Книга Мертвая петля для штрафбата - Антон Кротков

С первых минут завертевшейся воздушной карусели стало понятно, что тягаться на высоте с гораздо более скоростным «Ла-11» глупо. Необходимо было непременно навязать противнику выгодные тебе правила игры, иначе и пяти минут не продержаться. Начиналась битва разрушительной секиры против короткого меча. Стоит угодить под боевой топор, и он консервным ножом вскроет полуфанерный фюзеляж «Яка». Но чтобы нанести разящий удар тяжёловесной секирой, требовалось предварительно хорошо замахнуться. За это время, обладая определённой сноровкой, можно было успеть поразить противника в самое уязвимое место.

У земли неприятельские самолёты были не столь резвы. Из этого следовало, что единственная приемлемая тактика в начавшемся сражении — «косить траву» винтом, используя по максимуму отличные пилотажные качества яковлевской «птички», особенно на горизонтальных виражах. Но главным козырем Нефёдова была лучшая скороподъёмность его полуфанерной машины по сравнению с более тяжёлым цельнометаллическим противником. Таким образом, меньший радиус виража его более лёгкого и верткого «Яка» оставлял «Анархисту» небольшой шанс на успех. Но прежде чем появится шанс разыграть единственную карту, требовалось выдержать жёсткое испытание на выносливость. Хотя на войне длинные манёвренные поединки — редки. Обычно всё решается за считаные минуты, если не секунды. Побеждает тот, на чьей стороне внезапность, преимущество в высоте, скорости, огневой мощи. Но «показуха» — особый жанр. Здесь хорошее тактическое мышление способно перевесить на чаше весов богини Победы всё остальное.

Итак, Борис решил вначале измотать висящую у него на хвосте пару «лавочкиных», чтобы затем разобраться с ней. А уж после схватиться со второй парой. Ради этого он не жалел ни себя, ни машину, «гудя» на виражах до красного тумана перед глазами, до треска гнущихся шпангоутов фюзеляжа. Но всё оказалось напрасно. В какой-то момент пара подуставших крылатых гончих псов за спиной Нефёдова вдруг круто взмыла к солнцу — перевести дух, уступив место своим полным сил однополчанам. Всё приходилось начинать сначала!

— Вот так фокстрот, едрить их за ногу!

Уже около десяти минут Нефёдов демонстрировал воздушную акробатику в пяти метрах над землёй, успевая уворачиваться то от одного охотника, то от другого. Мир с бешеной скоростью вращался перед глазами пилота. Машинально «Анархист» отметил про себя большое количество людей под крылом на лётном поле. Вся эта толпа зевак напряжённо следила за драматическими перипетиями странного воздушного поединка, очень напоминающего неравенством сил роковой 1941 год. Впрочем, если бы эти люди знали, кто сидит в стареньком «Яке», они не стали бы раньше времени сочувствовать пилоту-одиночке.

А между тем сегодня здесь действительно было на что посмотреть! Правда, с каждой минутой зрелище становилось всё более опасным для зрителей. Некоторым из них приходилось спасаться бегством от мчащегося на них с оглушительным рёвом самолёта.

Порой «Як» едва не задевал крылом стоящие на стоянках самолёты, верхушки деревьев и крыши аэродромных построек. К счастью, перед войной «воздушный хулиган» научился хорошо «чувствовать» землю и мог себе позволить смертельно опасный для большинства лётчиков пилотаж. Пилоты «Ла-11» так низко опускаться не смели и держались с небольшим превышением, карауля, когда доставшийся им в противники сумасшедший устанет от своего цирка и поднимется немного выше.

Пока Борис даже не помышлял о контратаках, ощущая «дыхание» преследователей буквально у себя па загривке. Боец-одиночка понимал: стоит попробовать огрызнуться, как в дело тут же вступит прикрывающая пара. Те двое, что дежурили на высоте, представляли особую опасность.

Борис словно раздвоился: какая-то его часть автоматически «выписывала узоры» ручкой управления, синхронно выжимала педали, а другая — постоянно следила за заходящими то справа, то слева преследователями. На приборы лётчик почти не смотрел, пилотируя самолёт «на автомате». Зато он то и дело поглядывал на мелькающие в лазоревой синеве крохотные блестящие силуэты. В любой момент они могли неожиданно свалиться на него. Несколько раз, полностью сосредоточив внимание па опасно приблизившемся противнике, Борис терял из виду высотных ястребов. Приходилось до рези в глазах вглядываться, чтобы вовремя заметить атакующих на фоне слепящего солнечного диска.

