Книга Феномен СССР: Слово Пацана - Тимур Сытников

class="p1">Мы доехали до нужной нам остановки и вышли из автобуса. Здание городского бассейна, было большим и красивым и находилось практически рядом с остановкой. Мы прошли внутрь и попали в большой зал, украшенный колонами. Вокруг них ходило много народу, которые ожидали, когда подойдет их очередь на освободившуюся дорожку. Тут же продавались шапочки для плаванья, очки и еще какая-то мелочевка, отдельную часть занимал буфет.

Сперва мы сходили и уточнили, когда освободиться дорожка. Ждать предстояло около часа, поэтому мы спокойно успели купить шапочки, после чего отправились в буфет. Все столики в нем были заняты, поэтому, купив мороженое, мы вышли в общий зал и уселись на широком и низком подоконнике. Ожидая, когда мороженное немного подтает, я чтобы убить время, задал вопрос отцу.

— Пап, а что такое УДО? Почему его могут не дать, чтобы из армии раньше выпустили?

Папа чуть не выронил мороженное, но тут же постарался взять себя в руки.

— Что? Какое УДО? Кто тебе вообще это слово сказал?

— У нас мальчики с Химок учатся, один из них сказал, что у него брат в армии служит. Хотел по УДО вернуться, но ему не дали.

Отец замялся, видимо подбирая слова, чтобы объяснить мне. Я же с удивление смотрел на него, поскольку он всегда хорошо отзывался об армии и службе в ней. Почему он сейчас так взволновался, было совершенно непонятно.

— УДО, сынок, это условно-досрочное освобождение. Только не из армии, а из тюрьмы. Брат твоего знакомого, сидит в тюрьме. А дают УДО за хорошее поведение, значит не заслужил он освобождения, плохо себя вел.

Тут уже я посмотрел с удивлением на папу. Выходило так, что Ринат меня обманул, оставалось понять только зачем ему нужно было это.

— А что, много у вас с Химок ребят учится?

— Ну есть, я как-то не считал.

— А ты с ними дружишь?

— Ну так, общаемся иногда, на переменах. А что?

— Да ничего, просто…постарайся с ними не общаться. Там много уголовников на Химках живет, еще плохому тебя научат, сам потом в тюрьму попадешь. Обещаешь?

— Ну я же с ними в одной школе учусь, как я могу с ними не общаться?

— Ну тогда поменьше общайся и старайся близко не дружить. Хорошо?

— Хорошо.

Разговор с отцом вызвал у меня больше вопросов, чем ответов, но продолжать его я не хотел. Со слов отца, мне не следовало общаться с Ринатом, но смысла прерывать общение я не видел. Собственно, за все время, пока мы общались с Ринатом, во всякие дурные истории, втягивал его я. Так что, кто еще на кого плохо влияет, было большим вопросом. Тем не менее, я не удержался и задал еще один вопрос.

— Пап, а почему на Химках так много уголовников? Их специально там селят, что ли?

— Да. Вот те бараки, что из твоего окна видно, туда селят всех, кто совершил небольшое преступление. Небольшое, но все таки преступление. За такое, что в обычную тюрьму жалко отправлять, а наказать нужно. Их тогда вот на «химию» и отправляют. Днем они работают на заводах, а вечером сидят у себя в бараке. Некоторые потом освобождаются, но домой ехать не хотят. Вот и остаются тут жить и работать.

— А почему тогда их не любят, если они уже освободились? Наказание же закончилось.

— Потому, что многие из них потом опять преступления совершают. Не хотят жить честно. Сами себе всю жизнь ломают. Сидят годами, не видят мира и жизни. Вот смотри, мы с тобой мороженного поели, а сейчас купаться пойдем. А они никуда не пойдут, они сидят взаперти. И так долгие годы.

Продолжить разговор я не успел, поскольку раздался звонок, которые оповещал о том, что подошла очередь смены на дорожках.

Глава 10

Глава 10

— Димыч, прыгай! Не бойся, не утонешь. Я тебя поймаю. Ну чего ты замер? Прыгай уже.

Я стоял на краю бассейна и смотрел на отца, который был уже в воде. У нас была крайняя дорожка, возле самой стенки. Бассейн был глубокий, отец не доставал до дна, поэтому болтал ногами в воде, придерживаясь рукой за стенку бассейна. Эта глубина пугала меня, казалось, что стоит туда прыгнуть и я уже не смогу оттуда выбраться никогда. Даже уговоры отца, что непременно меня поддержит меня на плаву, не могли меня убедить прыгать в воду.

— Ладно, смотри, садись на край бассейна и опусти ноги в воду. Просто поболтай ими в воде.

Этот вариант меня не пугал, поэтому я спокойно сел и опустив ноги в воду, принялся ими болтать в воде. Она была теплой, хотя сильно пахла хлоркой. На других дорожках мимо нас проплывали другие люди. Кто-то явно старался на результат, кто-то просто не спеша наслаждался нахождением в теплой воде. Отец подплыл поближе, а затем указал мне на другой конец бассейна.

— Смотри, вон, видишь, девочка плавает. И не боится, одна плавает, без взрослых. А ты сидишь на краю, как трус, позоришься перед ней.

Я поднял голову и увидел, как и впрямь, среди взрослых, на одной из дорожек, плавает девочка. Правда, рядом с ней плыл взрослый мужчина, но все таки девочка плыла без его помощи. Мне и впрямь стало стыдно, захотелось уйти, но это было бы еще большим позором. Я попытался придумать себе оправдание, почему я не хочу лезть в воду, но нечего, кроме явного страха тут не было.

— Давай, опускайся и держись за край, будешь держаться руками, как я. Смотри, видишь, я же не тону.

Отец схватившись за край бассейна поболтал ногами. Он и впрямь не тонул, а потому и я развернувшись, опустился по пояс в воду. Поболтав ногами, я почувствовал, как меня выталкивает из воды. Мне это понравилось и я опустился уже глубже, вновь поболтав ногами выскочил на поверхность. Последующие десять минут, я был занят только этим, причем увлекся настолько, что не заметив, как руки соскользнули с края, пошел ко дну. Заболтав ногами и пару раз руками, я вновь оказался на поверхности, после чего вновь взялся за край бассейна.

Отец плавал рядом, усмехаясь с того, как я барахтаюсь. Увидев, что я устав, остановился, он принялся показывать мне, как нужно грести руками. А потом предложил попробовать и доплыть до веревки с поплавками, что отгораживали дорожки. Отдышавшись, я оттолкнулся от стенки, а потом неумело принялся колотить по воде руками и ногами, пытаясь плыть. Выходило не очень хорошо, но по крайней мере я не