Книга Последняя роль неудачника - Фридрих Незнанский

— Предательство.

— Говорят, на людях вы очень застенчивый человек. А какая вы на самом деле?

— Просто я люблю говорить через свои вещи — мою работу очень трудно объяснить словами.

— Чем вы гордитесь больше всего в жизни?

— Тем, что у меня так много сотрудников, которые обожают работать над созданием моделей.

— Есть что-то, о чем вы сожалеете?

— Жестокость по отношению к животным.

— Есть что-то, без чего вы не можете обойтись ни дня?

— Кофе.

— Кто ваша любимая модель?

— Кэмпбелл.

— А из русских?

Тут госпожа Ямамото, до сих пор отвечавшая, как автомат, задумалась, потом сказала:

— Мне нравится Артемьева… Но ей не хватает уверенности в себе. Я бы хотела, чтобы она у меня работала, хотела, чтобы это было сейчас, но, к сожалению, ничего не получилось, она ведь сломала ногу…

Гордеев показал за спиной напрягшемуся Артемьеву кулак.

Глаза у японки стали как блюдца, она сообразила, что сболтнула лишнее.

— Этого никто не знает, и прошу вас не писать. Вы мне обещаете?

— Можете не сомневаться.

Японка расцвела.

— Вы останетесь на дефиле? А пока я могу предложить вам выпить.

— Непременно, как же я могу пропустить такое?! — удивился Гордеев, имея в виду и первое и второе предложение. Он церемонно поклонился и прочитал хайку:

Госпожа Ямамото захлопала в ладоши:

— Это же мой любимый Танака!

— Мой любимый, — вежливо, но решительно поправил Гордеев. Он понятия не имел, чьи это стихи. Просто услышал однажды и запомнил.

16

Полтора часа спустя в ожидании дефиле гости пили невкусный кофе и зевали. Но вот в семь часов вечера взревела музыка, и на тщательно, по-японски утрамбованный красный песок выбежали жизнерадостные мужчины-модели, показав коллекцию весна-лето-2005 минут за десять. После чего всех напоили шампанским «Мoet&Chandon». Для удобства оно подавалось прямо в бутылках по 250 граммов: на горлышко насаживался колпачок-стаканчик.

А вот после дефиле был уже настоящий банкет: за кулисами веселые повара в колпаках и фартуках угощали избранных пармской ветчиной, свежей клубникой, малиной и дынями, маринованными лисичками и осьминогами, тушенными в горчичном соусе.

В девять часов вечера начался прием, организованный в честь японской модельерши. После нескольких официальных тостов про нее быстро забыли, и модельерша куда-то улизнула.

Пока мрачный Артемьев выбирал себе напиток, Гордеева кто-то осторожно тронул за плечо, он обернулся, готовый ко всему, и увидел Грушницкую.

— Александра Лазаревна, какой сюрприз!

— Просто Саша, — сказала Грушницкая. — Но что вы здесь делаете?

— Меня пригласил мой приятель, — Гордеев кивнул в сторону Артемьева, приближавшегося к ним со стаканом виски в руке.

Грушницкая наморщила лоб: по всему было видно, что Артемьев ей кого-то напоминает, но тут ее отвлекли, и Гордеев быстро сделал художнику знак глазами — отойди подальше. Он сам точно не знал, почему не хочет знакомить Грушницкую с мужем женщины, которая так сильно повлияла на ее жизнь, но доверился своей интуиции.

Всеобщее внимание привлекал крупный рыжеволосый мужчина с бокалом шампанского в руках — он находился в окружении трех красивых, но малоразличимых женщин и говорил так громко, что его слышали во все углах зала.

— Это кто? — поинтересовался Гордеев.

— Варенцов, — улыбнулась Грушницкая.

— …Крупный бизнес — это и есть олицетворение российского успеха, — говорил Степан Варенцов. — Россия — страна риска и успеха одновременно. Поэтому успех должен быть молниеносным, иначе можно и не успеть. Молодежь, родители которой пережили несколько микрореволюций, не настроена на долгий путь к успеху. Когда по телевизору говорят, что яхта Романа Абрамовича больше эсминца, а его самолет оборудован противоракетными установками, кто же будет героем? Павка Корчагин, что ли? Не смешите меня! Говорить о том, что человек пошел работать дворником, чтобы сохранить свои убеждения, сейчас просто глупо. А вот то, что он за три года сделал три миллиарда из ничего, — это да!

Слова Варенцова тщательно фиксировал, кажется, единственный выполняющий свою работу журналист — высокий, пожилой, волосатый и бородатый. Варенцов на него ни малейшего внимания не обращал, видно, привык к вниманию. А Гордеев журналиста почему-то запомнил, возможно потому, что он один производил впечатление человека, занятого делом.

— А, — сообразил Гордеев, — это ваш Варенцов приволок сюда японку? Значит, уже не только музыкальный бизнес? Небось, открываете какую-нибудь линию одежды?

— Еще увидимся, — сказала Грушницкая и направилась к своему шефу.

Гордеев заметил неподалеку двух знаменитых теннисистов, которые угощались лобстерами и в дискуссии не участвовали. Вообще известных светских людей тут было хоть отбавляй.

Гордеев держался независимо, а вот Артемьев явно чувствовал себя не в своей тарелке, хорошо что его мало кто знал в лицо. Очень скоро он сказал Гордееву:

— Юрий Петрович, я поеду лучше к себе. В моем состоянии напиваться надо дома. Если понадоблюсь, вы мне позвоните, ладно?

Тем временем интересные события происходили в кружке, образованном телеведущей Анастасией Мыльниковой. Стоящие рядом дамы — две известные актрисы и бизнесвумен (владелица сети игровых залов) — мило щебетали. Внезапно к ним подлетела подруга госпожи Мыльниковой и поведала душераздирающую историю: только что ее бывший ухажер аннулировал им же подаренную карточку в фитнес-клуб. Возмущенная Мыльникова выступила с сенсационным предложением: создать черный список мужчин, склонных к мелкому «чудачеству».

— Показаниями к занесению в стоп-лист являются, — заявила Мыльникова, — отбирание подарков, разбалтывание информации о своих женщинах в духе «А, эта? Да я ее имел!», бытовая жадность, а также требование немедленной расплаты за вложенные в ухаживания средства.

— Девушки Москвы должны знать своих героев, — с воодушевлением поддержала идею Мисс Игровые Автоматы.

Гордеев, с восхищением наблюдавший эту картину, даже пожалел, что он не журналист. Однако пора было и честь знать. Когда он уже собрался улизнуть, кто-то придержал его за рукав.

— Господин журналист…

Он оглянулся. Это снова была Грушницкая. И кажется, слегка навеселе.

— Откуда вы узнали? — пробормотал Гордеев.

— Это моя работа, — улыбнулась она. — Я хотела вас предупредить. Если вы тут человек новый, то берегитесь.

— Почему?

— Во время Недели мод светские вечеринки длятся в режиме нон-стоп. Это вредно для здоровья.