Книга Царь поневоле. Том 2 - Дмитрий Викторович Распопов

недослушав, стрелой бросился из шатра, а я краем глаза наблюдая это, понял, что что-то случилось.

— Опцион! — я окриком остановил его и тот, уже тоже выходивший из шатра, остановился и поклонился мне.

— Мой царь, — глухо сказал он.

— Что случилось?

— Господина Танини отравили, — ответил он и я тут же, разбрасывая стулья по пути, стремглав бросился наружу. Парень мне очень нравился своим трудолюбием и отношением к делу, так что потерять его, точно не хотелось. Выбежав из шатра, я бросился к палатке, где обычно он готовил еду. Её уже окружили двадцать легионеров сотни Хопи, кроме всегда находившегося там стандартного поста охраны. Я вбежав внутрь, увидел сразу две вещи. С разбитым лицом на земле лежала Ада, с ненавистью смотревшая на всех вокруг, а бил её как раз Хопи. Второе, на земле, возле стола, лежало тело Танини с посиневшим лицом, а рядом с ним лежала разбитая тарелка с небольшим количеством еды в ней.

Бросившись к телу парня, я первым делом приложил к его груди ухо, услышав едва слышные толчки сердца. Вытащив из кошелька на поясе золотой нож и приложив его к его губам, я убедился, что испарина на золотом лезвии появляется, пусть и очень слабая.

— Живо к Небуави, — приказал я не глядя назад, — у него были какие-то порошки, мне нужны те, что вызывают рвоту и понос.

Одного легионера сдуло с места, а я перевернув тяжёлое тело парня набок, засунул ему ложку в рот, стараясь достать до корня языка. Через секунду из него стала лезть непереваренная еда, я схватив ткань со стола, стал убирать эти рвотные массы, чтобы он не поперхнулся, а ложкой вызывать рвоту ещё и ещё. Тело от этих действий явно слабело, испарина от дыхания на лезвии ножа уже едва просвечивалась.

В палатку вбежал жрец, сразу увидев, что я делаю и перехватывая у меня тело, аккуратно удерживая его голову, влил ему внутрь жидкость из двух небольших бутыльков. Эффект от их действия случился уже на вторую минуту. Из парня полилось со всех щелей. Рвота уже жидкая и с желчью, а также понос, не добавивший благоухания ни мне, всему испачканному в рвотных массах, ни Небуави, который внимательно следил за состоянием парня. Его тело после того, как в нём всё закончилось, замерло, но затем, когда я снова приложил к губам свой золотой нож, испарина на нём появилась более явная. Он дышал глубже. Вздрогнув, его глаза открылись, он удивлённо посмотрел на меня, склонившегося над ним.

— Принесите мне воды и соли, — видя, что он пришёл в себя, приказал я и когда требуемое было доставлено, закинул в воду немного соли и стал поить Танини. Он конечно сначала отказывался пить солёную воду, но увидев мой огромный кулак, стал безропотно делать всё, что я с ним делал.

С меня от волнения за жизнь парня лился холодный пот, кто-то из легионеров молча подошёл и вытер мне лоб, но я даже не увидел кто это был. Продолжая поить парня, даже когда он стал вырываться из рук и скоро снова на меня выблевал, я попросил ещё воды, остановив питьё, только когда он, задыхаясь сказал, что сейчас лопнет.

— Небуави, обмойте его, переоденьте и положите у себя, — я поднял лицо и посмотрел на жреца, который внимательно следил за всеми моими манипуляциями, — пока будет тошнота, поить только кипячённой подсоленной водой, как я сейчас. Еды не давать, совсем.

Жрец склонил голову.

— Слушаюсь мой царь.

— У нас мёд есть?

— Найдём мой царь.

— Завтра утром я его осмотрю, но если ночью ему станет хуже, сразу зови меня.

Капеллан кивнул, показывая, что понял.

Легионеры принесли воду, обмыли паря, раздев его полностью и затем унесли следом за жрецом, который выходя из кухонной палатки, кинул на меня задумчивый взгляд. Только когда парня унесли, я почувствовал, что сам сильно воняю. Странно, что до этого момента запах вокруг практически не ощущался. Поднявшись на ноги, я повернулся в сторону аккуратно избивающего Аду Хопи. Он бил так, чтобы сделать ей максимально больно, но при этом не нанести увечья.

— Мой царь, можно я обмою Его величество, — ко мне подошёл опцион, с большим медным тазом воды.

Отведя взгляд от сцены допроса, я сбросил с себя всё и дал себя помыть, а затем укутавшись тканью, дождался, когда он снимет с меня калиги, тоже испачканные в человеческих испражнениях.

— Мой царь, наденьте мои, у нас один размер, — бормотал он и я подставил ногу, на которую он надел свою обувь, сам оставшись босым.

Постелив на пол кучу ткани, чтобы я не наступил на испражнения, они отступили от меня, позволив пройти к рыдающей иудейке, руку которой заламывал Хопи и не было сомнений в том, что он её сейчас сломает.

— Что случилось? — сердце в груди билось с глухим стуком, первое волнение за жизнь близкого мне помощника, сменилось яростью.

Центурион перестал ломать руку в локте и отбросив иудейку, разогнулся, хмуро посмотрев на меня.

— Кто-то пронёс в наш лагерь яд и дал его ей, — сказал он, — зная, что Танини пробует всю еду, которую он готовит для Его величества, она стала подкладывать яд маленькими частями в некоторые блюда. Так чтобы это было безвредно, но доза яда в организме всё время нарастала, пока однажды не вызвала бы смерть.

— Для этого прошло слишком мало времени, — я покачал головой, — но да, я слышал о таком.

— Поэтому она и начала это делать прямо сейчас мой царь, — Хопи кинул угрюмый взгляд на съёжившуюся на земле иудейку, смотрящую на нас с ненавистью, — но один из моих опционов, ответственный за безопасность еды, заметил, что она слишком часто стала крутиться рядом с палаткой для приготовления пищи, поэтому потребовал ради безопасности пробовать всю еду и её тоже. Она говорит, что травила себя так неделю, но поскольку противоядия у ней с собой не было, то стала чувствовать недомогание от яда первой. Её тело меньше, чем у Танини и тем более Его величества, так что она первая увидела у себя симптомы отравления. Поняв, что так может и умереть, она решила поменять план и дать Танини чуть больше яда, чтобы он первым слёг от якобы недомогания, а еду Его величеству готовила она одна, пользуясь его расположением. Дальше я