Книга Позывной «Зенит» - Сергей Евгеньевич Журавлев

к выходу. Зенит и Батый остались вдвоем.

— Валим? — вопрошающе посмотрел на старшего Максимилиан.

— И побыстрее. Только протрем отпечатки на всякий случай.

Для снятия напряжения они зашли в ночной бар. Взяли по стопке шнапса. Не помогло. Добавили еще. Первым поплыл Фокс, ему очень хотелось сказать что-то очень умное.

— Знаешь, когда обычные люди говорят «валим», это значит — надо бежать. А если так говорят уголовники, то значит — надо убивать. — Он глупо улыбнулся и пьяно икнул.

— Учту на будущее, — заверил его захмелевший напарник и серьезно поинтересовался: — А мы с тобой сейчас кто?

Теперь неспешно по тропинкам парка резидент прогуливался уже с Зенитом. Со стороны казалось, что дядя с племянником обсуждают семейные проблемы.

— Докладывай, как прошло внедрение.

— Как мы и планировали: после драки Малер разместил меня в так называемой Коммуне-2.

— Что предложил?

— Присоединиться к группе, которая называется «Тупамарос Западного Берлина».

— Даже так?

— Красивое название. Но чаще он называет нас «партизанами».

— Что там за люди?

— Студенты. Я заметил, что в Коммуне-2 народ живет более спокойный. Серьезный, что ли. В Первой Коммуне вечный, несмолкаемый праздник. Марихуана, рок-н-ролл, митинги, пьянка. Здесь же молодежь не забывает учиться. Есть даже семейные. В Первой больше анархии, все бунтуют против остатков фашизма в стране, а здесь обсуждают политику, диспуты проводят и винят во всем американцев.

— Значит, в Первой борются с внутренними врагами, а во Второй с внешним засилием. Интересный расклад. Как тебя приняли?

— Пока выезжаю на авторитете старших товарищей. Там знают Бодера, Гудрун, нашего Юргена. Восхищаются их храбростью и отчаянностью. Ну, и я как бы из их команды.

— Надо зарабатывать у них свой авторитет, Максимилиан. — В голосе резидента звучал скрытый смысл, и Зенит его уловил.

— У меня что, будет особая задача?

— Верно. Главная задача Батыя заключается в проникновении в наиболее активную ячейку террористической направленности. У него это хорошо получается. Ты его в этом отношении страхуешь. Но это не все. Твоя основная деятельность теперь заключается во внедрении в молодежную студенческую среду, поиск там наиболее перспективных ребят — умных, образованных, которые впоследствии могут занять ключевые посты в интересующих нас местах: в политике, в разведке, в правительстве. Свободный университет Берлина — это кузница таких кадров. Твоя задача — найти таких ребят, хорошо изучить их и дать рекомендации по проведению вербовочного подхода к ним.

— Так столица у нас Бонн, а не Берлин, — резонно возразил молодой человек.

— Бонн — заштатный городишко. По идее, столицу надо было переносить во Франкфурт. Но Берлин — это Берлин. Рано или поздно Германия объединится. Берлин всегда будет столичным городом. Поэтому подумай, как тебе строить отношения так, чтобы к тебе тянулась молодежь, чтобы у тебя был свой авторитет. Ты, как студент университета, можешь выходить на контакт со многими. Активнее заводи знакомства, участвуй в жизни университета. Печатный орган в университете есть?

— Есть газета.

— Вот, пиши статьи. Можешь что-нибудь организовать, — продолжал подсказывать Север.

— Если Тупамарос смогут сделать хоть раз что-то серьезное, то авторитет можно заработать, — предположил Зенит.

— Можно, но только при условии, что ты после этого не угодишь в тюрьму или не ударишься в бега. Как стартовую часть разбега, участие в их деятельности можно принять, но только как разбег. Ты учти, что бежишь на длинную дистанцию, марафонскую. Кстати, не зря в разведке нас, нелегалов, частенько называют марафонцами. Так что думай, товарищ Максимилиан, как тебе завоевать доверие молодых немцев.

— Да уж, задачу вы передо мной поставили, — озаботился Зенит. — Здесь организацией карточного притона не отделаешься. Был бы я профессором в университете, это было бы легче сделать. Но какой из меня ученый.

— Правильно мыслишь. Азартные игры, распространение наркотиков и организацию публичного дома сразу отвергаем. Стань профессором, но не в науке, а в чем-то другом. Думай. Я в тебя верю. Наша профессия не подразумевает легких путей. Ни тебе, ни мне, ни Батыю.

— Как там Голова? — наконец решился спросить Макс. Он заметил, как заходили желваки на скулах майора. Тот еле сдержался, чтобы не выругаться.

— Теперь пойдет на поправку, зараза, — все-таки вырвалось у него. — Оказывается, его дядя, майор МВД, напал на след цыган, занимавшихся контрабандой. Ворованные драгоценности из Молдавии доставлялись в ФРГ, а ширпотреб отсюда — в Союз. Узнав, что племянник едет в Германию, дядя попросил кое-что разузнать, подсказал адресок, по которому здесь обитали скупщики краденого. Голова сунулся, его раскусили, и он получил нож в живот.

— Он что, проводил неофициальное расследование?

— Если контрразведка выяснит, что у него был в этом деле корыстный интерес, то Врабий сядет.

— А если это по глупости?

— Тогда поедет оперуполномоченным в территориальное управление КГБ где-нибудь в Перми или лучше в Магадане, где иностранных граждан не бывает.

— Почему так далеко?

— Да потому что он знает вас. Не дай бог кому-нибудь проболтается, как он с Максом и Юргеном поезда под откос пускал в Германии, — едко пошутил резидент.

— Какие поезда? — опешил Зенит.

— С фашистами. Какие еще могут быть поезда в Германии? Шучу я так, — пояснил Север. — Ты же слышал теорию, что через пятое рукопожатие можно выйти на любого человека на планете?

— Конечно.

— Важно, чтобы этим пятым не стал представитель немецкой контрразведки. Запомни этот урок, Макс, и расскажи Юргену.

Глава 10

Через два дня на очередной бурной студенческой сходке Юрген высмотрел Хуберта. Толстяка нельзя было надолго выпускать из вида. Тот стоял рядом с Ульрикой Майнер и Гудрун. Они что-то оживленно обсуждали. Батый как бы невзначай оказался рядом, и через некоторое время его заметили.

— Привет, Юрген. Ты-то нам и нужен. — Малер был явно возбужден. В его поведении не было и намека на обиду за недавние события. — Ульрика сегодня была на свидании с Андреасом. Нам надо кое-что обсудить. Пошли поговорим.

По дороге к ним присоединились Август и Марта.

— У нас с Ульрикой созрел план освобождения нашего товарища.

— Разве сегодня 14