Книга Субмарины уходят в вечность - Богдан Сушинский

— Это хорошо, что вы помните об этом, генерал Коллер, это хорошо. Потому что многие то ли успели позабыть об этом, то ли принципиально стараются об этом не вспоминать. Словно бы такого указа никогда не было или же фюрер когда-либо отменял его. И это тоже оскорбительно, генерал. Это оскорбительно!

— Но им следует напоминать об этом, господин рейхсмаршал, решительно напоминать! — с истинно армейской твердостью произнес генерал.

— Кстати, те, кто присутствовал при этом заявлении фюрера… Как они отнеслись к распоряжению главы нашего государства? — умышленно употребил Геринг термин «распоряжение». — Прежде всего я имею в виду Бормана и Геббельса.

— Это повергло их в смятение. Не преувеличиваю: в полное смятение.

— Привело, говорите?…

— Именно так, господин рейхсмаршал, в смятение. Просто я не знаю, как еще можно определить это состояние. Возразить фюреру они, конечно, не посмели, однако заметно было, что такое распоряжение оказалось для них полной неожиданностью. Они знали о некоторых, скажем так, сложностях, возникших в ваших отношениях с фюрером…

— Это понятно, Коллер, это понятно! — вновь занервничал Геринг. Всякое напоминание о размолвке с фюрером все еще было неприятно ему.

— …Поэтому рассчитывали, что фюрер поручит заниматься переговорами кому-то из них, скорее всего Борману. Так что приказ, именно приказ фюрера о начале ваших переговоров с представителями враждебной стороны остается в силе.

— Именно так, генерал: он остается в силе, — постучал костяшками согнутых пальцев по столу новоявленный наместник фюрера. — Коллер, подберите из числа моих штабистов еще двух офицеров; вместе с адъютантом Ингеном вы составите штаб наместника фюрера.

— Рад слышать это, господин рейхсмаршал.

— И еще, срочно вызовите из Берхтесгадена, из фюрер-ставки «Бергхоф», начальника рейхсканцелярии доктора Ламмерса.

— Этого еще зачем? — не мог скрыть своего давнишнего неприятия Ламмерса генерал Коллер.

— Понадобится юридическое толкование указа фюрера, которое он должен дать в присутствии вас и нескольких офицеров моего личного штаба.

— В таком случае, да, — признал Коллер. — В нужный момент всегда можно прикрыться словом юриста, а тем более — начальника канцелярии ставки фюрера. Но предварительно я подготовлю доктора Ламмерса к этой церемонии.

— Кстати, кто из более или менее высоких чиновников находится сейчас в Берхтесгадене? — спросил Геринг в тот момент, когда генерал уже взялся за ручку двери.

Генерал оставил в покое ручку, вернулся на два шага назад и, слегка склонив голову в истинно чиновничьем поклоне, уточнил:

— Исходя из того, что эти люди могут быть привлечены к работе в новом правительстве? — в такие мгновения он уже чувствовал себя во фраке то ли премьера вновь создаваемого правительства Германии, то ли заместителя будущего фюрера по кадрам. Фюрера, которого ему еще только предстояло сейчас сотворить.

— В правительстве? — слегка растерялся рейхсмаршал. — А что, возможно, и в правительстве…

— Извините, господин рейхсмаршал, но это имеет принципиальное значение. Люди захотят знать, кому им следует подчиняться: главнокомандующему люфтваффе или законному наследнику фюрера.

— Считайте, что речь идет о правительстве, — ожесточился Геринг, проскрипев зубами. Дотошность генерала уже начинала раздражать его. Рейхсмаршал понимал, что Коллер хоть сейчас готов провозгласить его в «высоких берхтесгаденских кругах» новым фюрером, а сам Берхтесгаден — новой столицей рейха. Вот только он, Геринг, к подобной авантюре пока еще не был готов. «Коллера бы сейчас в адъютанты ко Скорцени или в его заместители! Они бы сразу же приглянулись друг другу».

— Во-первых, у нас есть уже упомянутый имперский министр и он же начальник рейхсканцелярии доктор Ламмерс, а также рейхслейтер и заведующий личным секретариатом Гитлера Филипп Боухлер, Поскольку речь идет о преемственности власти и обязанностей фюрера, пребывание здесь этих высокопоставленных канцеляристов времен Гитлера очень важно. Можно даже сказать, что они — основа вашего, рейхсмаршал, имперского двора, теперь уже двора Геринга.

Когда прозвучало это «имперского двора», рейхсмаршал вдруг почувствовал, как на спине у него, между лопатками, проступает липкий пот. Вот теперь он действительно ощутил себя в шкуре заговорщика, который рвется к власти за спиной у патрона. Но самое страшное, что при этом Геринг понял, насколько он все еще не готов к роли ни заговорщика, ни тем более — фюрера.

— Известно, — продолжал тем временем генерал Коллер, — что Гитлер сам отдал приказ о перенесении своей ставки в «Бергхоф», а военной канцелярии — в Берхтесгаден, намереваясь выехать вслед за ними. Но затем почему-то изменил свое решение и 20 апреля объявил по одному из запасных радиопередатчиков — основной, замечу, вышел из строя, — что он «намерен оставаться в Берлине до конца, чего бы ему это ни стоило».

— Именно так оно и было, — нервно потер руку об руку Геринг, ощущая, как предательски они потеют и липнут.

— Так вот, — ехидно осклабился генерал, — уже сегодня он поймет, что, прежде всего, это стоило ему власти.

— Согласен, согласен, это важные детали, — признал Геринг, понимая, что по существу генерал уже подсказывает ему мотивацию, с которой он должен предстать перед англо-американцами, а также перед людьми, коих собирается привлечь к работе в своем правительстве. — Однако вернемся к чиновникам, оказавшимся в Берхтесгадене.

— Прибыл также ваш адъютант-порученец полковник Берндт фон Браухич.

— Да, он уже здесь? Почему до сих пор не доложил о своем прибытии?

— Простим ему этот проступок, рейхсмаршал, списав на его усталость. И потом, знаете ли, не время. В сложившейся ситуации полковник фон Браухич — тоже довольно приметная личность.

— Только потому, что приходится сыном популярному в Германии и известному на Западе фельдмаршалу фон Браухичу, — проворчал Геринг, всегда ревниво воспринимавший сообщение об известности своего адъютанта на Западе.

— Однако мы и это обстоятельство тоже будем учитывать. Словом, как только последует ваш приказ о создании правительства, мы протрубим всеобщий сбор и получим столько людей, сколько нам понадобится.

14

Конец января 1945 года. Германия.

Баварские Альпы, Охотничий замок Вальхкофен на берегу озера Вальхензее.

Прощание с Альбиной. Крайдер было недолгим и происходило без особых сантиментов. Взглянув на его озабоченное лицо, Фюрер-Ева сразу же поняла, что Скорцени нужно улетать, поэтому не стала ни сокрушаться, ни выяснять у него, какими он представляет себе их дальнейшие отношения.

Затолкав, без всяких лишних слов, мужчину в постель, женщина раздела его ровно настолько, насколько следовало его раздеть, чтобы испытать радость обладания своим «диверсионным Скорцени». И даже когда сексуальный экстаз развеялся, она, опустившись у кровати на колени, еще какое-то время благоговейно обнимала его тело, словно рабыня — тело своего уставшего от любовных утех повелителя.