Книга Рандеву с замком - Натали де Рамон

Я вздохнула.

— Теперь понимаю. Они уже пытались его убить. Майкл сразу заподозрил неладное, а я сказала, что у него паранойя. Потому мы и поссорились. — И выложила Никсу действительно все: про карниз, про подозрения Майкла, про нашу ссору. Даже подробности завещания — а что скрывать, если голова-Никс и так сам додумался почти до всего?

— Я не понял две вещи, — сказал он. — Во-первых, почему ты сразу, как только поняла, что моя Линна и есть правильная наследница, не понеслась к своему Майки?

— Он мой клиент и мистер Уоллер, Никс.

— Хорошо, хорошо, к клиенту. Так почему ты битый час трепалась с Линной, вместо того чтобы бежать и раскрывать глаза своему клиенту на истинное положение дел? О чем вы болтали? Мистера Уоллера ведь сто раз уже могли убить за это время!

— Нет!

— Ах вот как? — Никс прищурился. — Именно так французские юристы переживают о своих клиентах?

— Капитан Оникс, это и есть второе, что вы не поняли?

— Я не понял, почему именно моей Линне завещала картину бабушка Уоллера, — миролюбиво пробасил он.

— Потому что бабушка Линны родила дочь от дедушки Уоллера. И, между прочим, она финка.

— Кто?

— Да все. И бабушка Линны, и она сама. Разве что ее мать была американкой наполовину благодаря дедушке Уоллеру. Ну, капитан Оникс, вы еще не передумали насчет женитьбы?

— Погоди, погоди, Лени. Выходит, моя девочка из клана Уоллеров?

— Выходит, что да. Только незаконнорожденная. И Майкл прекрасно знает это.

— Майкл или мистер Уоллер?

— А вот я не поняла, как ты мог бросить Линну одну?!

— Извините, что перебиваю, господа, — из другого мира раздался голос. — Но мы уже давно стоим возле «Павильон де ля Рен». Мне что, счетчик работает, но здесь долго стоять нельзя.

Глава 19,

в которой мы с Никсом влетели в холл отеля

— Линна нужна им живой! — переведя дыхание, изрек Никс и слил с полей своей шляпы воду прямо на мраморные плиты пола. — Фу, пропасть, ну и льет! Чтобы было на кого свалить, если эта история выплывет наружу.

— То есть?

Я пыталась остатками бумажных платков привести себя в порядок. Холл гостиницы был забит туристической толпой явно американского происхождения — отвратительный английский и одежда, лишенная даже намека на вкус.

— Земляки, — хмыкнул Никс, отряхиваясь и показывая на ковбойские шляпы некоторых туристов, по сравнению с которыми даже в несколько промокшем виде мой приятель выглядел просто сказочным принцем. — Они хоть полгода будут выгуливать Линну по Парижу и морочить ей голову, дескать, мистер Уоллер никак не выкроит время, чтобы прилететь в Париж. Кстати, твой Майки из портных!

— Ну не всем же иметь предков из благородных пиратов!

— А сами тем временем шарахнут нашего Майки, — продолжал Никс, подмигиванием отреагировав на мое замечание, — вступят в права наследования, выправят по ее документам доверенность и продадут замок! А моей девочке всучат картину и отправят ее домой к оленям в солнечную Финляндию.

— Но в картине тайник! И, похоже, только Брунсберри знает про этот тайник! Ни Брунар, ни самозванка не проявили интереса к нему. Самозванка так вообще расстроилась, увидев «коровок».

— Перестань, Лени. Что там может быть такого особенного? В лучшем случае фотки ее бабушки и Дональда Уоллера с голыми задницами. Кому они нужны, кроме самой бабушки и ее внучки? Дональд-то давно гуляет по раю!

— С чего ты взял, что снимки?

— А какого лешего старуха Джессика выписывала к себе любовницу бывшего мужа, да еще с потомством? Запрятала что-то в картину при Линниной бабке, вот и все дела.

— Но ведь они приезжали уже после смерти Дональда Уоллера!

— Думаешь, какие-нибудь обличительные политические фотки времен Второй мировой, раз Джесс была фотографом? Нет, политика отменяется, она сама бы давно хорошо бы продала их. И как ты хочешь, Лени, но, кроме фоток с обнаженкой, там ничего быть не может. Значит, вывод один: Брунсберри знает, что в картине тайник, но не хочет, чтобы знали другие участники сговора! Если затея сорвется, он всегда сумеет легко сдать дядюшку и племянницу, дескать, он первым догадался, что наследница липовая, потому что она не проявила интереса к тайнику. Но вообще-то все должно было бы пройти гладко. А если когда-то кому-то и пришло бы в голову копнуть, выяснилось бы, что это именно финская кузина и прикончила бедолагу Уоллера. Что-то еще неясно, доктор Ватсон?

— Ты так легко говоришь: «прикончила», «шарахнут»!

— А мне, думаешь, легко будет учить финский язык? Ладно, идем, Лени. Будем надеяться, что наш Майки еще жив, иначе бы здесь была полиция, а не мои земляки. В каком он номере?

— В триста втором, мой капитан, на третьем этаже. Но пройти просто так не получится, нужно сначала позвонить в номер от портье. — Я кинула использованные платки в урну и сквозь толпу земляков Никса начала энергично пробираться к стойке портье. — Мсье, мсье! Мне нужно к мистеру Уоллеру! Вы не могли бы позвонить ему и сообщить о моем визите?

Портье оторвался от кипы всевозможных бумаг, невидяще глянул на меня и опять углубился в свое занятие.

— Мсье, мсье! Это очень срочно! Вы не могли бы позвонить в триста второй номер, мсье?!

— Вы не видите, мадемуазель, я занят? — Для убедительности он постучал ручкой по бумагам. — Сейчас поселю группу и займусь вами. Потерпите, мадемуазель.

— Мсье, мне не хочется мешать вам, может быть, я позвоню сама? — Я потянулась к телефону.

— Я занят, мадемуазель! — Портье гневно схватил аппарат, убрал под стойку и принялся писать, бормоча под нос: — Что за люди? Разве не видно, я занят? Вот, из-за вас испортил квитанцию! — Он выдрал из стопки листок, скомкал, швырнул в урну. — Ну просто невозможно работать!

— Мсье, я адвокат мистера Уоллера, мне нужно к нему по делу, срочно!

— Ну конечно, адвокат! Теперь все смазливые девицы как ближе к вечеру, так адвокаты! Знаем мы вас, красот…

— Что вы сказали, мсье?

— Не мешайте мне работать, мадемуазель адвокат!

— Какие-то проблемы, мадемуазель? — Неожиданно за стойкой возник еще один человек в здешней униформе.

— Мне нужно в триста второй номер! К мистеру Уоллеру! А ваш коллега…

— Не волнуйтесь, мадемуазель, — с казенной улыбкой перебил он. — Уже звоню.

Я вглядывалась в его лицо, но оно не выражало ничего!

— Никто не снимает трубку, мадемуазель. Шаньи, ты не заметил, гость из триста второго не выходил?

— Понятия не имею, — раздраженно отозвался портье. — Мне еще за гостями смотреть! Мне еще этих всех до ночи поселить надо. Ключа, вон, на стенде нет, значит, в номере, а может, и гулять пошел. Если живет, чего ему каждый раз сдавать ключи!