Книга Заступник. Твари третьего круга - Арина Свобода

Ужасно хотелось есть. Ник вспорол ножом «Завтрак туриста». Бородатый, наверное, не обидится, что он вот так, без спроса, хозяйничает в его палатке. Туристам теперь все это не пригодится. Ник ел торопливо, роняя белые зерна перловки, выскабливал ложкой противный застывший жир. Насытившись, облизал ложку. Вытер скользкие грязные пальцы о рубаху.

Если не вспоминать о жутких телах под деревьями, то можно представить, что они с Фолком пошли в поход… Вдруг навалилась жуткая усталость. Глаза слипались. Только спать нельзя! Вдруг чудовище вернется, привлеченное запахом разложения? Ник открыл банку растворимого кофе. Ссыпал немного в рот и, скривившись, с трудом проглотил. Это должно чуть-чуть помочь. Потянулся за шоколадным батончиком, но отдернул руку. Не надо жадничать. Хватит на сегодня. Может, ему еще неделю по лесу топать, лучше сохранить еду на потом.

Надо пойти посмотреть, что там в другой палатке.

Хрустнула ветка. Тихо зашелестела трава, словно кто-то крадучись пробирался по поляне. Фонарь выскочил из непослушных рук. Ник кое-как нашел кнопку и нажал. Идиот! Чудище вернулось, привлеченное светом! И еще эти консервы! Надо было спрятаться и подождать до утра.

Чудище принюхивалось, шумно втягивая воздух.

Хр-р… Хр-р…

Низкий тихий рык сводил с ума.

Ник сглотнул. Он чувствовал горячее дыхание сквозь тонкую ткань палатки. Смрадный запах, доносившийся из пасти, окутывал, связывал по рукам и ногам.

Ник замер. Боясь шевельнуться, он следил за неясной тенью. Какое оно? Больше волкодава? Чуть меньше коровы? Сказать точнее по звукам было невозможно.

Зверь ткнулся мордой в нижний край палатки. Выдохнул. Порыл лапой мягкую землю. Зашелестел тканью. Замер.

Ник вытащил нож.

Чудище обошло палатку кругом. Потом затихло, затаилось.

Ник задержал дыхание. Сейчас бросится.

Палатка задрожала, ткань дверцы натянулась и вдруг легко поползла в стороны, словно ее вспороли ножом. Ник отскочил в угол, вжался в пол.

«Уходи, – мысленно попросил он, дрожа всем телом. – Пожалуйста, не ешь меня. Уходи. Пошло прочь!»

Огромный черный нос, узкий, словно морда гигантской крысы, сунулся в палатку. Зверь фыркнул и вдруг потерял интерес к Нику. Словно вняв его просьбе, чудище повернулось и стало удаляться, напоследок едва не снеся хвостом палатку.

Ник медленно выдохнул. Чудовище, вроде бы, задержалось около трупов, пыхтело, порыкивало. Раздался неприятный хруст, точно кто-то ломал сухие ветви для костра.

Зверюга жадно зачавкала.

Ник заткнул уши руками.

Сколько он так пролежал, балансируя между сном и явью, вслушиваясь в страшную музыку ночного кошмара, он не знал. Только когда целая вечность пронеслась над поляной и Ник успел вырасти, состариться, умереть и снова родиться, все затихло. Страх уступил место скуке, а скука сменилась тупым безразличием. На Ника жирной тушей навалилась старая знакомая – головная боль.

Спать! Нужно зарыться поглубже в спальники и выспаться. Не то вслед за головной болью приползут новые чудища – больное горло и ломота в суставах. А от них в палатке точно не спастись.

Ник забрался под спальник, зевнул, устраиваясь поудобнее, и… вскрикнул от неожиданности, нащупав горячую руку.

Человек негромко застонал.

Глава 8

Завтра последний день приема работ на конкурс… Ланка с отвращением посмотрела на груду смятых набросков в углу комнаты. Она не может! Просто не может. Где взять светлое и доброе, когда все заслоняет страх?

