Книга Волки в погонах - Сергей Донской

Гарик в сердцах сплюнул, попав в жирного голубя, поленившегося взлететь. Он просто вперевалочку отбежал в сторонку, раскачивая на ходу непропорционально маленькой головкой.

Завидуя его беспечности, Гарик прошелся по Столешникову переулку. Здесь он нырнул во двор перестраиваемого под офис купеческого особняка и беспрепятственно проник на второй этаж, где все напоминало последствия недавней бомбежки или землетрясения. Рабочие лениво матерились внизу, то ли разгружая грузовик, то ли, наоборот, наполняя его кузов строительным мусором. В перебранке гегемонов смысла было не больше, чем в треске бульдозера, утюжащего землю снаружи.

Пристроившись возле относительно чистого подоконника, Гарик выложил на него свой небогатый улов. Паспорт гражданина Соединенных Штатов. Бумажник, в котором, помимо пятисот долларов и рублевой мелочи, находился авиабилет в Нью-Йорк на 14.45, помеченный сегодняшней датой. Стопочка кредитных карточек, на которых, как признался американец, давно уже хоть шаром покати. Орден Ленина из золота и платины, за который, по его же словам, на Брайтоне без лишних разговоров дадут четыре сотни. Наконец, ноутбук, самый ценный трофей. Хорошая вещь, спору нет, однако выручить за нее можно было максимум полторы штуки. А чтобы дожить до завтрашнего дня, а потом – до послезавтрашнего и так далее, Гарику требовалось денег раз в пятьдесят больше.

– Ох и сука же ты, Машутка! – прошипел он, подбив неутешительный итог. – Тебе, значит, шутки, а мне – ком в желудке? Я ж двоих мужиков из-за тебя, паскуды…

Не договорив, Гарик ударил кулаком по подоконнику и, ойкнув, опустился на колени, баюкая ушибленную руку на груди. Боль скоро унялась. Смертельная тоска никуда не делась, гнездясь где-то в середине груди. Там будто червь завелся, готовый пожрать Гарика изнутри.

Идти на поклон к Рауфу с таким скромным подношением не имело смысла. Лучше просто спустить деньги суток за двое, а напоследок обколоться до одурения, чтобы ничего не соображать, когда азербанье, по-своему гыркая, казнить примется. Да только и эта надежда была слабенькой. От Рауфа легкой смерти не дождешься. Он наизнанку вывернет, толченым стеклом набьет и плясать заставит. Эти вездесущие азиаты толк в веселье знают, тут они мастаки. Что бы придумать такого, чтобы больше никогда не пересекаться с ними?

Выпрямившись, Гарик тщательно отряхнул перепачканные пылью колени, провел по волосам расческой, в рукоятке которой таилось обоюдоострое вольфрамовое жало. Нельзя ходить по центру Москвы в растрепанном виде, привлекая к себе внимание. Хорошо еще, что клинок не пришлось пускать в ход, а то кровью бы с ног до головы измарался. Но обошлось. Американец легко умер, легко и быстро. Во всяком случае, так показалось Гарику.

Он помотал головой, отгоняя от себя видение. Зрачки у мистера Задова под конец такими огромными сделались, словно он глядел на своего мучителя сквозь невидимые линзы. Так и подох с этими выпученными глазами. Не дай бог, во снах теперь являться повадится, фраер забугорный. Это произошло, когда Гарик, разложив американца на заднем сиденье, уселся на него верхом, держа в руке штопор, выуженный из бардачка «Волги». В кредитных карточках Гарик разбирался еще хуже, чем свинья в апельсинах, а потому он намеревался как следует допросить пленника, прежде чем накинуть ему на голову полиэтиленовый кулек и, не церемонясь, перерезать ему глотку.

