Книга Поля доброй охоты - Александр Прозоров

Она пожала плечами.

– Оккультизмом? – навострила уши Ольга. – Можешь меня с ним познакомить?

– Это он для меня еще маленький, – улыбнулась Зорина. – Для тебя же, наоборот, староват. Этак лет на семь-восемь старше.

– Да я не собираюсь его у тебя отбивать, Танечка, вот те честное пионерское! – поклялась Оля. – Просто о кулоне хотела несколько вопросов задать. Можешь ему позвонить? Мне бы буквально пару слов сказать… Может, этот кулончик ядовитый?

– Думаешь, Олег хотел меня отравить? – удивленно приподняла голову Таня. – Ну, давай проверим. Основные токсины я за пару часов определю.

– Не, не нужно. Это я глупость ляпнула. Ничего опасного твой парень тебе приносить не станет, ежику понятно. Зря боюсь.

– Он не мой, – сказала Таня. – Просто знакомый… А может, и мой… Пока не знаю. И у меня нет его телефона. Мы на следующей неделе встретиться собирались, когда я с этой чертовой лямблией[3]разберусь. Придет – познакомлю.

* * *

Если верить сохранившимся летописям, град Изборск появился на порубежье с народом кривичей в самом начале девятого века и был основан отпрыском знаменитого князя Гостомысла, сына Буривоя, Словеном. Нарекли новое поселение по имени основателя Словенском.

Однако спустя три года князь, увы, скончался, и его стол занял сын Избор. Так новый город стал Изборском. Но ненадолго. Правителя укусила змея, он умер, а вместе с ним прервалась старая династия. По завещанию князя Гостомысла славяне позвали на княжение его внука, князя Рюрика из города Руса, что как стоял, так и стоит по сей день «за морем» от Новгорода, на противоположном берегу Ильменя. Вместе с Рюриком приплыли братья, и один из них, Трувор, сел княжить в Изборске, который опять поменял свое название. И опять ненадолго, ибо вскорости правитель города отошел по болезни в Золотой мир, за Калинов мост, за реку Смородину…

Больше сюда никто править не приезжал. Оно и понятно: три скоротечно умерших князя подряд – не самая хорошая примета. Даже малосуеверный человек и тот задумается.

Имя Трувора в названии города не прижилось – видать, не самым удобным в произношении оказалось. Осталось оно только за Труворовой могилой да Труворовым городищем – старой крепостью, заброшенной еще в четырнадцатом веке. Новая, построенная на полверсты южнее, стала городом Изборском, и уже навсегда.

Мало кто знает о том, что именно защищала одна из первых русских крепостей. Возвышалась она над священными источниками, обладавшими великой колдовской силой, способными дурнушку сделать красавицей, слепого – зрячим, неудачника – богачом. Там, у Изборска, прямо из скалы, буквально из ничего, рождались могучие пенистые струи и рушились водопадом на каменные плиты.

Хотя – почему рождались? Рождаются по сей день, и по сей день тянутся к ним люди, идут с бутылками и канистрами, чтобы набрать чудотворной жидкости, напиться ею вдосталь, умыться, чтобы взять с собой.

Двенадцать источников, двенадцать сил и желаний, потребных смертным людям, двенадцать вод, сливающихся под скалою в единый общий поток, исстари носящий название «река Жизни».

Мотоцикл Олег оставил на дворе за кассой музея крепости – там была парковка от конторы проката всякой техники, начиная с велосипедов и заканчивая квадроциклами. Пешком отправился к озеру. Возле часовенки напротив северных ворот Изборска сбежал с обрыва, только чудом не переломав ноги, и по каменной ступенчатой тропе пошел дальше вниз, мимо череды лавок, продающих паломникам всевозможные сувениры да пластиковые канистры для святой воды. Остановился возле большого плаката с суровым объявлением:

«Словенские ключи – это православная святыня… Привязывание лент противоречит православным традициям и канонам и носит языческий характер. Убедительно просим с уважением относиться к православным святыням…»

– Ну надо же, – хмыкнул ведун. – Тысячу двести лет боретесь, все праздники и святыни переименовали, все обычаи переиначили. А душа народная все едино имена богов истинных хранит, им молится, им требы оставляет…

Предостережение радовало. Раз живы еще люди, кто поклоняется языческим богам, – стало быть, и сила сварожичей пока не иссякла. И помочь славянские боги, выходит, еще способны, и молитвы услышать.

Олег спустился дальше, к каменной стене, исторгающей прозрачные струи, и, особо не остерегаясь студеных водопадов, пошел от первого, самого низкого родника к дальнему и высокому, низвергающемуся с высоты в два человеческих роста. С присущей человеку жадностью он сделал по большому глотку от каждого – урвав себе на дармовщину сколько можно и здоровья, и силы, и любви, и богатства. Глупо отказываться, коли Триглава со всей щедростью любого желающего угощает!

Напившись, Середин, мокрый до нитки, прямо по ручью прошел к каменистому руслу, в которое сливались все ручьи, и замер в растерянности.

«Вот проклятие!»

Бегущая перед ним река Жизни была шириной всего три шага, глубиной – от силы две ладони. Нырнуть в такую не смог бы и карлик.

Олег прошел по ней до конца – то есть все пятьдесят шагов до озера. Река была короткой и узкой, давно утратив право на столь звучное название. Правда, края прежнего русла показывали, что когда-то она и вправду была широкой и полноводной. Но увы, как люди к богам – так и боги к людям. Перестали верить – иссякли и ручьи, что наполняли человеческую жизнь. И только отдельные упрямцы продолжали поддерживать у Триглавы желание хотя бы слегка поделиться со смертными своими дарами.

Тропинка кончилась – молодой человек вышел на причал, отпугнув пару длинношеих белых лебедей, задумчиво посмотрел на озеро. В нем воды хватало, хоть второе крещение Руси устраивай.

Олег задумчиво почесал в затылке, глядя за край причала.

Если озеро наполняла река Жизни, то и вода в нем должна быть той самой, из колдовских ключей? Вот только… Вот только, чтобы вернуться назад, в прошлое, нырять нужно против течения – а откуда оно в озере? Вода в нем стоячая, и пользы для чародеев от нее никакой.

«Ладно, будем думать…»

Ведун поежился, повернулся, добежал до дорожки, по ней промчался наверх и свернул направо, на солнечный луг. Здесь сразу стало теплее, и он не спеша отправился осматривать прочие туристические достопримечательности.

Экскурсионная тропа вывела его наверх, к стоявшей за кладбищем церкви, расписанной округлыми языческими крестами, символом коловорота. Четыре конца круга делили год на четыре равные части, на четыре священные даты: день Карачуна, день Комоедицы, или Масленицы, Русалий день, день Сварога. Зимнее солнцестояние, весеннее равноденствие, летнее солнцестояние, осеннее равноденствие. Так и вертится круг жизни от одной даты до другой, через зиму и лето, через весну и осень в бесконечности жизни.

Обширный пустырь, протянувшийся треугольником от кладбища в сторону долины, был когда-то городом – тем самым первым Изборском, с которого начала здесь отсчитываться летописная история. Но от былых времен, увы, уцелели только ворота да утонувший в толще земли фундамент крепостной стены.