Книга Клятва пацана - Владимир Григорьевич Богданов

из кабинета и вернули в камеру для временно задержанных. А Басова снова выдернули на допрос. Вернули его не раньше чем через час и в другую камеру, чтобы подельники не могли переговариваться.

Из камеры Кеша видел того самого кооператора, на которого они наехали, мужик с несчастным видом проходил мимо дежурной части.

— Вешайся, козел! — крикнул ему Бас из соседней камеры.

Мужчина вздохнул и вжал голову в плечи. Но все-таки ушел домой встречать Новый год, а Кеша остался в камере. Холодные каменные стены, решетка от потолка до пола, жесткие, отшлифованные тысячами задниц скамейки, самое настоящее преддверие ада, постепенно наполняющееся его обитателями. Двух грабителей привели, одного бросили в камеру к Кеше, другого к Басу, чуть позже появился мужик, по пьяной лавочке порезавший своего собутыльника. Паренька доставили — в очках, интеллигентной внешности, этот тоже сотворил что-то глупое, может, шахматной доской кого-то по голове ударил. Мужчину подсадили кавказской внешности — в норковой шапке, дорогой дубленке, находившегося в глубоком раздумье. Он молча и отрешенно крутил четки на пальце. Никто никого не спрашивал, в душу ни к кому не лезли, все было спокойно, пока не появился раздолбай в кожаной куртке с заклепками. Или рокер, или косил под него.

Парень не знал покоя, сначала ходил по камере, мелькая перед глазами, затем полез к очкарику: «Ты кто такой? Что здесь делаешь?» Паренек растерялся, стал рассказывать о себе. Поссорился с девушкой, потом помирился, пришел к ней, дверь в квартиру открыта, в прихожей труп, позвонил в милицию и попал под подозрение в убийстве.

— Кого ты лечишь, пидорок? Какая у тебя девушка?.. Девушкой ты сам станешь, га-га!

Никто даже не улыбнулся, баклана это разозлило, он насел на Кешу, но тот не реагировал. Спрятал подбородок под высоким воротником куртки, и сам замер, и взгляд заморозил.

— Сосунок! — махнул на него рукой раздолбай.

И снова заходил по камере. Парень явно нервничал, то ли вляпался во что-то серьезное, то ли курить очень хотелось. Или даже уколоться.

Он ходил-ходил, пока у кавказца не лопнуло терпение.

— Не мелькай! — шикнул он.

— Что?! — взвился баклан.

— Торчок! — хмыкнул Кеша.

Парень развернулся к нему, замахнулся, но Кеша вскочил, поднырнул под руку и с силой пробил в живот. Бузотер со стоном опустился на колени, Кеша выразительно глянул на очкарика, тот все понял, они вместе усадили жертву на скамейку. Больше рокер не возникал.

* * *

Потерпевший забрал заявление первого числа нового года, а Кешу освободили второго. Вместе с ним из отделения вышел и Бас. А встречал их Феликс, он стоял на фоне бежевой «Волги», в новенькой дубленке нараспашку, голова, как обычно, не покрыта, снежинки тают на волосах.

— Ну, с Новым годом, пацаны! — улыбнулся он и, кивком указав на машину, добавил: — С новым счастьем!

— Нехилое, скажу вам, счастье! — Бас не удержался, провел рукой по крыше «Волги».

— Поехали!

Феликс сказал Кеше сесть вперед, Басу назад, а сам сел за руль.

— Скоро у каждого такая тачка будет! — сказал Феликс, щелкнув пальцами по приборной доске.

— Если не закроют, — усмехнулся Кеша.

— Не закрыли же! — поморщился Феликс. — А знаешь, почему? Потому что нас все боятся!.. Терпила, думаешь, почему заяву забрал? Пацаны подъехали, поговорили. Сильно не били, но он все понял.

Кеша скривил губы, глядя в окно. А если непонятливый терпила попадется, не станет отзывать заявление? Или его слишком сильно ударят, так, что душа вон. Все возможно… Но спрашивать он не стал, ни к чему наводить тоску.

— Как Новый год встретили? — спросил Феликс.

— Гы! Кеша со Снегуркой встречал! — засмеялся Бас.

— Да ну!

— Была Снегурка, — улыбнулся Кеша. — Без Деда Мороза.

Деда Мороза опера взять не смогли, сбежал, а Снегурочку приняли. Эта парочка промышляла карманными кражами, Дед Мороз поднимал волну, Снегурочка лезла обниматься, подрезая лопатник, но менты испортили эту сказку, перенесли ее в камеру, где сидел Кеша. А под самый Новый год кто-то передал бутылку коньяка Константину Михайловичу, как звали сокамерника кавказской внешности. Кеша смог только узнать, что по национальности он грузин, родился и живет в Москве, работает в торговле. Но Снегурочка дала понять, что человек он вовсе не простой, как минимум не последний человек в криминальном мире. Даже менты, и те относились к нему с уважением. Не знал Кеша, с кем он имел дело, но догадывался. И Новый год встретил очень даже неплохо. Правда, к утру Константина Михайловича отпустили, а Снегурочку вчера днем перевели в КПЗ.

— Нормально время провели, — глянув на Кешу, с усмешкой сказал Феликс. — Пока мы тут думали, как вас вытащить… Пацаны сейчас в работе, вы пока давайте отдыхайте, завтра в семь быть в спортзале.

Феликс подвез Кешу прямо к дому, из машины Кеша выходил с робкой надеждой на авось. Сам он о Бородулине ничего не говорил, не козырял его каким-никаким, а именем, и менты о нем даже не обмолвились. Но вдруг он все-таки знает, где побывал Кеша, вот вою будет…

Но в доме никого, только звенящая тишина, на это Кеша и надеялся. Бородулин встречал Новый год в своей компании, первое число — красный день календаря, второе — рабочий, но сегодня суббота, завтра воскресенье, целых три дня выходных. Возможно, Бородулин с мамой задержались в гостях, а может, на дачу отправились. Но где же Агния? В комнате рабочий беспорядок, кровать смята, книга раскрытая на тумбочке обложкой вверх, кофта спортивная на кровати лежит, штаны через спинку стула переброшены, дверца шкафа открыта, тюбик с помадой на полу. Видно, Агния лежала на кровати, читала, кто-то позвонил, она по-быстрому собралась и ушла. Даже покрывало на кровати не оправила, книгу на полку не поставила, костюм в шкаф не убрала. Но если так, значит, уходила она ненадолго. Но когда уходила? И куда?

Календарь отрывной на стене, совсем новый, ни одна страничка не сорвана, а ведь первое число уже осталось в прошлом. Неужели вчера ушла? Или даже позавчера. Кеша ничего не знал о ее планах, даже не интересовался, даже не хотел думать, что Новый год она встретит где-нибудь на даче с мажорами, а проснется в постели с кем-нибудь из них. Возможно, уже проснулась. Вчера. Или даже сегодня.

Кеша принял ванну, отварил пельменей, на сытый желудок завалился на кровать в своей комнате, взял конспект. Война войной, а у него сессия, к экзаменам готовиться надо. Но строчки разбегались перед глазами, веки наливалась свинцом…

Разбудил его ударивший в глаза свет. За окном уже темно, открылась дверь, свет из коридора хлынул в