Книга Поцелуй смеющегося Будды - Ирина Шанина

Недолго думая, Бессмертный просунул свой меч между косяком и дверью. Теперь при любом раскладе оставался путь к отступлению. Чтобы Хозяин не заметил приоткрытой двери, Лю слегка сдвинул один из свисающих лоскутов. Узкая полоска света просачивалась через щель, но обнаружить ее с того места, где в данный момент находился Хозяин, было практически невозможно. Тем более что все внимание старца было обращено на статую.

— Пошевеливайся, бездельник, — проскрипел Хозяин, обращаясь к бедолаге У Тяньли. — Он не любит долго ждать.

Лю сначала удивился, с чего это старик заговорил о себе в третьем лице, потом на минуту ему стало плохо от мысли, что его присутствие все-таки раскрыто, и только в самую последнюю очередь в голове возникло предположение, оказавшееся в итоге правильным. «Он» — это безобразный каменный истукан, сидящий в центре комнаты. Как мог «Он» навредить рябому? Лю чуть не рассмеялся, подумав, как здорово Хозяин стращает своего слугу. Однако реакция У Тяньли была неожиданной: похоже, рябой не понаслышке знал, что бывает, если «Ему» приходится ждать долго. Дрожащими руками У Тяньли зажег еще несколько свечей. В их неверном свете фигура идола как бы поплыла; он еще шире распахнул свой рот, и там, между зубами, что-то блеснуло.

«Камень», — мгновенно догадался Лю Дунбинь. Первую часть плана можно было считать выполненной — Лю проник в дом и обнаружил бриллиант. Теперь оставалась сущая безделица — изъять камень изо рта малопривлекательного божка и уйти с острова живым.

Вопрос — как это сделать. Пока Лю размышлял, Хозяин уселся напротив идола и затянул заунывную песню о том, что он, преданный слуга каменного истукана, выполнил просьбу своего господина и теперь надеется, что умиротворенный господин даст ему знак, что делать с «Поцелуем смеющегося Будды» дальше, раскроет, так сказать, волшебную силу камня.

Время шло, а грозный божок никак не реагировал. Хозяин между тем раскачивался все сильнее и, похоже, впал в транс — глаза его остекленели, речь стала совсем бессвязной. Вот тут бы и взять камень, но… Что делать с У Тяньли? Рябой, видимо, привык к подобному зрелищу, потому что в транс не впал, а внимательно, хотя и очень недружелюбно наблюдал за Хозяином.

Неожиданно Лю пришла в голову совершенно безумная идея. Он аккуратно подошел к двери, приоткрыл ее чуть пошире, протиснулся в коридор и внимательно осмотрел стену справа от дверного косяка. Довольно быстро он обнаружил углубление в стене. Лю слегка надавил на стену, и почти закрытая дверь стала открываться. Лю быстро подхватил свой меч и затушил факел, чтобы У Тяньли не заметил открывшуюся дверь. Наблюдательность не относилась к сильным качествам рябого, к тому же он был так поглощен своими обидами, что отреагировал бы, наверное, только на своего непосредственного обидчика, на «пройдоху Фана».

Смутный до этой минуты план стал приобретать вполне четкие очертания — нужно было во что бы то ни стало разыскать «пройдоху Фана». Оставалось всего лишь интуитивно определить место обитания Фана в незнакомом доме, размерами больше смахивающем на дворец.

Сэр Артур Конан Дойл ошибочно назвал «отцом дедуктивного метода» сыщика с Бейкер-стрит. Лю Дунбинь, любимый ученик Чжунли Цюаня, владел дедукцией ничуть не хуже Шерлока Холмса, причем для построения дедуктивной модели Лю не нужно было травить свои легкие или играть на скрипке.

