Книга Пуля с Кавказа - Николай Свечин

Через десять минут подполковник поднял отряд. Требовалось срочно напоить живой инвентарь, а вода имелась только в ауле. По счастью, оставшаяся часть дороги была в хорошем состоянии. Кое-как доковыляв до обширного двора наиба, люди и животные расположились на отдых.

Подъём от Койсу до Гоцатлинского кряжа дался партии с таким трудом, что Таубе назначил стоянку до конца дня. Через час походная жизнь вошла в привычное русло. На дворе варилась очередная шурпа, казаки жарили на шомполах шашлык из баранины, домашние наиба подтаскивали зелень с лепёшками. Горцы очень любопытны, поэтому вокруг бивуака вскоре появились во множестве местные жители. Один предлагал купить у него дрянной кинжал, второй выпытывал новости, третий «стрелял» табаку. Барон потолковал с наибом – не появлялись ли в ауле посторонние. Хитрый аварец божился, что никого не встречал уже много дней – только знакомые торговцы да почта. Тогда Таубе отправился на поиски квартирующего в ауле полицейского урядника. Лыков увязался с ним.

Урядник, крупный седовласый мужчина лет пятидесяти, дал на все вопросы очень интересные ответы. По его словам, два дня назад через аул проезжали на север семеро дидойцев. Они остановились на ночлег у некоего Муслима. Четверо всадников вчера вечером отправились вниз, в сторону переправы. Утром двое из них вернулись, дидойцы быстро собрались и уехали обратно вверх по реке. Но уряднику показалось, что один остался у Муслима.

– Что за человек этот Муслим? – спросил подполковник.

– Нехороший. В семьдесят седьмом воевал с нами, оборонял Согратль. Четыре месяца просидел в тюрьме в Шали. Видно, заплатили – выпущен по болезни. Хотя здоров, как бык. Наших, конечно, на дух не переносит.

– И много у вас таких? – полюбопытствовал Лыков.

– Да весь аул, – ответил урядник, глядя ему прямо в глаза.

– Трудно тебе здесь.

– Четыре года до отставки осталось. Даст Бог, доживу.

– Где дом Муслима?

– От джумной мечети[70]по дороге на Хунзах четвёртый дом по левой руке. Голубые ворота.

– Ладно. Сейчас ступай к наибу, бери четырёх казаков и бегом к этому дому. Мы будем дожидаться вас там.

Урядник убежал, а барон заставил Лыкова взять с собой фуражный аркан и быстро повёл его к главному годекату. Встав за угол мечети, они, осторожно высовываясь, принялись наблюдать за домом с голубыми воротами.

– Кого мы высматриваем? – не удержался от вопроса Алексей.

– Ахмата, конечно. Дидоец остался для связи с ним.

Сыщик с сомнением покачал головой и, словно в назидание ему, в конце пустой улицы показался Ахмат. Туземец шёл не спеша, будто прогуливаясь. Он был в полном вооружении: с саблей и кинжалом на поясе и с расчехлённой винтовкой за спиной.

– Видишь, она без чехла. Не проморгай!

Известно, что курьеры всегда прячут секретные донесения в стволе винтовки, чтобы, в случае опасности, уничтожить его выстрелом. Поэтому, когда лезгин поравнялся с засадой, Лыков сразу зашёл ему за спину. Увидев перед собой начальство отряда, проводник опешил.

– Ты что здесь делаешь, Ахмат? – строго спросил подполковник.

– Я… эта… в масджит[71]иду!

– Покажи-ка мне свою винтовку.

– Зачем ещё? – вскричал лезгин и быстро положил руку на цевьё. Не мешкая ни секунды, Лыков сзади в полсилы ударил его по шее. Туземец рухнул на землю, но ещё в падении сыщик ловко сдёрнул с него «бердану» и перевернул её стволом вниз. Подобрал выпавший из него, свёрнутый в трубочку, лист бумаги и протянул его Таубе. Тот развернул донесение.

– Так… Написано по-арабски, карандашом и, кажется, левой рукой. Бумага обычная.

– И о чём письмишко?

– «Встречайте нас завтра после второго намаза перед Уцдал-Росо. Нападайте сзади и уходите на Хунзах. В офицеров не стрелять!»

Уцдал-Росо назывался следующий аул, находящийся на полпути к переправе через Койсу у Карадаха. Хунзах – крупнейший в округе населённый пункт, бывшая столица Аварского ханства – находился в противоположной стороне, на середине обширного плато. В нём было бы удобно спрятаться абрекам после нападения.

– Боюсь, по самой записке мы изменника не вычислим, – сказал барон, убирая донесение в карман. – Арабский знают и Ильин, и Даур-Гирей. Очень возможно, что и Артилевский тоже в состоянии написать такой простой текст – как-никак, двадцать лет служит в Дагестане. Нужно, чтобы заговорил курьер.

Лыков рывком поднял Ахмата, поставил на ноги и связал арканом. Таубе снял с лезгина пояс с оружием, обыскал. Они укрывались за углом мечети, никто посторонний их не видел. Подполковник приставил ко лбу изменника «смит-вессон», щёлкнул взводимым курком.

– Спрошу только один раз. Не ответишь – сразу на небо.

Ахмат презрительно сплюнул:

– Стреляй, кафир. Я с радостью перейду в Джанну.

– Ты перейдёшь в Джаханнам[72], дурак. Ну?!

Лезгин молча закрыл глаза и ждал. Таубе вздохнул и убрал револьвер в кобуру. Тут из-за угла выскочили запыхавшиеся полицейский урядник и четыре терца.

– Остаёшься с ним! Глаз не спускать! – приказал барон казаку Богаткину. – Остальные за мной!

Шесть человек подбежали к дому Муслима. Лыков ударом ноги выбил калитку и первым ворвался на двор. Сверху грохнуло, два выстрела слились в один. Полицейский и один из казаков со стонами рухнули на землю. Русские ответили густой стрельбой, и через минуту всё было кончено. Тела Муслима и дидойца вытащили на улицу. Рядом лежал труп пятнадцатилетнего сына хозяина дома, с кинжалом в руках кинувшегося защищать отца.

Алексей подошёл к своим. Казак Ложкин получил заряд в верхнюю долю правого лёгкого – ранение опасное, но оставляющее шансы выжить. Урядник, чью фамилию сыщик не запомнил, лежал на спине. Изо рта шла кровавая пена, грудь еле вздымалась.

– Не дожил… отставки… – прошептал он и умер.

Тут от мечети раздались крики, а затем выстрелы. Лыков выскочил на улицу и чуть не угодил под удар шашки. Проводники-лезгины промчались верхами мимо него в сторону Хунзаха; на годекане лежало тело убитого казака. Это напарник Ахмата напал на караульного, освободил своего товарища и теперь они убегали. А Лыков с Таубе оставили своих коней во дворе наиба!

Алексей раздумывал недолго. По его приказу терцы вывели и оседлали двух скакунов из конюшни Муслима. Взяв казачьи винтовки, сыщик и разведчик бросились в погоню за лезгинами. Вылетев из аула, они помчались по укатанной дороге с небольшим подъёмом. Впереди, менее, чем в версте, виднелись оба изменника, нахлёстывающие своих лошадей. Вот они скрылись за гребнем и пропали из виду. Вдруг лезгины спешатся и устроят там засаду? Но раздумывать было некогда, и Лыков пришпорил коня.