Книга Бой против своих - Сергей Зверев

Такой телефонный разговор, если его кто-то и прослушивал, не мог вызвать излишних подозрений. Складывалось впечатление, что разговаривали двое охотников, пытающихся загнать медведя в ловушку, а потом переправить его по реке. Но это была маленькая хитрость, о которой майор и китаец договорились еще до похищения робота. Слово «медведь» означало «робот», а «лодка»… Все эти предосторожности были не лишними и не надуманными. Ведь не секрет, что прослушивающие устройства, сканирующие тысячи разговоров одновременно, могут быть настроены на кодовые слова, например, «уран», «оружие»… и стоит такому слову прозвучать, тут же включается запись, засекается точка, из которой ведется разговор. И наверняка после похищения робота российские спецслужбы добавили в сканирующую программу новые кодовые слова: «робот», «Т-191», «Бутусов», и если такие прозвучат в эфире, то автоматически телефонный разговор переводится на пульт диспетчера, а тот, в свою очередь, моментально передаст поисковикам координаты абонентов.

Майор выключил трубку и повертел незажженную сигарету.

«Последняя, и в путь», — решил для себя он.

Выпущенная им струя дыма повисла в застоявшемся воздухе, словно паутина между двух деревьев. Решение изменить маршрут далось ему нелегко — трудно отказываться от того, что задумал. Первоначально запланированный путь до Амура пролегал дугой — по болотам и густым лесам, куда многочисленные поисковики двинулись бы в последнюю очередь, а майор как опытный десантник знал все хитрости ведения боевых действий в лесу. Но теперь, после появления вертолета, он засомневался. Наверняка пилот, сидевший в кабине, заметил движение и только поэтому вернулся. Возможно, вертолет не стал надолго задерживаться потому, что пилот опасался атаки с земли. То, что он вообще появился здесь, могло означать — в лесу обнаружены следы робота. Теперь надо было сломать логику преследователей. Бутусов решил идти тем маршрутом, который казался на первый взгляд самым опасным и просчитываемым поисковиками.

* * *

Висевшая в ночном небе луна мягким фосфорическим светом озаряла лес. Легкий ветер колыхал траву, тревожил кустарники, лениво тянул по земле сухую листву и отслоившуюся от деревьев кору. Корявые тени веток, словно чьи-то уродливые пальцы, скребли изогнутыми ногтями землю. В кронах сосен уже смолкло пение птиц, даже дятлы и те пропали. Природа засыпала.

Капитан Волков обогнул невысокую горку, пересек длинное поле. Кедровый лес отодвинулся в сторону, и на его место выступили широкие и пологие увалы, покрытые кустарниковой порослью. Надоедливая мошкара и писклявое комарье остались позади. Отмахиваться и постоянно хлопать себя по щекам уже не приходилось — на открытой местности насекомых сдувало ветром.

Меж увалов змеилась довольно широкая тропа, поросшая редкой травой и подорожником. Тропа то круто принимала в сторону, то взбиралась на склон, то вновь огибала сопку. Вульф не сходил с нее, следовал замысловатым изгибам широкой тропы, стараясь держаться ближе к правому ее краю, где рос густой кустарник, — чтобы в случае чего укрыться в зарослях.

Внезапно его взгляд выхватил узорчатые следы, четко отпечатавшиеся в грязи. Капитан присел на корточки и провел рукой по рифленой поверхности чуть затвердевшей земли. В короткой вспышке фонаря рассмотрел: грязь даже в самых выступающих местах успела просохнуть лишь на несколько миллиметров — следы были достаточно свежие.

«Гусеничный вездеход. Но отпечаток не совпадает с траками робота».

Указательный палец капитана невольно коснулся спускового крючка «АКМа». Он прислушался — кругом было тихо, как на кладбище. Но на всякий случай десантник больше не включал фонарь. Подождал, когда его глаза вновь привыкнут к темноте, и осторожно двинулся вперед. Вскоре тропа оборвалась, передавая эстафету редкому сосновому лесу.

Небо покрылось тучами, заморосило. Впереди показался просвет, капитан сбавил темп, вскарабкался на камень — сквозь залитый лунным фосфором туманный просвет, заштрихованный сотнями дождевых капель, просматривалась фанза и небольшой, словно макетный, сарайчик. Вдалеке шумел перекат. В руке десантника зачернела рация:

— Волк на связи. Ответьте.

— Да, — донеслось тихо из динамика.

— Я на месте.

— Как закончишь осмотр дома, сообщишь, — снова прохрипел динамик.

— До скорой связи.

Обследовав сарай снаружи и не заметив ничего подозрительного, Волков направился к дому. Возвышающаяся на четырех сваях фанза сразу показалась десантнику пустынной и заброшенной, словно над ней взорвалась нейтронная бомба, — ни света из окон, ни шума людских голосов, ни даже храпа. Но в этом не было и ничего удивительного — как-никак, а на дворе ночь. Охотники-промысловики вполне могли еще не вернуться с охоты. Настораживало только поскрипывание приоткрытой двери. Так бывалые люди не поступают — налетит мошкары, до утра не заснешь.

Капитан подкрался к дому. У самого крыльца лежал ствол сухостойной хвои, от спила еще исходил резкий запах смолы, кору густо укрывали свежие опилки. Это и насторожило опытного десантника — хозяин фанзы ни за что бы не бросил под открытым небом нераспиленный ствол. Ведь дождь промочит дерево.

Взобравшись на галерею дома, капитан осмотрелся. Слева от входной двери виднелось распахнутое настежь окно. Оно светилось в лунном свете острыми осколками стекла, торчащими из внутренних краев рамы. Капитан вскинул автомат, подобрался к разбитому окну — в его ноздри врезался смутно знакомый запах, напомнивший о сыром мясе.

Он сделал шаг в сторону и дернул на себя дверную ручку, сам остался под прикрытием стены. Скрип ржавых петель эхом разлетелся по тайге. С крыши вспорхнула пара задремавших ворон. Каркая и шурша крыльями, они заложили над фанзой круг и растворились в ночном небе.

Капитан вскинул автомат, висевший на плече, а второй рукой, отведенной в сторону, посветил фонариком внутрь дома, где притаилась гнетущая тишина.

Дом молчал. Вульф не рискнул переступать порог. Прорвавшийся сквозь темноту луч света пробежал по стенкам, полу и перекрытиям. Щека десантника нервно дернулась — на полу валялись изуродованные части человеческих тел, повсюду виднелась кровь. Слепящий свет ручного фонаря замер на темно-красной луже. Верхняя часть туловища охотника-промысловика лежала в ней, посиневшие пальцы сжимали залапанную кровью рукоять топора, а мертвенно-прозрачные глаза смотрели в потолок. В комнате лежало еще несколько изуродованных, расчлененных трупов. Их лица были белы, как свежевыпавший снег. Если бы не раскосые глаза, десантник вряд ли бы распознал в них китайцев.

— Мать честная! — капитан непроизвольно перекрестился.

Луч света проплыл по залитому кровью полу и замер на исцарапанном подоконнике. На нем виднелись кровавые следы человеческих пальцев, подсыхали лохмотья кожи. Внизу, под самым подоконником, белел безголовый труп еще одного охотника-промысловика, а точнее, то немногое, что от него осталось. От кровавого зрелища даже у видавшего виды капитана подкатила тошнота, спазм сдавил горло.