Книга Ярлыки - Гарольд Карлтон

— Мой отец — неотшлифованный алмаз! — наконец сказала она.

— Правда? — Дэвид взглянул на Майю. — А мой отец просто не поддавался шлифовке.

Они засмеялись и посмотрели на Майю, как бы ожидая от нее какой-нибудь смешной реплики о ее отце.

— А я все еще скучаю по моему отцу, — печально сказала она. — Я все никак не могу поверить, что его нет…

Маккензи протянула руку и похлопала ее по плечу.

— Бедняжка, — сказала она. — Можешь взять себе Эйба, я его тебе дарю.

Майя украдкой взглянула на Дэвида, а Маккензи все больше захватывала инициативу в разговоре. Она смешила их, заставляла обсуждать самые нелепые темы. Она была очень забавна, но Майя сожалела, что не имела возможности остаться с Дэвидом наедине. Было бы очень здорово узнать его поближе…

Маккензи была в своей стихии. Всю неделю она думала и работала над тем, что доставляло ей наибольшее удовольствие. Она занималась модой, и это было так хорошо, что трудно было поверить в реальность происходящего. Она все ждала, что кто-нибудь войдет в класс и прикажет им браться за математику. Она ладила со всеми учителями, кроме преподавателя моделирования, его звали Брюс Невил. По тому, как он морщил нос, когда Маккензи приближалась к его столу, можно было понять, что он не одобряет ее манеру одеваться, разговаривать, моделировать; ему не нравился даже ее запах.

— Женоподобная высокомерная тварь! — злилась Маккензи, взывая к друзьям о сочувствии.

Он критиковал модели, которые она постоянно придумывала:

— Никогда не носят белый пояс после пяти часов! Такие брюки можно надевать только на пляж! Красные туфли — это вульгарно!

Она смотрела на него и поражалась резкости его критики.

— Не будьте таким требовательным, сэр! Идет тысяча девятьсот шестьдесят четвертый год.

Он мрачно усмехнулся.

— Возможно, но все-таки есть вещи, которые леди не наденет. Не наденет, если не хочет выглядеть так, как будто она из бедных районов города.

— Да отсохни у меня язык! — Закричала Маккензи, и ее южный акцент слышался очень явно. Весь класс смеялся. — Время от времени многие женщины любят одеваться немного неряшливо.

— Правда? — ледяным тоном спросил мистер Невил. — Лично я таких не знаю.

Все в классе затаили дыхание.

— Ну, а мне нравятся белые пояса и красные туфли, мистер Невил, — сказала Маккензи, не раздумывая. — Я бы носила их… даже после пяти часов. В моде больше не существует правил! Мы их сломаем!

Мистер Невил хмыкнул.

— Возможно, некоторые правила изменились…

— Как же я могу моделировать, не следуя своему собственному вкусу? — спросила Маккензи. — Чем же я буду торговать?

Мистер Невил ничего не ответил. Очевидно, он чувствовал, что Маккензи торговать было нечем. Концепция нарочитой неряшливости в одежде было слишком нова, чтобы он мог ее понять.

Не только он ее критиковал. Дома отец, просматривая кипу ее моделей, в ужасе схватился за голову.

— Кто же будет это носить?

Маккензи свирепо посмотрела на него. Эстер подошла и положила руки им на плечи.

— Эйб, пожалуйста, сегодня суббота. Я хочу, чтобы мы всей семьей спокойно и хорошо поели. Мне кажется, эта девочка — гениальна. Я бы носила эту одежду, Эйб.

Маккензи представила себе Эстер Голдштайн в мини-юбке из золотистой парчи и захихикала.

— Мам! — обняла она мать. — Ты всегда меня поддерживала. Когда я буду богатой и знаменитой, я куплю тебе красивый дом…

— Да? — насмешливо улыбнулся Эйб. — Не замирай от радости, Эстер!

Эстер потрепала ее по плечу.

— Мне не нужен красивый дом, дорогая. Я счастлива и здесь. Я молюсь только об одном: чтобы ты ладила с отцом и братьями.

В комнату ворвались Реджи и Макс, они пришли обедать. Неуклюжие, как молодые щенки, братья нетерпеливо стали хватать куски со стола. Эйб одобрительно им кивнул. Эстер подавала, а за столом раздавалось только чавканье. Потом, обхватив руками свой полный живот, Эйб продолжил спор.

— Только посмотри, как счастливы мои сыновья! И взгляни, какую гримасу скорчила моя дочь! Никак я не могу ей угодить!

— Я буду счастлива, когда выберусь отсюда, — выкрикнула Маккензи. — Здесь все такое отвратительное! А я хочу проводить время с утонченными людьми типа Корал Стэнтон!

Эйб громко засмеялся.

— Утонченными? Бедняжка выглядела так, как будто много лет не ела и куска мяса!

— По крайней мере она умна и разбирается в моде… Выражение лица Эйба вдруг переменилось.

— Тогда убирайся отсюда! Кто просит тебя здесь оставаться? Я сыт по горло, постоянно лицезрея твою гримасу превосходства. Посмотрим, куда денется это превосходство, когда ты сама начнешь зарабатывать себе на жизнь!

Маккензи вскочила на ноги.

— Эйб, я хочу, чтобы она здесь осталась, — быстро сказала Эстер. — Я еще не подала десерт.

Но Маккензи гордо прошествовала в свою комнату, не обращая внимания на них обоих. Она заперла дверь, закурила сигарету, вытащила свои журналы мод и стала с любовью их листать. Скоро мир моды ее поглотил, успокоил ее, унес в красивые города, на роскошные празднества, в места, расположенные далеко от Бронкса. В этом мире все называли друг друга «дорогая», все улыбались, все говорили друг другу разные дивные слова. Уже скоро она станет частью этого мира.

— С кем у меня назначена встреча сегодня утром? — спросила Корал Вирджинию по селектору.

— С модельером по имени Говард Остин. Его рекомендовал Уэйленд Гэррити.

— О да… — Корал встала из-за стола, посмотрела на себя в большое зеркало, разгладила рукой свое короткое черное платье. Дорогой Уэйленд, подумала она. Он взял на себя заботы о Майе, а вместо этого постоянно присылал ей новоиспеченных молодых модельеров. Она вспомнила, что он говорил ей о Говарде Остине.

— Утверждает, что он гетеросексуал! — смеялся тогда Уэйленд. — Если это не подтвердится, немедленно отправляй его обратно.

Как и все модельеры или фотографы, которых рекомендовал Уэйленд, он оказался очень красивым. Может быть, Уэйленд считал, что некрасивые модельеры не могли быть талантливыми? Она пожала руку Говарду Остину и устало заглянула в его мерцающие теплые карие глаза. Глаза смотрели на нее с благоговением и восхищением. Она хорошо знала этот взгляд и знала, что ничего за этим взглядом не последует, кроме чисто деловых отношений. Жаль. Когда он показывал ей образцы своих моделей и веером разложил на столе фотографии, она обратила внимание на взъерошенные темные волосы и гладкую загорелую кожу. Она не часто встречала мужчин, которые ей нравились.

Она указала ему на кресло возле стола, потом пробежала глазами по платьям и пальто, которые он развесил. Хорошие чистые формы — ничего заумного, но свежо и современно.