Скоро папа придет с работы. Спросит, как успехи. Что ему ответить? Последние несколько дней она даже не бралась за кисти. Боялась, что оттуда, с листа, на нее посмотрит Темный Город.

Ланка, преодолевая внутреннее сопротивление, подошла к мольберту. Закрыла глаза, постояла, выравнивая дыхание… «Отрешитесь от всего вокруг, – говорила госпожа Лари. – Есть только вы и чистый лист. Загляните в себя – что вы хотите увидеть, когда откроете глаза? Представили? Запомнили? А теперь просто перенесите это на бумагу!»

Перед закрытыми глазами была чернота. Пустая, бесконечная, пугающая… Что там, за ней? Ланка не могла заставить себя раздвинуть эту темноту и заглянуть туда.

Потянуло затхлостью и тусклым запахом слежавшейся пыли – Ланка всегда отличалась живым воображением. Она уже собиралась открыть глаза, не давая тому, мерзкому и гадкому, проникнуть сюда, в нормальный мир, когда запах Темного Города разбудил странные ассоциации…

Скособоченная фигура пробирается вдоль бетонной стены. Рваные движения, болезненная гримаса на измученном лице. Шаги гулко отдаются под низкими сводами. Белая дверь. Властный голос. И, почему-то – густой сладкий запах сирени, ощущение неровного дерева под пальцами…

Ланка вздрогнула, словно просыпаясь. Торопливо схватила кисть и принялась резкими, уверенными мазками воплощать увиденное. Скорее! Пока картина, как живая, стоит перед глазами. Вот так! Сюда добавить ультрамарина, а в этом углу – теплая охра…

Когда она пришла в себя, за окнами клубилась темнота. Но теперь Ланка не боялась ее!

Тихо вошел Ивар. Остановился за спиной.

– Алюша… – потрясенно прошептал он.

Ланка обернулась – медленно, как в толще воды, – долго смотрела на отца непонимающим взглядом. Всхлипнула, бросилась в объятия. Сильные родные руки укрыли вздрагивающие плечи, прыгающие лопатки, жесткая щетина уколола макушку.

– Папа… Я…

– Тише, детка… Тише. Успокойся. Ты молодец! Ты смогла! Я горжусь тобой!

На прямоугольном куске холста, похожем на дверь в иной мир, стояли двое – старик и ребенок. Хрупкая маленькая ладошка доверчиво лежала в морщинистой иссохшей руке. Карие глазенки с восторгом ловили добрый взгляд выцветших глаз, когда-то, много лет назад, бывших голубыми. Солнце, трава, небо. И все. Но там, на картине, было что-то еще. Что-то необъяснимое, но отчетливо видимое каждому. Счастье, доверие, любовь, радость, мудрость, сила и слабость… Там была жизнь. И не было призраков.

* * *

Ночь. Тишина. В здании «Живых» – только Учитель да охранник. Организация спит, как большой опасный зверь – до утра, до следующей атаки, до первой жертвы…

Элин усмехнулся – что за романтические бредни? Откуда эти странные мысли, подобающие скорее неоперившемуся юнцу, чем умудренному старцу? Вспомнились девочки, встреченные сегодня в коридоре. Хитро-простодушное лицо одной и светлое, чистое – другой.

Кажется, ему удалось произвести впечатление на легковерных подростков. Да и на мальчика… как его? Тарин, да. Элин опять усмехнулся – как доверчивы люди! Только намекни, дай понять, что знаешь что-то такое, скрытое, а остальное они додумают сами. Так и тут – простенький фокус: охранник, мобильник, многозначительные фразы… И глупышки поверили, что Учитель знает все. Что ж, может, они обе придут к нему, как приходили до них десятки таких же простаков. А может, только та, что смотрела на него восхищенными, покорными глазами. Тайла. Что ж, увидим.