Книга Необыкновенное обыкновенное чудо. О любви - Жука Жукова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Где только не живут успешные адвокаты. Я бросил практику после того, как помог оправдать убийцу. Мы всё проверили, каждого свидетеля, протоколы допросов, все детали. Сомнений в невиновности моего клиента не было. И, тем не менее, я ошибся. Не помогли опыт и хваленое профессиональное чутье. Через полгода его взяли на втором убийстве, и на этот раз доказательная база была неопровержимой. Жертвой оказалась женщина, мама двухлетней девочки. Вот так-то.
Иван Сергеевич потер онемевшее лицо. Почему он не соврал, не ушел мастерски от ответа? Его ли этому учить… Поспешно отвернулся к столу. Смотреть на нее сейчас он не мог.
– А здесь я потому, что вокруг меня люди. Сын с семьей живет отдельно, жена умерла. Не мог больше быть в квартире один. Паркет скрипит, все время слышишь, как кто-то шаркает по коридору. На кухне смеется. Не разберешь, это соседи за стеной или призраки по углам мерещатся. Я подумал, что самое время, от греха подальше… Опять же – здесь никаких бытовых проблем. Полный пансион. Медицина вполне приличная, пациенты под приглядом. Витаминчики, процедуры, прогулки. Могу свободно уходить и приходить, главное – соблюдать правила и режим. Я соблюдаю.
Помолчал и спросил через силу:
– Ну? Ты все еще хочешь выпить со мной чаю?
– Бедный мой. – Она вдруг прижалась к его спине, обнимая. Иван вздрогнул. Оказывается, Маша подошла сзади вплотную, а он все это время слышал только себя. Осторожно пошевелил лопатками, спине стало как-то мокро и знобко. Нос она об него вытерла, что ли?
– Бедный Ваня. Конечно же, я буду чай.
Иван Сергеевич опустил взгляд на ее руки на своей груди. Что там первым выдает возраст женщины? Кому вообще это интересно…
Он перехватил ее запястья, развернулся и притянул ее к себе.
* * *
Дом престарелых, как большой пятиэтажный корабль, вытянулся вдоль проспекта спального района. С одного бока к нему примыкал парк, сейчас по-зимнему голый и неуютный. Снега в этом году было мало, и в ранних сумерках бурые аллеи напоминали декорации к готическим фильмам.
По дорожкам гуляли мамочки с разноцветными колясками, собачники и неутомимые пенсионеры. «Ходячие» постояльцы дома-корабля, свободные от процедур, неспешно выхаживали предписанный врачами моцион или обсиживали группами деревянные скамейки. Из-за темных пальто и курток они напоминали ворон, которых в парке было великое множество.
Иван Сергеевич гордо показывал Маше парк, как собственные владения. На безлюдной сейчас «шашлычной» поляне, где компании собирались на пикники, ветер рвал сухую желтую траву и голые кусты. Пришлось сбежать под укрытие деревьев. С бетонного мостика покидали шишки в незамерзающую речку-вонючку. Пролетающие неподалеку электрички заглушали слова. Тогда они замолкали и смотрели друг на друга, ожидая, когда можно будет продолжить разговор. Ивану казалось, что говорить они могут вечно. Ему давно не было так легко с другим человеком.
Стемнело, и на центральной аллее зажглись фонари. Маша начала прихрамывать, но не жаловалась, только тяжелее опиралась на подставленную руку. Иван Сергеевич повернул в сторону их общего дома.
В холле первого этажа уже неделю как поставили елку. Разноцветные огоньки гирлянды отражались в застекленной перегородке приемного покоя и в больших окнах вестибюля. У входных дверей топталась небольшая толпа в ожидании автобуса – постояльцев богадельни возили под Новый год на благотворительные концерты и спектакли с дешевыми билетами.
У старости своя территория и свои правила. Несколько лет назад, возвращаясь с прогулки, Иван бодро поднимался на свой этаж пешком. Но бодрости становилось все меньше, а усилий, чтобы заставить себя пойти по лестнице, требовалось все больше. Встать с постели, сделать нехитрую гимнастику, выйти на прогулку… иногда через слабость, через боль в коленях и пояснице, через одышку, через «не хочу» и «больше не могу». Иван слишком хорошо понимал, что ждет пожилого человека, если тот не будет этого делать. Сейчас, щадя спутницу и свой «мужественный образ» в ее глазах, он все-таки решил воспользовался лифтом.
– Знаешь, я как-то по-другому представляла себе это место. – Ее лицо горело с мороза, глаза блестели и устало закрывались. – Вроде бы здесь совсем не страшно.
– Ты видишь пока только часть айсберга. – Иван Сергеевич качнул головой. – Верхние этажи занимают «платные» постояльцы, те, кто могут себе позволить комфорт на долгие годы. Это серьезные деньги. Хорошо, если помогают дети или есть сбережения, а если нет? Если можешь рассчитывать только на свою пенсию? «Бесплатные» постояльцы селятся ниже. Это совсем другая история. Пока здоровье позволяет самостоятельно передвигаться и обслуживать себя, существование сносное. Если вообще можно так сказать про одинокую старость в казенном заведении. В том крыле «психдом» – больные с последствиями инсультов, с паркинсоном, альцгеймером, деменцией… Большое отделение. Рано или поздно все оказываются на нижних этажах. Там доживают «лежачие» и «тяжелые». Движение сверху вниз. Символично.
Маша молчала. Черт… Идиот. Куда его понесло? С досадой на себя он подпихнул Машу к открывшимся дверям лифта:
– Забудь, что я тебе наговорил. Тебя это не касается, у тебя платная одноместная палата и все хорошо.
– Я в доме престарелых, Ваня, – тихо и грустно напомнила она. – Так уж получилось. Но я тут не задержусь. Скоро поеду к дочке.
Иван Сергеевич угрюмо кивнул. Откуда ей знать, что в этом заведении, как в тюрьме или детдоме, большинство считали, что оказались тут случайно и ненадолго, и ждали, что их вот-вот отсюда заберут.
* * *
– Здорово, Сергеич! Случилось что или с вопросом? – дружески улыбнулся пожилой и добродушный заведующий отделением. – Смотрел на днях твою карту, ЭКГ и ЭЭГ для твоего возраста приличные. Холестерин бы пониже. Сосудоукрепляющее назначу, покапаем.
– Определяющее в твоих словах – «для твоего возраста». – Иван Сергеевич усмехнулся. – Я не затем, Аркадий Соломонович. Не насчет здоровья. Новенькая у нас на отделении…
– С которой под ручку не первый день гуляешь? Знаем, рассказывали. А что ты думал, у нас сплетни разносятся быстро. – Заведующий перестал улыбаться и добродушным больше не выглядел. – Гулять гуляй, но учти – у меня тут богадельня, а не дом свиданий. Страстей нам не надобно. Я за ваше здоровье и спокойствие поставлен отвечать. И отвечаю. Чтобы народ не нервничал и не напрягался лишний раз. Это понятно?
Иван молчал.
– Вот и хорошо, что понятно. – Аркадий Соломонович наклонил седую голову к плечу и посмотрел на него, как большая откормленная птица. – Дамочка интересная, да. Выглядит так, что я б ей лет на пятнадцать меньше дал. Вроде дочь ее собирается во Францию к себе забрать. Да обычно не очень-то забирают. Обещают больше. Только те,
