Книга Пари - Айя Субботина

поэтому я перестала выходить с ним на люди после первого года брака, а со временем начала сама за все платить — так было спокойнее.

— Машина, Марат. У меня сегодня куча дел — я не могу без машины.

Он снова достает телефон, находит там фото и с ухмыляющейся рожей сует мне его под нос. Это моя машинка! Ни с чем не перепутаю этот прекрасный теплый желто-оранжевый цвет, который я выбирала почти две недели, разрываясь между десятком похожих оттенков. Но за рулем моей машинки сидит какая-то другая тетка! Такая… огромная и безобразная, что мне хочется немедленно стереть ее с фото, пока она не развалила мою чудесную изящную машинку!

— Кто эта и что она делает за рулем моей машины?!

— Новая хозяйка, Викуль, — продолжает скалиться Марат. И тут же получает парочку крепких пощечин от притаившейся Кристины.

Пока эти двое снова пытаются причинить друг другу тяжелые физические увечья, я пытаюсь переварить увиденное и понять, действительно ли уже стоит оплакивать свой красивый автомобиль.

— Все, отвали, блядь! — Марат грубо пихает Кристину на диван, а вдобавок нарочито брезгливо вытирает руки об халат. И начинает переть на меня, как будто я следующая жертва в его списке тех, с кем нужно расправиться. — Викуля, кстати. У тебя есть три дня, чтобы освободить квартиру.

— Ты шутишь? — Ничего умнее вот так сходу я даже придумать не могу.

— Не-а. Три дня. — Показывает это же число растопыренными пальцами. — В понедельник придет агент по недвижимости и оценщик, потому что содержать твой сахарный домик я больше не намерен. Не считая формальностей, ты по большому счету уже никто для меня.

— Я не понимаю.

Отступаю дальше, потому что перегар, которым Марат нарочно дышит мне в нос, становится просто невыносимым.

— Это моя квартира, Викуля. И все твои счета — тоже мои. Так что не пытайся ими воспользоваться — я уже все заблокировал.

Что он несет?

В смысле «заблокировал»? Я же клала на эти счета свои деньги!

— И, кстати…

— Нет, замолчи! — выставляю вперед обе руки, чтобы хоть как-то заткнуть ему рот. Это «кстати» звучит так, будто все сказанное до этого было просто разминкой перед по-настоящему сокрушительной новостью. — Закрой рот! Я ничего не хочу знать! Ты пьян! И… просто не в себе. Давай мы обсудим все это через пару дней, хорошо? В спокойной обстановке и без посторонних лиц.

Есть маленький шанс, что Марат просто распускает хвост перед Кристиной, хотя по тому, как он с ней обращается, это крайне маловероятно. Но, господи, мне просто нужна пауза, иначе мой мозг вот-вот взорвется.

— Эй, ты куда это собралась?! — орет мне в спину Марат, пока я пячусь к двери в надежде как можно скорее вырваться из этого кошмара.

Он успевает меня обогнать и загородить дорогу. Попытки прикинуться дурочкой и обойти его, натыкаются на его издевательски выставленную руку, которой Марат буквально загораживает мне дорогу.

— Я не шучу, моя дорога, — сальная улыбка на его лице вызывает у меня приступ зуда в ладони. Интересно, если я съезжу ему по роже — он придет в чувство и перестанет нести бред? — До воскресенья ты должна покинуть квартиру. Хотя, знаешь… Ты можешь остаться и стать звездой шоу под названием «Виктория Янус — последний полет пинком под зад!»

— Дай мне пройти, — шиплю сквозь зубы.

— И еще кое-что, раз уж мы расставляем точки над «i».

— Мы?! Я просто пришла вернуть машину, а вместо этого вынуждена уже битый час выслушивать твой пьяный бред! Протрезвеем — тогда обо всем поговорим. И я точно не намерена обсуждать раздел имущества в присутствии твоей шалашовки!

— Что-о-о-о?! — протяжно воет с дивана Кристина. — Марат, она назвала меня шлюхой!

— Шалашовкой, — делаю замечание и одновременно еще одну попытку проскочить у Марата под подмышкой, но он просто грубо хватает меня за запястье, выкручивая руку таким образом, что от боли у меня на секунду темнеет в глазах. — Пусти, придурок! Ты мне руку сломаешь!

— Не дергайся — и ничего с твоей драгоценной ручонкой не случится, — скалится Марат. А потом наклоняется к моему лицу и, обдавая лицо перегаром, громко шепчет: — Хотя, чтобы надрачивать моему братцу, тебе достаточно и одной, да, Викуля?

Моя вторая рука отвешивает ему тяжелую пощечину. А потом еще одну, прежде чем Марат успевает схватить меня за плечи и с силой швырнуть об соседнюю стену. От удара затылком меня спасает только чудо. Но Марат напрочь глух к моим слабым стонам и мольбам оставить меня в покое. Наоборот — изо всех сил прижимает к стене, наваливаясь буквально всей своей тушей.

— Ударь меня еще раз, сука, и я сломаю тебе не только руку, — скрипучим голосом предупреждает он.

По его роже отлично видно, как он готов вцепиться в любой шанс, чтобы исполнить угрозу. Поэтому я просто замолкаю и «не отсвечиваю».

— Вот, можешь же быть послушной девочкой, — хвалит Марат, а потом лезет ко мне со слюнявыми поцелуями, от которых мне везет увернуться.

Помучив меня еще минуту и не найдя достаточного отклика, ему, наконец, надоедает. Он все еще держит меня за руку, но уже хотя бы не пытается сделать моей несчастной тушкой вмятину в стене.

— Последнее, Викуся, прежде чем ты свалишь отсюда — я продаю свои акции «Гринтек».

— Что?

Согласна, тупая реакция, но что еще я могу сделать после той ужасной фото, где за рулем моей прелестной машинки сидит какое-то необъятное женское тело с жуткими отросшим на блонде черными корнями?! Чудо, что я вообще могу говорить.

— У меня есть покупатель, так что…

— Ты не можешь это сделать.

— Я? Не могу? — Марат издает тройное каркающее «ха». — Скажи спасибо, что я вообще тебя предупредил. В понедельник будет собрание акционеров и знакомство с новыми собственниками. Насколько мне известно, они собираются раздерибанить оборудование, а остальное просто уйдет с молотка. С паршивой овцы — хоть шерсти клок.

— Я никогда не дам на это согласие.

— Викуля, не хочу тебя расстраивать, но твой голос уже ничего не решает. Акционеры собирались на прошлой неделе и решили, что нужно сливать «Гринтек» пока за него дают еще хотя бы какие-то деньги.

— Собирались? На прошлой неделе? Почему я узнаю об этом только сейчас?

Марат корчит злобную рожу а ля «Вместо тысячи слов».

Боженька, а можно уже закончить этот день ужасных новостей, пока не случилось еще что-нибудь?

Одно хорошо — когда я снова порываюсь уйти, Марат больше меня не держит.

Глава двенадцатая: Вика

Только