Книга Закон О.М.а - Юрий Любаров

Протянула фотографию.

Сурок взглянул.

- Ха, чисто Геббельс!

- Кто?

- Проехали, ладно. Как зовут?

- Рихард Ланге.

- Надо же, выходит, ты будешь фрау Олеся Ланге?

- Всё может быть.

- А сколько ему?

- Семьдесят или восемьдесят... Я не знаю. Может, девяносто, - она опустила голову на плечо Сурка.

- Давай сегодня без него…

Сквозь шторы медленно пробивался серый рассвет. Олеся Макаронова тихо посапывала на плече. Сурок лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок.Вот и немец беспризорный… Томится в одинокой старости. Тоже любви хочет и не думает о своих похоронных деньгах. Наверное, воевал, фашист. Зароют, как ветерана, с почестями, за счёт государства. Дать Леське тыщу гривен?.. Зачем? Пусть сама вырулит. За него никто проблем не решал. И она должна повзрослеть… Купить будущее за гробовые деньги никому не удавалось.

Сигнал «чужой у ворот» подбросил с постели. Вадим отдёрнул плотную штору. За забором темнели две машины.Вазген! Почему не открывает ворота своим пультом? Может, потерял? И хорошо, что не заезжает, иначе бы спалился на бабе.

- Вставай, быстро! - сорвал одеяло с Олеси, стал лихорадочно застегивать брюки.

- Что такое? – девушка спросонок приподнялась на локте.

- Быстро, я сказал! – подцепил ногой упавшийсвитер. – Хозяин приехал. Твои тряпки здесь?

- Все.

- Прибери, кровать застели, как было. Потом в гардеробную, - показал на дверь, - там сиди и не дыши. Я приду. Понятно? И мобильник выруби.

- Сел ещё вчера. А сколько ждать?

- Пока не приду.

Набросил портупею и вылетел через задний двор в комнату охраны. Успел вовремя.

- Привет, Сурок! – поднял голову в камеру крупный мужчина. – Дрыхнешь?

- Здравствуйте, - включил на пульте громкую связь, - Вазген Анатольевич. Охраняю рубежи родины. Всё в порядке, ничего не произошло. Открывать?

- Подожди, пограничник, - вновь лицо на мониторе, - отключи сначала камеры. Не торопись. Понял?

- Понял.

- Прямо сейчас. И скажешь мне… как только…

- Готово, Вазген Анатольевич.

- Молоток, сиди там и не выходи.

- Есть.

В окне было видно, как открылись ворота и заехали машины. Затем из первой машины вытащили какого-то человека.

Кого они притарабанили? Наверное, коллекторские разборки. Кто-то с кредитом упёрся? Опять два месяца в подвале держать будут, пока не сдаст всё. Ладно, не моё дело. Меньше знаешь – крепче спишь.

Олеся Макаронова быстро оделась, тщательно застелила постель, раздвинула на прежние места кресла. Прежде чем зайти в тёмную гардеробную, подошла к окну. Выглянула в щель между шторами. На дворе вокруг лежащего на носилках молодого парня суетились несколько человек. Лицо у парня было бледное и тонкое.

* * *

- Вот его снимки, вот список лекарств. Здесь для сестры все расписано. Там ничего страшного: дветрещины на ребрах, ключицу вставили, гипс снимем через пару недель.

- А с головой что? – Вазген Шония повернул рентгеновский снимок рёбер на свет окна.

- Томография нормальная. Небольшое сотрясение, шок. Он сегодня поспит до вечера и должен почувствовать себя лучше.

- Спасибо, доктор. Вас отвезут домой. Будьте только, пожалуйста, на связи.

Начальник службы безопасности Вазген Шония с интересом посмотрел на молодую медсестру. Пауль Ланге с сегодняшнего дня будет «стационарно лечиться» в его доме. Затем немца должны будут «выписать», привезти в Николаев, где ему, как иностранному гражданину, предоставят квалифицированную амбулаторную помощь.

В «стационар» немца определили по просьбе Сидора – бывшего уголовного авторитета, который «тянул второй срок» в комитете промышленной политики парламента и внимательно наблюдал за вознёй вокруг николаевских судостроительных заводов.

Шония не мог отказать депутату. Он был обязан Сидору всем: должностью, нынешним благополучием и стабильной крышей. Пришлось, естественно, всё делать тихо, без доклада Мамуту, который не любил незапланированных движений за своей спиной. Пауль Ланге должен был «выздороветь» не раньше определённой даты.

Три недели головной боли. Вазген поморщился. Пока всё идёт правильно. Он задействовал исключительно надёжных людей. Да и ничего, собственно говоря, не произошло. Заметили аварию на трассе, оказали иностранцу первую помощь. Затем предложили ему отлежаться не в казенной больничке, а в домашней обстановке, при полном медицинском уходе. Проявили украинское гостеприимство, доктора взяли из частной клиники… Тимуровцы! Всё! Хватит себя заводить!

- Лёня, - Шония позвал охранника, - машину пробили?

- Да, стоит на балансе их киевского офиса.

- Где она сейчас?

- В болоте, там всё чисто.

- Сурок где?

- В комнате охранников.

- Зови.

Вазген повернулся к окну и отогнул штору. Задний двор был чисто подметен, сугробы аккуратными холмами отбили автостоянку.Три недели, три недели… три недели пролетели.

- Вадим, чего бледный такой? Всё в порядке?

- В порядке, Вазген Анатольевич. Мало спал, снег ночью грёб.

- Так, слушай внимательно. В левом флигеле остаются два человека. Они поживут там. Будет приходить дополнительно три раза в неделю кухарка и раз в день – медсестра. Вот их фамилии и копии документов, оставь на пульте для сменщика. В остальном без изменений. Ясно?

- Яснее некуда.

- Хорошо. Иди. Всё, народ, - обернулся к присутствующим, - по коням.

Уехали, слава богу. Нужно теперь как-то выпихнуть девку. Если её кто заметит – мне кранты. Сурок через три ступеньки взбежал на второй этаж. Дверь в хозяйскую спальню была открыта.Блин! Я ж ей сказал, чтоб не дергалась. Он быстро вошёл в комнату…

- Вадим, что тебе тут надо? – в хозяйской спальне, у кровати, с тряпкой в руках ползала уборщица Зина. Сурок остолбенел. Какого чёрта припёрлась? Как вошла? Я не заметил.

- Здравствуйте, Зинаида Степановна, с улицы штора открытая колышется. Вы ж знаете, Вазген не любит сквозняков…

- Это я её, наверное, задела, сейчас закончу всё и прикрою, как положено.

- Добре, ключи на пост потом занесёте.

Так. В гардеробной она убирает не часто. Если сегодня её туда занесёт, мне нужно будет искать новую работу. А может, и голову. Через два часа уборщица оставила ключи и попрощалась. Сурок вбежал в спальню, рывком открыл дверь. На полке для обуви безмятежно спала Олеся Макаронова.