По лбу и щекам мужчины градом катились крупные капли пота, спина давно стала мокрой, словно он сидел в парной, во рту появилось горький привкус желчи, который бывает лишь при длительных максимальных перегрузках. Отставному капитану всё меньше нравился гладиаторский бой, в котором его вынудили участвовать. Бортовая радиостанция нефёдовского «Яка» была настроена на ту же частоту, на которой общались его спаринг-партнёры. По бодрым переговорам пилотов «Ла-11» между собой и с наземным командным пунктом Борис знал, что «охотники» уже несколько раз на доли секунды ловили фрагменты его «Яка» в прицелы своих фотокинопулемётов и вот-вот надеются зафиксировать свою победу на киноплёнку. Кажется, в этот раз ему действительно быть битым, хорошо ещё, что не по-настоящему, а только условно!

А ещё Борис слышал, как о каждой его попытке преподнести «команде легавых» неприятный сюрприз наземные наблюдатели немедленно докладывают пилотам «лавочкиных» и те сразу принимают меры. С земли были лучше заметны некоторые нюансы боя. Это открытие когда-то сделали немцы, которые всегда заранее высаживал и в районах будущих воздушных боёв наземных наблюдателей с радиостанциями. Но в нынешней ситуации дополнительные «кляузы» с земли обеспечивали солидную фору противнику, и без того превосходящему Нефедова по всем статьям. Это походило на нечестную драку, когда судья внаглую подыгрывает одному из бойцов.

Не стесняясь вероятного присутствия среди публики внизу высоких чинов, Борис смачно обложил по радио крепким матом неведомого ему наземного соглядатая. За что тут же получил с КП предупреждение.

— Пятьдесят шестой, прекратите засорять эфир! — раздался в наушниках строгий голос. — Не можете держать себя в руках — сдавайтесь.

— Ага, щас, вприпрыжку! — зло выдавил из себя Борис, с трудом втягивая в лёгкие воздух из-за навалившейся на него перегрузки. — Замучаетесь выхлопные газы за мной глотать.

— Эй, в «Яке», это ты нам? — В наушниках весело зазвучал басок одного из преследователей. — Ничего, мы потерпим. Всё равно тебе недолго осталось от нас бегать. Учти, нам уже поляну накрывают. Так что приглашаем тебя выпить и закусить на собственных поминках. Коньяк наш.

— Спасибо за приглашение, любезные сеньоры, — отозвался Нефёдов, оглядываясь на мчащиеся следом «ястребки», — только прежде купите картину, а уж после заказывайте раму для неё.

Между лётчиками завязалась язвительная словесная перепалка, которая лишь обострила накал боя.

— Ну ничего, я вам дам прикурить! Запомните Борьку Нефёдова, соколы вы мои сизокрылые, — цедил сквозь зубы «Анархист», зло ухмыляясь своей задумке. — Сейчас устроим вынос тела. И музыку подберём соответствующую.

В этот момент прикрывающая и атакующая пары в очередной раз поменялись местами: одна только что ушла в набор высоты, а вторая с огромной скоростью уже мчалась на «Як» со стороны солнца. Интуитивно предчувствуя приближение подходящего случая для решающего финта, Борис заранее немного поднабрал высоту, утратив при этом важное позиционное преимущество. Но чего мелочиться, когда рассчитываешь сорвать банк! Как говорится: «Либо грудь в крестах, либо голова в кустах». Зато теперь он начал снижаться, скольжением разгоняя самолет. Лётчики пикирующих на него сверху «Ла-11» на фоне земли этого сразу не заметили. С наблюдательного пункта их тоже не успели предупредить, что «Як» опасно разгоняется. Когда «лавочкины» приблизились достаточно близко, Борис показал им лёгким креном на крыло, что намерен виражить влево, а сам вдруг резко «дал ногу» вправо, круто уйдя вверх боевым разворотом. Имея запас скорости, он быстро догнал ту пару, что только что гоняла его в партере, а теперь набирала высоту. Пилоты этих «Ла-11» беспечно не заглядывали в зеркала заднего обзора и не крутили головами, чтобы проверить обстановку за спиной. Они были абсолютно обескуражены, когда с земли вдруг сообщили, что они условно сбиты, и велели идти на посадку.