В ноздрях у человека нервных окончаний – что корешков у травы, хрен сосчитаешь. Плюс всякие сосуды да нежные хрящики. Каково им приходится под грубым напором, Гарик на собственном опыте знал, побывав однажды в очень похожей переделке, только на месте американца. Он тогда таким говорливым сделался, что его по голове колотить пришлось, чтобы заткнуться заставить.

Ну, и мистер Задов отмалчиваться не стал, все как на духу выложил, как только заприметил, куда нацелен сверкающий буравчик. Гарик за штопор на всякий случай взялся: а вдруг американец недоговаривает чего-то, темнит? Да только через пару секунд вопросы стало задавать некому. Слабенькое сердечко у Задова оказалось, трусливое. Гарик даже поднажать как следует не успел и – здрасьте, приехали! Был американец, а стал неопознанный труп в машине. Пока неопознанный, мысленно поправился Гарик.

Очень скоро ментура на Машутку выйдет, а там и до Гарика рукой подать. Не будь долга перед Рауфом, он не пропал бы, нашел, где переждать трудные времена. Но в том-то и дело, что на «малинах» да хазах теперь не отсидеться, слух мигом до азербонов дойдет, и тогда пожалуйте, Гарик, из огня да в полымя. Короче, как говаривал кто-то из великих, велика Россия, а отступать некуда. Куда ни кинь, всюду клин.

А почему, собственно говоря, Россия? На ней что, свет клином сошелся?

Гарик медленно протянул руку к американскому паспорту, раскрыл его, поднес к глазам. Разумеется, найти какое-то сходство между собой и Задовым он не надеялся. Просто проверял, насколько прочно держится на странице фотография, можно ли поддеть ее бритвенным острием своей выкидухи.

Оказалось – раз плюнуть. Соплями американцы свои портреты в паспорт клеят, что ли?

Через пятнадцать минут Гарик вышел из ближайшей фотостудии, унося в кармане четыре своих еще теплых цветных портретика и тюбик канцелярского клея, приобретенный в первом попавшемся киоске. Еще пятью минутами позже он стоял на лестничной площадке жилого дома и, высунув кончик языка, старательно вырезал свой снимок, до миллиметра подгоняя его под нужный размер.

Побывав во рту Гарика, прямоугольник фотобумаги сделался влажным и эластичным. Разложив его на согнутом колене, Гарик с помощью монеты и ключа выдавил на снимке что-то вроде уголка объемной печати. Подержал немного на солнце и, затаив дыхание, наклеил свое фото в американский паспорт.

Получилось довольно сносно, как определил он, полюбовавшись творением рук своих. Вложив в паспорт билет из бумажника, Гарик припустился было бежать вниз, но тут же вернулся за сиротливо стоящим у батареи компьютерным кейсом. Не годится проходить таможню с пустыми руками. Когда идешь ва-банк, отчаянно при этом блефуя, нельзя упускать из виду ни одну мелочь.

Сидя в такси, везущем его в аэропорт, Гарик то и дело оглаживал паспорт, засунутый в задний карман. Это был его пропуск в рай, его вид на жительство в Забубенных Штатах Америки, где можно было начать все заново. Как будто не было у Гарика за спиной двух еще не остывших трупов. Как будто судьба когда-нибудь позволяет отыграться своим должникам, откладывая на время свою крапленую колоду.

Глава 8Все летит в тартарары

Служебную двухкомнатную квартиру Громову в свое время выделили на Большой Дмитровке, а направили его по старой памяти на Пушкинскую улицу. Машины у него тогда еще не было, вовсю лил дождь, а приставать к редким прохожим Громов долго не решался из упрямства. В результате промок до нитки и завернул в магазин «Педагогическая книга», надеясь приобрести здесь карту Москвы, чтобы продолжить самостоятельные поиски. Выручила его тогда продавщица Лариса, которая, ненавязчиво выяснив, что ищет мокрый с головы до ног покупатель, рассмеялась очень звонко и предложила ему обзавестись не картой, а зонтом. Оказалось, что магазин расположен в том самом доме 7/5, который разыскивал Громов.