Книга Осень в Шотландии - Карен Рэнни

Ветер завывал все сильнее. Франклин кричал на лошадей. Из низких туч вылетали стрелы молний и колотили в вершины холмов. Испуганное ржание лошадей мешалось со стуком дождя и щелканьем кучерского хлыста.

Видимо, перед отъездом из Балфурина следовало подумать о погоде.

Шарлотта вжалась спиной в сиденье, а новый порыв ветра едва не перевернул экипаж. Неужели ее жизнь кончится так нелепо? Не как у древней старухи Нэн, которая смотрит на Балфурин из окна башни с чувством должного завершения своих жизненных трудов, а в треске разбившейся в бурю кареты?

Наверное, за эти пять лет у Бога накопилось слишком много причин, чтобы наказать ее, и теперь настало время отвечать за свои грехи. И первый среди них – гордыня. Она не поехала домой, как следовало послушной дочери. Вместо этого она осталась в Балфурине, упрямая, решительная, посрамленная. Тщеславие ведь тоже грех, не так ли? Ей так нравилось, как она выглядела вчера вечером в своем единственном бальном платье, и ей было жаль, что Спенсер не видел, как она входит в зал.

Лошади тревожно заржали. Шарлотта зажмурила глаза и пожалела, что не зажала уши.

Может быть, это наказание за то, что она должным образом не приветствовала мужа в его собственном доме?

Ведь Господь любит союзы. Он одобряет покорных жен. Шарлотта с легкостью могла бы припомнить дюжину цитат из Библии на эту тему.

Она заметила тот взгляд Джорджа, странный, беззащитный… Он длился всего мгновение, но задел в ней какую-то неведомую струну. Но она беспощадно подавила возникшую в душе нежность. И теперь она обречена на гибель в бурю, потому что не проявила ни малейшего намека на покорность своему мужу, Джорджу Маккиннону.

Если бы Спенсер оказался дома, она бы переждала непогоду в его обществе. Может быть, даже решилась бы пройти в гостиную, ведь в таких обстоятельствах никто ее не осудит.

Но Спенсер здесь ни при чем. Если кто-то и виноват, то лишь она сама. Ей требовались поддержка, утешение. Это была минутная слабость, за которую теперь надо расплачиваться.

Сам Джордж, без сомнения, сидит сейчас у камина в хозяйских покоях. Ему тепло и уютно. А может, он развлекает в большом зале оставшихся учениц?

Раздался новый раскат грома. Шарлотта подумала о несчастном Франклине, который вынужден оставаться снаружи. Шарлотте все время хотелось постучать в крышу и крикнуть ему, чтобы ехал помедленнее. Может быть, лучше остановиться прямо на дороге и переждать бурю здесь? Пока же карету швыряло из стороны в сторону, а когда они стали подниматься на самый высокий холм в округе, ей показалось, что какая-то непреодолимая сила тянет их вниз. Шарлотта была не из тех, кто падает в обморок при любых осложнениях. Она и в ученицах не поощряла подобных истеричных наклонностей, однако сейчас ей вдруг подумалось, что обморок был бы облегчением.

Гром грохотал с оглушительной силой. На мгновение Шарлотте показалось, что она совсем оглохла. Рядом ударила молния. Карета затряслась.

Лошади подались назад, экипаж накренился, сошел с дороги и покатился вниз и вбок. Шарлотта обеими руками вцепилась в сиденье. Ее швыряло из стороны в сторону. Локоть ударил в стекло дверцы. Раздался треск. Она попыталась удержаться на месте, но руки соскользнули с мягких подушек.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем движение кареты прекратилось. Шарлотта обнаружила себя стоящей на коленях на полу кареты. Сердце бешено колотилось. Она часто и коротко дышала. Наконец решилась открыть зажмуренные глаза и оценить положение.

Экипаж стоял как-то боком, словно с одной стороны у него отвалились колеса. Где-то высоко вверху по-прежнему неистовствовала буря, но сейчас грохотание грома отдалилось, ветер изменил направление, и Шарлотта услышала и другие звуки – жалобное ржание лошадей.

Ее трясло от пережитого, на миг она испугалась, что с нею все же случится истерика, но ведь она осталась жива! Наверное, Бог решил, что ее вина не столь велика.

И тут раздался голос Франклина. Он шел из окна сверху. Шарлотта подняла глаза, но через решетку не разглядела лица кучера.

– Вы в порядке, миледи?

– Думаю, да, – произнесла она, заметив, как дрожит ее голос. Надо сохранять самообладание! Пока она способна лишь говорить. На то, чтобы двинуться, у нее просто нет сил.

– Мы на склоне холма, миледи.

Шарлотта кивнула, но тут же поняла, что, если она не видит кучера, он, очевидно, тоже ее не видит.

– Я догадалась, Франклин, по тому, как наклонилась карета.

– Я могу вас вытащить, миледи, или можно подождать, пока кончится буря. Зачем вам мокнуть?

У Шарлотты не было сил пошевелить и пальцем, а мысль о том, чтобы выйти из кареты, казалась ей отвратительной.

– Думаю, лучше подождать, – ответила она. – Ты тоже забирайся внутрь, Франклин.

– Я уже вымок, миледи, но все равно, благодарю. – А через минуту добавил: – Одна из лошадей сильно ранена, миледи, другая немного прихрамывает.

Даже если бы Франклин ничего ей не сказал, жалобные стоны животного открыли бы Шарлотте печальную правду. Она снова закрыла глаза, желая оказаться как можно дальше от этого мрачного места, но желания в таких обстоятельствах бессильны, Шарлотта оставалась там, где была, принужденная слышать стоны умирающей лошади.

– Франклин, сделай, что должен, – приказала Шарлотта, понимая, что сейчас произойдет.

Через несколько мгновений стоны умолкли.

Как долго уже тянется буря? Наверное, не больше четверти часа, хотя кажется бесконечной. Шарлотта оставила свои нарядные часы в виде брошки в Балфурине и не моглa сказать, сколько прошло времени. Наконец ветер стал стихать. Ураган переместился дальше. Крыша экипажа протекала. На шелковой обивке потолка появились темные пятна. Шарлотта как завороженная следила за каплей, проделавшей влажную дорожку к середине потолка и упавшей ей на накидку.

Внезапно дверца кареты распахнулась, появился вымокший с головы до ног Франклин.

– Миледи, я могу вернуться в Балфурин и привести подмогу. Дорога, насколько хватает глаз, превратилась в сплошную реку грязи. Там по щиколотку.

– Я не растаю, Франклин, и, разумеется, могу пройтись с тобою по грязи.

– Вам бы лучше оставаться здесь, миледи.

– Глупости, – заявила Шарлотта, обмотала шаль вокруг шеи и спрятала руки в прорези накидки, жалея, что не догадалась прихватить с собой теплые перчатки.

Даже в таких обстоятельствах ей хотелось выглядеть элегантно, о тепле она не заботилась. Грех тщеславия она в себе уже обнаружила.

– До Балфурина не так уж далеко, – заметила она, несколько уклоняясь от истины. На самом деле она понятия не имела, какое расстояние отделяет их от замка, но если его может пройти Франклин, значит, может и она. – За час мы дойдем. – «Или за два», – мысленно добавила она.

– Ну, если вы уверены, миледи…