и что-то говорившую.

Ему никогда не нравились такие места. Он предпочитал закрытые рестораны, уединенные обеды или залы с небольшим количеством людей. Но, глядя сейчас на лицо Мэдди, Алексей был даже рад – он привел ее сюда не зря. Ее голубые глаза сияли, когда она разглядывала прилавки с диковинными товарами и останавливалась возле магазинчиков, чтобы восхититься антиквариатом.

Только в кровати он видел Маделин такой же раскованной. Ее распущенные темные волосы развевались на легком ветерке, на губах остались кусочки розовой сахарной ваты, которую она только что съела. И она улыбалась…

А ведь это он предоставил ей повод улыбаться. Никто не давал ей такой возможности. Он почувствовал, как гнев поднимается в его груди при мысли о тех, кто обижал Маделин. Жизнь такая жестокая…

То, что случилось с Полиной, – тому доказательство. Его жена ушла такой молодой…

И вот теперь Мэдди. Слава богу, у нее был брат. Алексей знал ее семью. Богатые и известные люди. И они забыли свою маленькую дочь, оставив ее одну в доме, без всякой еды…

Алексей сжал кулаки.

А потом был ее бывший босс. Этот человек коварно и ловко воспользовался молоденькой девушкой, отвергнутой своей семьей и жаждущей близости и любви. Подонок!

Алексей заметил, как загорелись ее глаза, когда она увидела большие туристические лодки, стоявшие на пристани канала. Гребцы в лодках запрашивали значительную сумму за десятиминутную поездку, но деньги его не беспокоили.

– Ты хочешь прокатиться?

Маделин взглянула на него, и лицо ее было таким открытым и восторженным, что ему стало трудно дышать.

– Ведь это для туристов.

Он пожал плечами:

– Формально я тоже турист. Я не очень часто бываю в Милане, а ты жила здесь всего лишь… три месяца? Так что мы оба – туристы.

Она машинально потрогала подбородок, будто раздумывая над предложением.

– Да, действительно. Ну хорошо…

– Звучит не очень убедительно, – сказал он, отдавая деньги хозяину лодки и помогая Маделин забраться в нее.

Она прижалась к нему, обхватив его за талию:

– Поверь, мне действительно хочется покататься!

Лодка плавно заскользила по тихой воде канала.

И это было так романтично! Глупая улыбка расплылась по ее лицу, и она уткнулась носом в плечо Алексея. И не имело значения, что в лодке, кроме них, было еще десять человек. Маделин едва видела их. Не могла видеть, когда Алексей был рядом…

У нее мелькнула смутная мысль – ей нельзя желать никакой романтики. Более того, надо поскорее бежать от нее. Потому что романтика обычно соотносится с любовью…

Ее отношения с Алексеем были временными. Они расстанутся, когда хотя бы один надоест другому. Конечно, ей трудно представить себе, что когда-нибудь Алексей ей надоест. Он был слишком хорош в постели. И он был нежным. Заботливым. Никто раньше не водил ее гулять в такие места. Никто не предлагал ей покататься на лодке по каналам Милана.

Ее родители… Они никогда бы не привели ее на людную ярмарку. Конечно, Кейдж очень хорошо относился к ней, но он был таким юным… Ему и в голову не приходило, что сестре надо уделять внимание и время.

С Уильямом отношения были тайными, поэтому они никогда не появлялись на людях вместе…

Маделин подавила вздох.

Сделав небольшой круг по каналу, лодка вернулась обратно. Алексей поднялся, выбрался из лодки, встав на каменный причал, затем, наклонившись, протянул руку Маделин. Ухватившись за его руку, она стала выбираться из лодки, но нога ее поскользнулась на мокром камне. Царапаясь коленями о шершавую стенку причала, Маделин упала обратно в лодку, на зеленые виниловые сиденья, чуть не задев другого пассажира.

– О! – вскрикнула она, пытаясь встать на ноги.

Алексей в секунду снова оказался в лодке, грозно рявкнув на гида-итальянца. Опустившись рядом с ней на колени, он встревоженно спросил:

– С тобой все в порядке, Мэдди?

– Я… о… со мной все в порядке. То есть мне больно, но раны не смертельные.

Наклонившись, он подхватил ее на руки. Маделин вскрикнула и вцепилась в его рубашку, когда он стал подниматься вместе с ней наверх.

– Со мной все в порядке, – повторила она, когда по прошествии нескольких минут Алексей все еще продолжал держать ее на руках.

Сузив свои карие глаза, он опустил ее на землю.

– Ох! – вскрикнула Маделин, вставая на ту ногу, которая была больше повреждена.

– С тобой не все в порядке, – резко произнес он.

– Я ничего не сломала! – запротестовала она.

– Ты не можешь об этом знать наверняка.

Маделин вздохнула:

– Я точно знаю, что ничего не сломала. Мне не очень больно…

– Но тебе больно вставать на ногу, – возразил Алексей, обнимая ее за талию и помогая ей пройти сквозь плотную толпу людей.

– Наверное, я сильно ушиблась. Но в этом нет ничего страшного.

– Пойдем туда. – Алексей повел ее сквозь толпу и вывел на край площади, где было не так много народу. – Сядь, – сказал он, указывая на одну из скамеек.

– Да, господин, – улыбнулась она, но повиновалась, потому что коленка ее действительно сильно болела.

– Мэдди! – прорычал он.

– Прости, но ты такой настойчивый. Ничего страшного не случилось. Я просто получила ссадины.

Он опустился перед ней на колени, медленно засучил джинсы Маделин, стараясь не задеть ее ободранную кожу. На месте ушиба образовался лилово-красный синяк, который распухал прямо на глазах.

– Ох, – выдохнула она.

– Не трогай ранку, Мэдди, – проскрежетал он.

Ей было странно видеть Алексея таким встревоженным из-за нее. Тревога его выражалась в гневе – теперь она это поняла. Именно так Алексей отреагировал, когда вошел в зал и увидел ее на лестнице-стремянке. Он злился, потому что… он испугался. За нее.