Книга Хризолитовый огонь - Татьяна Олеговна Воронцова

туристов, наоборот, с каждым днем все меньше и меньше… туристический сезон уже позади… и, конечно, привлечем к себе внимание, даже если воспользуемся объездной дорогой и подойдем к кладбищу с востока, минуя оживленный центр. Какая-нибудь гиперответственная сволочь обязательно донесет Аркадию, тот пожалуется Александру, и сообща они перекроют нам кислород. Так что разгадать загадку лабиринта мы действительно должны сегодня или никогда. А насчет Леры не переживай. Она обожает Германа, и когда он явится в Белый дом, чтобы принять огонь на себя – а он так и сделает, не сомневайся, – тут же забудет все обиды и перейдет на его сторону. Это не значит, что нам удастся осуществить еще одну вылазку в лабиринт. Это значит лишь, что Герман и Леонид не будут распяты на воротах фермы.

– Ужас какой, – смеется Марго. Зубки у нее ровные и белые, что добавляет обаяния улыбке. И вдруг: – Что происходит между Германом и Аркадием?

Некоторое время Нора молчит, перебирая в уме разные варианты ответа.

Но какого черта?..

– Думаю, он не прочь взять Германа в любовники. Но во-первых: Герман не проявляет ни малейшего энтузиазма, только стебется; во-вторых: Леонид проявляет великое недовольство; и в-третьих: наличие в активе Леры и меня тоже служит для Аркадия тормозящим фактором.

– А Лера не… – начинает Марго, но тут же закрывает рот.

Из придорожных зарослей выбирается Леонид и, широко улыбаясь, подходит к машине. На каждом плече у него по рюкзаку.

– Привет, крошки! Заждались?

Открывает багажник, сгружает туда рюкзаки, осторожно захлопывает дверцу и подходит к левому борту «нивы».

– Девочки, без обид, но вам лучше пересесть на заднее сиденье.

– Какие обиды? – пожимает плечами Нора. – Ты знаешь объездную дорогу, а я нет. Я вообще с трудом вспомнила, как держаться за руль. – Освободив место водителя, она корчит ему рожицу, показывая кончик языка. – Я же девочка.

– Как ты ушел? – спрашивает Марго, когда они рассаживаются по местам и начинают движение.

– Перемахнул через забор за Белым домом, когда Аркадий и Лера были в лазарете.

– Тебя никто не видел?

– Понятия не имею, – беззаботно отвечает Леонид.

– Звучит обнадеживающе!

– Слушай, какая разница? Даже если кто-то что-то увидел, пошел и настучал доктору, а тот, не имея возможности отлучиться с фермы, позвонил нашему сыщику, то операция «Перехват» будет проводиться в окрестностях кремля, а мы не планируем там появляться.

Глядя на его светловолосый затылок, аккуратное ухо с проколотой мочкой и край щеки, Нора мысленно восхищается той непреклонной решимостью, с которой он взялся помогать Герману. Подземное святилище древних богов! Вы только подумайте! Но он не колебался ни секунды. Точно так же, как Герман во время противостояния с Кольцовым-старшим. Подобно пущенной стреле… Он тоже утеплился для спуска под землю: черная кожаная куртка, похожая на куртки американских летчиков, плотные синие джинсы, высокие армейские ботинки на шнурках. Все это в сочетании со светлыми волосами и классически правильными чертами лица придавало его облику нечто зловещее.

Неподалеку от Тамарина причала Леонид уходит влево и делает громадный крюк, объезжая поселок с востока, мимо озера Банного, мимо аэропорта, мимо заброшенных, полуразвалившихся деревянных домов с высокими скатными кровлями и наконец, отважно зарулив прямо на заросший крапивой участок между двумя такими домами, останавливает машину и объявляет: «Приехали! Дальше пешком». Теперь «нива» не видна с дороги. Хорошо. Но крапива!.. Первобытный ужас перед крапивой заставляет Нору и Марго осторожно пробираться между толстыми стеблями, держа кисти рук на уровне груди.

– Девчонки! Трусихи! – дразнится Леонид.

Голой рукой срывает крапиву и, подобравшись сбоку к Марго, коварно жалит ее в левое запястье. Взвизгнув, та бегом устремляется к дороге.

– Хулиган! Ну погоди, вот вернемся на ферму…

– И что?

Он поворачивается к Норе, намереваясь ужалить и ее тоже, чтобы она не чувствовала себя обделенной, но она успевает вдвинуть руки в карманы и отбежать в сторонку. На всякий случай.

– Привяжем тебя к кровати, – обещает Марго, увлажняя слюной пораженное место, – и отхлещем крапивой по заднице!

– Ого! – Негодяй притворяется шокированным. – А еще говорят, что мужчины жестокие.

Друг за другом они выходят на дорогу и поворачивают головы в сторону поселка. Впереди электростанция, за ней – кладбище.

По обочине дороги навстречу им идет высокий стройный мужчина, одетый во все черное. Знакомая походка, знакомый силуэт…

– Давно ждешь? – спрашивает Леонид, пожимая ему руку.

– Минут сорок.

– Раньше не получилось, извини.

Взгляд Германа перемещается на руку, которую он только что машинально пожал.

– Что с тобой случилось?

– Крапива, – поясняет Нора. – Его величество решил продемонстрировать нам силу воли, мужество, не знаю что еще – и на наших глазах сразился с кустом крапивы.

Выразительно покрутив пальцем у виска, Герман переходит к делу.

– На чем приехали? На «ниве»?

– Да.

– Где ты ее оставил?

– Вон за теми сараями.

Пока они ходят к машине за рюкзаками, Нора и Марго успевают выкурить по сигарете.

– Интересно, что мы там увидим, – шепотом говорит Марго. Ее нежное лицо сегодня бледнее обычного и веснушки выглядят как золотая пудра. – Я немного волнуюсь.

– Да, – кивает Нора. – Я тоже.

На кладбище никого. И на том спасибо! Они идут гуськом по узкой тропинке между надгробиями: впереди Герман, за ним Нора, Марго и Леонид. За высокими деревьями, растущими вдоль ограды вперемешку с густым кустарником, не видно ни поселковых улиц, ни людей, и это внушает надежду, что с той стороны их тоже никто не видит. Серая вата низко висящих сплошных облаков довершает картину, создавая ощущение полнейшей изоляции.

Герман направляется к одному из четырех небольших каменных склепов, стоящих в самом дальнем и глухом уголке кладбища. Влажная земля, заросли папоротников, трава по пояс… шершавые серые стены, сложенные из природного камня, почерневшие в щербинках и стыках, заросшие мхом у основания… узкая филенчатая дверь, тоже почерневшая местами, покрытая сетью мелких трещин. Глядя на все это, сразу понимаешь, что там, за дверью, холод и мрак. Первобытный ужас, леденивший кровь пращуров, вынуждавший их, грязных и дрожащих, жаться друг к другу в глубинах пещер.

Уже ступив под своды склепа, Марго оборачивается и спрашивает, глядя на дверь:

– Она была не заперта? Когда вы нашли этот выход из подземелья.

– Заперта, – отвечает Герман. – Изнутри.

– О! – потрясенно выдыхает Марго. – Но это же…

– Это значит, что человек, навесивший замок, вышел другим путем.

– Вам показалось, что замок навесили давно? Или не очень?

– Очень давно. Так давно, что он успел заржаветь и покрыться… ну, вот этой липкой гадостью, которая тут повсюду. И паутиной.

– Значит, вышел он… или она… не через пролом в стене канала гидросистемы.

– Нет, конечно. Пролом-то совсем свежий.

При свете