Книга Нелегал. Том II - Павел Николаевич Корнев

class="p1">Приятно.

Было бы преувеличением сказать, будто в гондолу нас набили будто сельдей в бочку, но потесниться пришлось — факт. К примеру, моей разведгруппе выделили каюту, рассчитанную на четверых, ещё и подселили Карла и Макса. Мол, раз уж я их знаю, то и нести ответственность за них в полёте тоже мне.

У дверей каюты случилось небольшое столпотворение, Алик Балаган первым просочился внутрь и почесал затылок.

— Так это что получается — спать по очереди придётся? — озадачился он.

Глеб толкнул его в спину, заставляя освободить проход, и насмешливо фыркнул:

— Да и нормально! В полёте и по очереди можно!

— Не будет никаких очередей, — объявил Унтер. — На пол ещё два тюфяка бросим!

Заглянувший из коридора Карл скептически хмыкнул.

— Не бьётся арифметика. Научный факт!

Но Унтер лишь покачал головой.

— Шестеро спят, седьмой на вахте. Всё бьётся!

Кое-как мы разместились в каюте, а там гондола качнулась, и дирижабль начал набирать высоту. Алик и Ваня принялись пихать друг друга, отвоёвывая место у иллюминатора, Макс Бондарь снисходительно посмотрел на них, затем перевёл взгляд на меня с Карлом. Как оказалось, привлекли его внимание погоны.

— Интересные дела! — усмехнулся он. — Мефодий — кандидат-лейтенант, но всего лишь младший военный советник или по армейскому подпоручик. А Петя — прапорщик и при этом полноценный военный советник и поручик!

Унтер огладил вислые усы и с усмешкой произнёс:

— Да нет тут ничего удивительного! Опыта у человека, произведённого в кандидат-лейтенанты после выпуска нет и быть не может, а прапорщиками за красивые глаза не назначают.

— Меня тоже не за красивые глаза, а за диплом! — хохотнул Карл и махнул своей мощной ручищей. — Да не важно это! Маршал Рогач приказал уйти от старорежимной системы званий и упразднить всех этих поручиков и штабс-капитанов. Скорее всего с ОНКОР пример возьмут.

— Вот уж действительно — не важно! — рассмеялся Глеб Клич. — Меня другое волнует: кормить нас когда будут, а?

Я с обречённым вздохом поднялся с койки и отправился на поиски Пономаря.

Завтрак — это и в самом деле святое. Равно как и обед с ужином.

Режим питания нарушать нельзя.

В воздухе мы провели без малого двое суток, в столицу прибыли утром двадцать пятого числа. И снова подлетели к городу ещё впотьмах, вновь не получилось поглядеть на дворцы и храмы с высоты птичьего полёта. Мороз тоже оказался под стать тому, что лютовал в мой прошлый приезд. Прочувствовали мы его на себе сразу же, как только покинули дирижабль. Ладно хоть ещё отдельную роту обмундировали по высшему разряду и вместо драповых шинелей бойцам выделили добротные полушубки. Иначе бы в кузовах присланных за нами грузовиков встречным ветром всех бы до костей проняло.

Впрочем, мне в любом случае было грех жаловаться: нас с Пономарём в город повезли на присланном за медиками автобусе. Карла и Макса — тоже.

Последний, впрочем, остался к этому обстоятельству совершенно равнодушен. В тягостные раздумья его повергла передовица купленных в газетном киоске аэровокзала «Ведомостей». Заголовок статьи гласил «Граница на замке!», а речь в ней шла о преобразовании Пограничного корпуса в пограничные войска РКВД.

— Да ты не переживай! — счёл нужным утешить я Макса. — Железнодорожный корпус и вовсе разделили, и ничего страшного. Служат люди!

Бондарь только вздохнул и отвернулся к заиндевевшему окну, приложил к нему кулак, желая растопить узорный слой наледи, будто бы его так уж сильно интересовали столичные виды. Вроде как марку держал.

Ну-ну.

Первой нашей остановкой стал штаб СЭЗ. Располагался тот на задворках юго-западных предместий, и когда Пономарь велел мне следовать за ним, я с выполнением этого приказа торопиться не стал.

— Денис Афанасьевич, а я вам нужен вообще? Мне бы со знакомыми повидаться, если можно. А вечером уже в общежитие заселюсь.

Старший лейтенант закашлялся, потом мотнул головой.

— Сегодня весь день свободный, повидаешься ещё. А сейчас с вещами на выход!

— Только не говорите, что вы и в системе исправительных учреждений послужить успели, — буркнул я, закинув на плечо лямку вещмешка и взяв в другую руку чемоданчик.

— Шагай, шутник! — беззлобно ругнулся Пономарь.

Пришлось подчиниться.

— Макс, бывай! — попрощался я с Бондарем, выпрыгнул из автобуса и поморщился, когда от морозного воздуха защипало ноздри.

Карл уже стоял на очищенном от снега тротуаре и растерянно озирался по сторонам. Выглядел он откровенно потерянным, я не удержался и со смешком заявил:

— Чего стоишь? На проходную топай!

Здоровяк раздражённо передёрнул мощными плечами.

— Тебе легко говорить: топай!

— Ну да! — ухмыльнулся я. — Куда там атаке в штыковую до знакомства с будущим тестем!

— Тьфу на тебя, Пьер! — вновь назвав меня на лютиерианский манер, Карл чуть сгорбился и зашагал к будке у высоченных ворот.

Ну а я торопиться не стал и пропустил вперёд Пономаря, двинулся за старшим по званию, не понимая, зачем вообще понадобилось тащить меня в штаб.

— Не сопи! — бросил тот, не оборачиваясь. — Вдруг вводные для вашей группы сразу дадут?

— А если не дадут?

— Тогда размещение своих людей проконтролируешь и до отбоя свободен.

Ну хоть так! Как раз успею с делами разобраться к тому времени, когда Василь со службы освободится. Специально телеграмму ему накануне вылета отбил, чтоб по возможности ничего на эти дни не планировал. Сто лет уже не виделись! С прошлого года!

Запустили нас на территорию безо всяких бюрократических формальностей, и это было просто здорово: если в автобусе я просто озяб, то на холодном ветру начал зуб на зуб не попадать. Карл предъявил на проходной направление от военной кафедры, но его отправили оформлять пропуск, а вот Пономаря и меня вместе с ним без промедления препроводили в приёмную полковника Дичка.

— Проходите, — указал то ли адъютант, то ли просто секретарь в чине подпоручика и слегка неуверенно добавил: — Вас ожидают!

Из этой едва уловимой заминки я понял, что ожидают одного только Пономаря, но деваться было некуда — убрал полушубок на вешалку, оставил в приёмной свои пожитки и двинулся вслед за старшим лейтенантом.

Кабинет Василия Архиповича оказался куда просторней той каморки, в которой тот принимал студентов на военной кафедре — туда бы, пожалуй, не поместился даже его новый письменный стол с резными завитками благородного дуба, мраморной чернильницей и сразу двумя телефонными аппаратами. На одной стене блестел