Если У Тяньли должны были сослать на конюшню, то почему не предположить, что в данный момент упомянутый Фан Цзилин состоял при лошадях. Конечно, Лю Дунбинь мог и ошибаться, но единственной альтернативой было бродить по дому, интересуясь именем каждого встречного-поперечного. Тоже вариант, но несколько более… опасный. Вряд ли здешние обитатели охотно станут отвечать даже на невинный вопрос «как тебя зовут».

Таким образом, взвесив все «за» и «против», Лю Дунбинь мысленно повторил только что пройденный путь, после чего направился к выходу. Как ни странно, но до черного входа он добрался без приключений.

То ли в доме никого не было, то ли Лю невероятно везло в эту ночь, то ли… Хозяин уже вычислил его и теперь просто развлекался. Последний вариант был самым неприятным, но и его нельзя было исключать.

Задняя дверь оказалась незапертой, что еще больше склонило Лю Дунбиня в пользу третьей, самой непривлекательной версии. Но даже если его вычислили, пока это не мешало выполнять задуманное. Вот когда начнет мешать, тогда и настанет время думать, как перехитрить врагов.

Успокоив себя этой мыслью, Лю решительно направился в сторону конюшни. Рядом с ней находилось достаточно убогое (по сравнению с домом Хозяина) строение, в котором, по логике, должны были обитать слуги.

Подслеповатое окошко светилось в темноте, Лю на цыпочках подкрался к нему и осторожно заглянул внутрь. В полутемной комнате находился всего один человек — крупный детина, на лице которого были написаны все мыслимые и немыслимые пороки. Если это был не пройдоха Фан, то Лю Дунбинь готов был съесть свое опахало. Фан Цзилин общался с духами предков, видимо испрашивая у почивших в бозе представителей семьи Фан, как побыстрее сместить с заветной должности ненавистного и мерзкого лицом У Тяньли.

Судя по его разочарованному лицу, покойные предки не торопились облагодетельствовать потомка — жадность и нетерпимость к чужому успеху были главными наследуемыми чертами характера семейства Фан.

Лю Дунбинь слегка приоткрыл окно и услышал причитания Фан Цзилина: в данный момент пройдоха пытался воззвать к совести своего покойного двоюродного дяди Вана Кэбо.

— Дядя Ван, — противным голосом канючил Фан Цзилин, — дядя Ван, хитрее тебя не было никого в Поднебесной. Научи неразумного племянника, как извести проклятого У Тяньли.

Дядя Ван был, похоже, тот еще фрукт — молчал, как пленный партизан. «Отлично, — подумал Лю Дунбинь, — пришло время материализоваться духу покойного дяди».

Лю позволил себе стать видимым, не спеша подошел к двери, для пущего эффекта открыл ее ногой и, грозно размахивая мечом, появился перед испуганным Фан Цзилином.

— Зачем ты тревожишь меня, племянник? — грозно поинтересовался «дядя Ван». Но пройдоха Фан, несмотря на испуг, заметил, что «дядя», пробыв некоторое время в загробном мире, сильно изменился в лице.

— Ч-что с вами случилось, дядюшка? — запинаясь, пролепетал Фан. — Вы сами на себя не похожи.

— Ты для этого вызвал меня? — надменно вопросил Лю Дунбинь. — Знай же, презренный, что на том свете каждому дают новое обличье, в соответствии с его земными заслугами. Поскольку хитрость моя, как ты справедливо заметил, не имела себе равных, то меня провозгласили Главным Хитрецом Поднебесной, за эти заслуги и получил я новый облик.

Похоже, Лю попал в самую точку — по крайней мере, Фан Цзилин больше не задал ни одного каверзного вопроса, а сразу перешел к тому, что более всего волновало его в данный момент.

— Дядя Ван, ты видишь, в каком убогом жилище я нахожусь? (Фан кривил душой — обстановка была более чем приличная.) Ты знаешь, дядя Ван, кто сидит в том красивом доме и ест вкусные лепешки и овощи? Ничтожнейший из ничтожнейших, рябой У Тяньли, внук рябого Цаня.